Барон фон дер Зайцев 2 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

В общем, чуть не силой, но большущий фолиант птолемеевский забрали у элемозинария Гуго. Его, завёрнутого в старую, испачканную красками, рясу Сильвестра завернули и под задницу тюфянчею положили. А то эта Рига с её повадками, по локоть руку отгрызть, Иоганна пугать начинала.

Их встречал служка чуть постарше Иоганн. Узнал, переспросил, покачал, как большой, головой, увидев грязь на одежде у женщины высокой и тощей, и у пацана, с горящими нетерпением глазами.

— Его Высокопреосвященство примет вас в своём кабинете личном. Это в пристрое западном. Я вас провожу… святой отец, — на грязнуль больше не глядел правильный вьюнош.

Иоганн под мышкой картину держал со львом. Она не маленькая, вместе с рамой резной и тоже, кое где янтарём присыпанной, где-нибудь пятьдесят на семьдесят сантиметров. Картина завёрнута в новенькую холстину. Из имения привезли в куске парусины, и уже в монастыре прикупили большой кусок белой льняной материи. Теперь не стыдно будет разворачивать.

Архиепископ Иоганн тёзку узнал и с улыбкой перстень ткнул для поцелуя. Иван Фёдорович и у тёток-то никогда рук не целовал, а тут мужская и рыжей шерстью заросшая, ну, так себе удовольствие. Сделал вид, что приложился, не стал усугублять ситуацию, сообщая, что он, мать его, православный. Не место и не время.

— Жива ли лекарка та, что мази и отвары мне передала? — когда Иоганн выпрямился, начал с козырей архиепископ.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство. Вон, у преподобного Мартина корзинка, в ней новые мази и сборы трав с рецептами и инструкциями, как их применять. Я сам, Ваше Высокопреосвященство, с её слов записывал, так как теперь немного латынью владею. Готовлюсь к поступлению в Университет, изучаю латынь и греческий.

— Похвально. Мази волшебные. Очень мне помогли. Не ведьма ли их готовила? — и прыснуть изволил толстяк.

— Самая настоящая ведьма, Ваше Высокопреосвященство! Она эти мази из жаб, единорогов и крови нерождённых младенцев делает. И только в Вальпургиеву ночь.

Бряк. Дзынь.

— А-а! — это монах, что сидел в углу над листком бумаги, столик свой, вскочив, опрокинул и чернильницу медную, и подсвечник на пол сбросил, а кувшин с водой и кружку разбил.

— Га-га-га! — Высокопреосвященство заржал так, что колокола звонить начали, ну, или совпало просто.

— Честно! Честно, — до заговорщицкого шёпота понизил голос Иоганн. Колокола сразу унялись. Значит, не совпало, пробудился звонарь от гогота архиепископа и брякнул в тот колокол, верёвка которого к ноге привязана, вскочив, как и писака.

— Ох, молодец, Иоганн, давно так не смеялся. Всё заботы. Осада эта. Мне доложили, что и у вас беда. Убили вороги твоего опекуна и брата твоей матери. Так ли это? — всё еще подхихикивая, обратил голову лысеющую к отцу Мартину архиепископ Риги.

— Чистая правда, Ваше Высокопреосвященство. Не знаем, что и делать. Есть ещё два родственника, но они призваны Великим магистром в войско. А ещё…

— Ваше Высокопреосвященство, — поняв, что Остапа понесло, и он сейчас про настоящую Марию ляпнет, прервал священника парень, — Ваше Высокопреосвященство, я тут ещё одни подарок для вас приготовил. Это картина. На ней король зверей лев нарисован. Разрешите вам вручить.

Иоганн, запутавшись, и волнуясь, что преподобный сейчас ляпнет, и неизвестно потом, чем это закончится, сбросил белую тряпку с картины и обратной стороной протянул её архиепископу, который, чтобы принять, даже со своего трона привстал.

Немая сцена. Ревизор уехал.

Событие тридцать второе

— Что делать будем? — Иоганн сидел на телеге, закутавшись в меховое манто, что полчаса назад подарил ему архиепископ Риги в качестве ответного дара. Не, меховое — это название такое. Рифма. Там из меха только оторочка по краю и то это не горностай и не соболь, это рыжая лиса. Есть закон в Польше сейчас, кому какой мех носить дозволяется, так вот, там лисий мех «подлым» обозван и носить его могут все, кому не лень, а вот дальше градация идет на меха в зависимости от титула. Так что отдарился тёзка высокопоставленный дешёвкой, что самому не гоже. Но это и хрен с ним, сейчас в жилу и подлый плащик. Температура ещё упала и, кажется, даже снежинки пролетает, хотя, может и пепел из труб, сырая погода прибила дым от печей, жаровен и очагов к земле, даже глаза пощипывает. Теплее только не становится.

Аудиенция закончилась именно тем, чего Иоганн и ожидал. Третьим опекуном назначили младшего брата Марии Александра фон Лаутенберга. Того самого, что с копьём кутилье отправился в Мариенбург по призыву Великого магистра ордена.

— Так он на войне? Его нет? — вот есть у отца Мартина дурацкая привычка, в каждой бочке быть затычкой. Мог бы и промолчать, согласно кивая. Нет, так-то понятно. Он о поместье и Иоганне заботится. Защитник нужен. Ну, если честно, то без Генриха Лаутенберга и Киселя пипец бы котёнку пришёл. Может и не зря всё.

— Вернётся, скоро орден сокрушит схизматиков и дикарей, — пренебрежительно махнул рукой архиепископ.

— А если он там погибнет, — не унимался преподобный, — А если к замку опять подойдут враги?

— На всё воля божья. Два дня назад я говорил и сержантом Гансом Шульцем о вас. Он отправится назад ещё с двумя лучниками. В Риге и без того всё плохо с воинами. Но цените, от себя отрываю… И оплата опять за мной.

На этом их и выгнали. Почти. Мол, спасибо, что зашли, но сейчас приёма ожидают представители гильдии каменщиков. Нужно усилить городские стены. Да, Мальчик мой Иоганн, ты прав, такие картины будут иметь цену, и ты сможешь на эти деньги нанять несколько арбалетчиков. Точнее, твои опекуны. Если мне привезут такие картины, я найду желающих их купить за… пять марок, даже за семь.

Сссобака. Ему за пять, а он за двадцать пять? До чего мелочная душонка. Немец, чего с него взять.

Нет, ясно, что Иоганн обещал картины прислать… как нарисуют. И даже цена в пять марок — это не грабёж, если честно. Всё с точностью до наоборот, только Иоганн V Валленроде этого не понимает. В мире, откуда Иван Фёдорович прибыл, за рекламу принято платить большие деньги, а не получать маленькие. Несколько картин, что он практически подарит архиепископу, пристроенные тем богатым жителям Риги, а может и всей Ливонии с Пруссией будущей, вызовут желания богатеев иметь такие же. Так, вон же магазинчик на Домской площади, где они продаются. И цена та же, что и у архиепископа. Всего-то пятьдесят марок. Можно свой портрет заказать в такой же манере. Или жены. Или дочери… и послать жениху в Вену или Мюнхен. Там курфюрст сынка старшего пристроить хочет. Так шансов у девицы, с таким портретом, в стопятьсот раз больше стать курфюрсткой, чем с обычной парсункой.

Вышли они из собора и пристроили телегу в самом краю Домской площади, где начинается улица кривоватая, которая как раз ведёт к монастырю Святой Екатерины. Где они ждали аудиенции, и где их травили полбой с мышиными какашками перемешанной. Да ещё и с каким-то прогорклым маслом.

Здесь назначена встреча руководителей двух коммерческих кусков их вояжа в Ригу. Сюда с несколькими новиками должен управляющий Отто Хольте прибыть, и сюда, со своими новиками, должен староста Кеммерна Георг подъехать, рассказать об успешной или неуспешной торговлишке эксклюзивами разными.

Встретились. И перегородили улицу. Пришлось чуть проехать, сразу за стеной монастыря пустырь небольшой имелся, наверное, тоже монастырская земля, раз её никто не занимает. Там сначала датчанка Мария свою кусок истории рассказала, потом свои соображения высказал отец Мартин. А потом и Иоганн стал вопросы задавать. Главный был не на ту аудиторию рассчитан, но мало ли. Парень понять не мог. Что там с законами? Он наследник баронства и оттого, что мачеха станет монахиней и даже подарит монастырю земли на которые у неё прав нет, что изменится? И вообще, разве она без остальных опекунов может что-то передать?