Лед (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич

Я взял в руки газетный лист. И правда, какой-то художник сильно постарался — три корабля: наша «Полярная звезда», «Фрам» Нансена и английская «Виктория». Подписи на датском, французском и английском языке не оставляли иллюзий: «Фавориты — англичане и норвежцы. Русская экспедиция — лишь дорогая авантюра».

— Не знаю, как англичане, но Нансен… — Я стоял ни жив, ни мертв — Этот может… Он по Гренландии, как по собственному заднему двору ходит! Опытный зараза, да ещё и на «Фраме»! Корабль хоть и тихоходный, и не лучших мореходных качеств, однако во льдах лучше него сейчас нет! Они точно нигде дольше чем для пополнения запасов задерживаться не будут, а мы тут по гостям разъезжаем! Тфу сука! Когда-же всё это закончится⁈

— В этом году никто к полюсу не пойдет точно, не успеет. — Арсений тоже нервно дернул шеей — Все в любом случае все зимовать будут, так как раньше января следующего года до Антарктиды не дойдут. А это середина Арктического лета, между прочим, идти куда-то будет уже нельзя! Но вот в следующем году…

— А в следующем году все стартанут как только погода позволит! — Перебил я друга — Да и этого никто ждать не будет. Стараясь друг друга опередить команды выйдут в дорогу едва полярное лето наступит! В морозы и бураны! Будем бежать как в зад ужаленные, кто первее! Если мы конечно до Антарктиды с нашим князем вообще дойдем ещё!

Я зло скомкал газету и метнул её в море. Пальцы дрожали — то ли от злости, то ли от чувства полной безысходности. Мы ещё не отошли толком от Петербурга, а уже втянуты в соревнование, где у соперников всё: и опыт, и корабли, и трезвый расчёт. И самое главное у них есть цель, и они к ней пойдут напрямую! А у нас — княжеские прихоти, шампанское и балы на борту.

— Вот тебе и «слава России», — сказал я тихо, но сквозь зубы. — В истории запишут не нас, а их. Впрочем, нас тоже запишут, как самых больших неудачников на земле!

Арсений пожал плечами, но в глазах его мелькнуло то же самое сомнение, что терзало и меня.

— Понимаешь, Сидор… они все там, в Петербурге, уверены, что достаточно посадить на яхту Великого князя, запихнуть рядом тебя, и сама судьба положит флаг на полюс. Ладно, не расстраивайся. Мы сделали всё, что могли. «Вега» наверняка уже тоже ушла из Петербурга, а там опытная и надежная команда. Этим норвежцам и англичанам с нами придется ещё потягаться. Нам же с тобой сейчас надо быстро закончить все дела, и кровь из носа попасть на прием вместе с нашим князем в королевском дворе. У нас помимо экспедиции ещё работы хватит, если ты не забыл.

Я тяжело вздохнул. Как тут забудешь, если ты мне Сёма, всё время об этом напоминаешь? Фомина-то задержки в пути вполне устраивают, а мне они как кость в горле, тем более сейчас. В голове снова крутились слова Ричарда: «Только в твоих руках её спасение…» Но чем я мог спасти экспедицию, если на её борту я всего лишь «доброволец» в свите князя? Как я на него могу повлиять, чтобы хотя бы ускорить наш путь? Я опять ощутил себя беспомощным как младенец. Надеюсь Фомин прав, и «Вега» уже спешит к полюсу…

Мы успели всё, и отправить телеграмму, и даже на прием всё-таки попасть. Достаточно мне было намекнуть Алексею, о том, что у него в команде всё же есть два человека, что были на Северном полюсе, как он сам приказал нам сопровождать его везде, куда он пойдёт. Так мы и попали в компанию «достойных людей». Арсений был счастлив, его план работал, а вот я… Я тупо напился!

Следующим утром, маясь от похмелья, я снова вышел в город. У телеграфа было шумно: моряки, агенты, газетчики. Я отстоял длинную очереди и получил ответную депеши из Петербурга: «Вега» вышла в море через два дня после нашего отплытия!

Я читал телеграмму снова и снова, пока буквы не начали плясать перед глазами. «Вега вышла в море через два дня после вашего отплытия». Сухие слова, но за ними скрывалось куда больше. Это значило, что Корнеев с парнями действует по плану, и он вышел раньше норвежского «Фрама» на несколько дней. Наверняка Егор узнает о «гонке» в ближайшем же порту, где «Вега» будет грузится углём. По планам это Лондон, в датские воды он не пойдёт. Я знаю Корнеева, эта новость только подстегнет его, они прибавят ход и сократят стоянки, тем более, что про «Вегу» никто не знает. Никто не думает, что русские отправили две экспедиции параллельно друг другу, все будут ориентироваться на «Полярную звезду», отслеживая её путь. Корнеев должен успеть занять Китовую бухту раньше Нансена!

Я почувствовал, как похмельная тяжесть в голове сменяется холодной ясностью. Если раньше я злился на глупость и неорганизованность нашей затеи, то теперь во мне проснулась злость другого рода — спортивная, что ли. Мы не имеем права проиграть! Пусть у нас князь-пижон, пусть вместо провизии в трюме шампанское и трюфели, но мы обязаны вырваться вперёд.

— Видели газету мистер Волков? — За спиной раздался знакомый голос.

Я обернулся, передо мной стоял один из помощников капитана яхты, который очевидно тоже пришел на телеграф то ли по служебным, то ли по личным делам.

— Видел, — кивнул я мрачно. — Все уже видели. Только вот не уверен, что до князя это дойдёт.

Помощник капитана звонко рассмеялся.

— До князя дойдёт только то, что король Дании угостит его марочным коньяком. Но нам повезло, Зинаида Лейхтенберг вчера поссорилась с кем-то из его датских родственников.

— Ну и дура — Вздохнул я, поражаясь тому, что даже здесь, все говорят только о проклятой Зинке — А нам-то что до этого?

— Ну как сказать… — Помощник капитана заговорщики мне подмигнул — В общем мы выходим в Лондон завтра утром!

Глава 12

На вторую ночь после выхода из Копенгагена ветер начал усиливаться. Сначала лёгкая зыбь, потом крутые, тяжелые волны. К утру яхту бросало, словно щепку — паровые машины ревели, трубы выбрасывали дым и пар, а снасти гудели, натянутые до предела.

С палубы срывались ящики и бочки, вода через каждые пять минут накатывала через борта, смывая всё, что плохо закрепили. Матросы, привязавшись концами, ползли от кормы к носу, проверяли крепления шлюпок и люков. Их голоса терялись в завываниях ветра.

В кают-компании же царил иной хаос. Вчерашние весельчаки, ещё недавно пившие за славу России, теперь валялись по углам, бледные, с зелёными лицами. Шампанское и рябчики вышли боком: каждый второй стонал, обнимая ночной горшок. Один из приближенных не выдержал и прямо на мраморный пол «кают-компании» изрыгнул остатки вчерашнего ужина.

Князь тоже чувствовал себя плохо, но пытался держаться — приказывал камердинеру подавать вино и холодные полотенца, будто это могло унять качку. Он ворчал, что качает «слишком сильно» и требовал, чтобы капитан «срочно сделал что-нибудь». Но что мог сделать капитан? Шторм набирал обороты.

Наша каюта находилась в носовой части корабля, и находится в ней было практически невозможно. Корабль врезался носом в волну, поднимался на гребне, и падал в пучину, да ещё и бортовая качка была такая, что попросту выбрасывала нас из постелей. В кают-компании, среди блюющей богемы тоже не хотелось находиться, так что я вместе с Арсением поднялся на палубу. Во-первых, если яхта пойдет на дно, мне не хотелось оказаться запертым в каюте, а во-вторых на свежем воздухе, пусть и под шквальным ветром, дышать и переносить качку было гораздо легче, чем в душных недрах корабля.

На палубе была настоящая работа. Боцман хриплым голосом орал команды, матросы с синяками и ссадинами от постоянных падений тянули снасти, а каждый порыв ветра грозил сорвать их в бушующее море. Мы с другом взялись помогать — держали фонарь, когда носовую вахту накрыла волна, потом помогали подтянуть шкоты. Руки сводило от холода и мокрых канатов, но хоть было ощущение, что мы нужны и что-то делаем для своего спасения.

— Ну что, Сидор, — крикнул Арсений, перекрывая рев шторма, — вот она, настоящая экспедиция! А эти засранцы думали, что в рай попали? В Лондоне желающих продолжить путешествие поубавиться, зуб даю!