Война всех против всех (СИ) - Тыналин Алим

Поэтому я, потрепыхавшись еще для вида, мол, сейчас мои сыщики и так уже скоро должны принести мне в клювиках ту же самую информацию о местонахождении казны, но я готов сделать одолжение для церкви, поэтому и иду на соглашение.

— Нет, ваши люди еще долго будут искать место, где она спрятана, — улыбнулся Неон. — Рано или поздно найдут, не сомневаюсь, потому что Донатина парень настойчивый и специалист не промах в деле ищеек, но это ведь займет у вас кучу времени. А у вас сейчас, император, каждая минута на счету, не так ли?

— Верно говорите, — вздохнул я. — Ну хорошо, уговорили. Я согласен, вы получите ваши деньги, не сомневайтесь.

— Перед тем, как я скажу, я хочу убедить вас, император, что вам не следует беспокоиться о том, что большая часть этих денег пойдет в карман недобросовестного епископа, как вы полагаете. После печальной гибели вашей матери и брата, о которых мы также до сих пор скорбим, вы, говорят, изменились в лучшую для империи сторону, стали думать о выгоде для государства к вящей славе Господней и мы не можем поощрить вас. Поэтому я уверяю вас, что эти деньги, помимо изготовления и покрытия Баптистерия мозаикой, пойдут еще исключительно на другие богоугодные дела.

Ну как же, смотря что, конечно же, называть богоугодными делами. Впрочем, выбора у меня не осталось, старик переиграл меня по всем статьям, поэтому я вынужден был признать поражение и согласиться с его предложением. Взамен Неон дал мне схему проезда к старому монастырю, где отец спрятал казну.

— Забавно, совсем недавно я давал эту же схему твоему отцу и уверял его, что никому не скажу, кроме законного правителя, если только он не придет ко мне и не потребует вернуть сокровищницу, — усмехнулся епископ. — Мы при этом говорили о тебе и твой отец смеялся и сказал, что ближайшие пять лет ты точно не явишься за деньгами. А оно вон как случается, видишь ли? Неисповедимы пути твои, Господи. Воистину, человек предполагает, а…

Со стороны площади неожиданно послышались крики толпы. Я тут же умолк и выглянул в окно. Оказалось, что все пространство перед дворцом заполнено вооруженными людьми, моими остготами, которые, однако, явились обратно без строя и тесными группами по десять-двадцать человек. Они кричали, трясли мечами и звали императора.

— Да, правитель, вам придется немало потрудиться, если вы хотите привести этот народ к покорности, — с сожалением сказал епископ, мгновенно оказавшись рядом со мной, я даже и заметить не успел, как он поднялся. — Если мы будем сотрудничать, я постараюсь помочь вам в этом, но сначала я хотел бы удостовериться, что вы именно тот, кто сможет прервать череду неудачливых императоров, которых солдаты ставили, а затем свергали по желанию.

— Ну что же, тогда отойдите в сторону и не мешайте, — сказал я и выбежал из комнаты, не забыв, впрочем, прихватить план проезда к монастырю, где лежала казна.

Пока я мчался по коридорам, навстречу попадались испуганные придворные, бежавшие прочь от выхода, они боялись, что солдаты сейчас ворвутся во дворец и начнут грабить, насиловать и убивать. Что же, такой вариант вовсе не исключен.

Приближаясь к выходу, пересекая огромный парадный зал, своды которого поддерживали колонны, я корил себя за то, что снова опоздал. Опять я события снова вышли из-под контроля, а я, вообще-то, не люблю, когда так происходит. Снова солдаты взбунтовались и я узнал об этом только в самую последнюю очередь. И опять я в который раз задумался, что эти люди, грубые и не имеющие понятие о воинской чести, готовые предать того, кому служат ради больших денег, явно не послужат надежной опорой при строительстве новой империи. На них я вряд ли могу опираться.

Оглянувшись, я заметил, что Камахан все также идет следом за мной.

— Останься здесь, — сказал я, не желая, чтобы солдаты видели меня в сопровождении огромного телохранителя и от этого еще больше разозлились. — Иди к Эрнаку.

Но Камахан покачал головой и улыбнулся.

— Иди вперед, император, — сказал он. — Эрнак тоже там, на площади.

— Значит, ты знал о том, что они сюда придут? — спросил я.

— Конечно, все об этом знали, — ответил беззаботно гигант. — Ладно, иди давай, может быть, мы сохраним тебе жизнь.

Ну что же, ситуация походила на ту, когда в прошлой жизни мне в ночном клубе приставили пистолет к виску. Правда, тогда выстрелили сразу, не тратя времени на разговоры, а здесь хотят чего-то получить. Хотя, если подумать и так понятно, чего надо солдатам.

Денег и еще раз денег, чего же еще и это несмотря на то, что я уже дал им почти половину той суммы, что обещал. Кстати, что они сделали с Лаэлией? Или девушка тоже встала во главе бунта?

В парадном зале не было ни души, а мы все также шли вперед и Камахан ухмылялся сзади. Опять, в который раз, я предстаю перед сильным и грозным врагом, вооруженный лишь только своей смекалкой и изворотливостью. Но только на этот раз ставки повысились, ведь теперь я стараюсь возродить империю и удержать ее от скатывания в очередную пучину хаоса.

Вздохнув, я вышел из дворца навстречу вооруженной толпе, выкрикивающей весьма неприятные лозунги, вроде: «Подвесить императора за яйца!» или «Давайте сожжем дворец!». Интересно, знал ли весьма осведомленный обо всем епископ, что толпа солдат направляется ко дворцу или опять решил подождать и посмотреть, как мне удастся с ними справиться?

Увидев меня, выходящего из дворца в сопровождении огромного гунна, толпа солдат закричала, засвистела и заулюлюкала.

— Вот и он, наш милый Моммилус! — вопили они. — Давайте протащим его по городу, привязав к хвостам лошадей!

— Нет, лучше просто отрежем его башку и протащим на копье по городу, пусть полюбуется на своих подданных! — отвечали им другие.

Разумеется, подобные предложения не вселяли в меня энтузиазма. Камахан подтолкнул меня и я вынужден был спуститься по ступенькам на площадь, каждое мгновение ожидая, что солдаты схватят меня и исполнят свои обещания.

Весьма, неприятные, должен вам признаться, ощущения. Глядя в эти оскаленные, злорадно ухмыляющиеся лица солдат, людей, совсем недавно поклявшихся меня защищать, я пообещал себе, что если уцелею в этой заварушке, то больше никогда не позволю себе попасть снова в такую же. Хватит, отныне я буду окружать себя только достойными людьми, держащими свое слово и не готовыми предать тебя ради пригоршни золота в чужих руках.

Ладно, это потом, а вот что прикажете делать сейчас? Толпа расступилась передо мной со смешками и похабными выкриками, а потом я очутился перед вожаками бунта, двумя центурионами, их звали Херея и Макрин.

А еще рядом с ними стоял Эрнак, со своим обычным непроницаемым выражением лица. Кроме того, за спиной гунна стоял центурион Тукар, тоже злорадно ухмыляющийся мне в лицо. Надо же, и на этих людей я рассчитывал больше всего на свете, дал им столько денег сколько они не видели за всю свою жизнь и полагался во всем на их обещания! А они, оказывается, все это время плели заговоры за моей спиной!

Я хотел сказать, что они предатели и плюнуть им в лицо, но предпочел не делать этого, так как это было крайне неблагоразумно в нынешних условиях. Вместо этого я снова пообещал себе, что постараюсь вылезти из этого болота дерьма, в которое погрузился с головой и с лихвой отомстить им за все.

Впрочем, сказать легко, а вот сделать гораздо труднее. Судя по всему, ситуация оказалась чертовски опасная, я и сам не подозревал о подобном.

— Послушай, мальчик, — сказал Херея. Он был плотный и краснолицый мужчина, со смуглой кожей, с толстыми руками, похожими на ляжки быка. Из-под шлема у него по лицу стекали капли пота. — Давай не будем долго разговаривать и ходить вокруг да около. Твой отец обещал нам землю. Отличную жирную землю, чтобы мы могли поселить там семьи и заниматься хозяйством на благо государства. Кроме того, ты обещал нам по сто солидов каждому воину, только поэтому мы согласились идти за тобой. Но до сих пор ты даже пальцем не пошевелил, чтобы выполнить свои обещания. Что же теперь получается, вот мы здесь, пришли сами спросить с тебя все то, в чем ты нас обманул.