Мамба в Сомали: Черный передел (СИ) - Птица Алексей
Собрав караван, мы тронулись в путь и, постоянно подгоняя животных, уже к вечеру вошли в нужное селение. Дальше начались разбирательства. Сначала на нас обрушилась волна возмущения: зачем мы направили в деревню целый грузовик трупов? А чего возмущаться-то? Пусть видят, какая участь их ждёт, если нападут на нас. Два в одном: и уважение, и страх.
При разборке трупов отыскались чьи-то дальние родственники, и на нас набросились с обвинениями в убийстве. Затем среди мёртвых обнаружили несколько убийц, виновных уже в смерти других селян, и люди переключились друг на друга, ругаясь и клеймя позором их семьи. Африка, короче.
Пока суд да дело, мёртвых закопали. Двоих, уцелевших в ночном бою бандитов толпа крестьян просто забила. Чтобы не повадно было грабить на дороге и не делиться. Дети природы, дикари-с…
Ну и ладно, закопали и забыли. Манги Банги, раз я решил его оставить в живых, вел себя тихо и не высовывался. И о нём вскоре забыли. Лекарства он пил, и ему явно становилось лучше, но ненамного. Не видел я смысл тратить сильные лекарства на сомнительного человека. Поэтому и выдавал ему сильно разбодяженные. А там посмотрим.
После боя необходимо хорошо отдохнуть, да обмозговать: как дальше быть? Грузовик я подарил местным, чем несказанно их обрадовал. Мне он такой окровавленный даром не нужен, а они отмоют. Пулемёт же оставил себе. Я ещё раз разобрал его практически полностью. Затем залил соляркой, чтобы отстала ржавчина. А потом смазал машинным маслом, которое нашлось в этом самом грузовике.
Масло оказалось старым и дюже поганым. Хотя… Мне ж им не салат заправлять, а на железо лить! А оно, почти как бумага, всё стерпит. Этот пулемёт давно не видел должной заботы и ухода. Он даже, наверное, обрадовался, избавляясь от лишней копоти, грязи и каких-то металлических частичек, что невооружённым глазом были видны в масле.
По разным причинам я задерживался в селении, готовясь в любой момент уехать обратно в Эфиопию. Но главным образом я дожидался решения старейшин, заодно и раненых своих подлечил. Ответ старейшин на моё предложение ровно через неделю привёз полковник Билилико. И этот ответ оказался положительным, что меня даже несколько удивило.
— Мы готовы принять любую помощь, если она пойдёт на пользу нашей стране и клану.
— Гм. Это хорошие слова, — произнёс я. — Но то, что выгодно отдельному клану, не всегда идёт на пользу стране. Согласны?
— Сначала интересы клана, потом страны, — пояснил Бараш Билилико. — В дальнейшем, когда мы станем сильнее, мы сможем навязывать свою волю другим кланам, а пока займёмся собой.
— Ясно. Значит, теперь нам следует определиться: сколько вам нужно людей? И каковы прочие условия моей помощи?
— Ты сказал, что готов привести тысячу солдат.
— Да, — кивнул я. — Готов.
— Приведи для начала половину из них, и мы поймём, чего они стоят. И техники как можно больше.
— Техники у меня немного.
— Ну, сколько есть.
— Хорошо.
— Через сколько вас ждать?
— Ровно через месяц. И желательно встретить, чтобы сопроводить в нужное место. Лучше, если это будет военная база.
— Договорились!
— Тогда до встречи.
Проводив полковника, в тот же день мы с отрядом уехали. Обратная дорога ничем не отличалась от дороги сюда, и полторы недели мы тряслись на спинах верблюдов и ослов. И вот я снова в Аддис-Абебе. Первый же разговор у меня состоялся с Негашем.
— Как обстановка, Абале?
— Управляемая.
— Хорошо. Я намерен забрать всех моих людей, чтобы выступить на стороне одного из кланов Сомали.
— Зачем?
— Необходимо помочь ему победить в назревающей Гражданской войне.
— А зачем тебе нужна эта победа?
— Чтобы контролировать этот клан, а через него и всю страну.
— Но ведь из-за новой конфронтации, которую ты собираешься устроить, гражданская война лишь усилится…
— На какое-то время усилится, — согласился я. — Но, поверь мне, если мы не вмешаемся, там всё станет гораздо хуже. Гораздо…
— Не знаю, спорить не буду. В конце концов, мне нет никакого дела до Сомали. Это твои люди, и ты волен сам принимать решения. Мы в любом случае тебе поможем. Ты — мой командир, мы — твои подчинённые. Приказывай, и мы всё выполним.
— Хорошо. Объявляй сбор, — распорядился я. — Сейчас мне нужно всего пятьсот отборных бойцов, но через полгода понадобится уже три тысячи.
— Мы и десять выставим, желающих много.
— Пока не надо, но потихоньку стоит их готовить. И ещё: мне нужен белый. Нуждающийся в деньгах, 35–40 лет, не дурак, с кучей всяких проблем: от половых до финансовых. Сможешь найти?
— Белый? — удивился Негаш. — Это будет непросто. Советские все уехали, американцев тут не осталось почти. Европейцы тебе подойдут?
— Да без разницы.
— Тогда, пожалуй, можно попытаться найти итальянца. Их много осело на побережье. А после революции из Аддис-Абебы все сбежали. Ещё есть французы в Джибути… Однако, Мамба, я бы не советовал тебе с ними связываться. Слишком они хитры, и все здесь работают на Сюрте женераль. (Да, этой структуры вроде как больше нет, она просто видоизменилась и стала называться по-другому, но старое название симптоматично).
— Откуда знаешь?
— Так случайно узнал от одного знакомого. Говорит, что все, кто едет работать или служить в Африку, подписывают договор с министерством обороны или с частной фирмой. А после подписания информация оттуда идёт прямиком в Генеральное управление внешней безопасности (DGSE — Direction Generale de la Securite Exterieure. Подчиняется министру обороны и отвечает за ведение военной разведки, а также сбор стратегической информации, электронную разведку и контрразведку за пределами Франции).
Военных не трогают, там рулят свои начальники, а вот всех гражданских метут за будь здоров. Если не подпишешь бумагу, то, возможно, и поедешь, но работодатель вправе уменьшить тебе зарплату. Ну и, дураков нет, не подписывать.
— Не думаю, что так поступают со всеми.
— Может, и не со всеми… — задумчиво произнёс Абале. — Но как найти того, кто согласится работать не только на них, но и на тебя?
— Действительно, — я тоже задумался. — Тут ты однозначно прав.
— А ещё я слышал, будто всех иностранцев, приезжающих во Францию на учёбу и имеющих в своей стране родителей из числа элиты, тоже берут на заметку. Как там дальше с ними работают, я не знаю. Но эти бывшие студенты-африканцы по возвращении на родину быстро становятся у руля власти и начинают проводить в своих странах политику Франции. Им в этом явно помогают.
— Ммм, ну, это-то как раз понятно: долг платежом красен. Короче, найди мне итальянца, чтобы был согласен на всё. Важно наличие у него высшего образования. Уже одно это скажет о нём, что он не дурак. Дальше я сам разберусь. Хорошо бы нескольких подобрать. На выбор, так сказать. И ещё посмотри: кто здесь из американцев остался. Они же тут с голодом боролись, даже помогли зерновой коридор оформить от портов Судана и Эритреи. Может, не все уехать успели? Или кто уехал, но решил вернуться. Займись этим вопросом. Им всегда не хватает денег. Они же все помешаны на своей американской мечте быстро и не затратно разбогатеть! — я ухмыльнулся: — Сборище бродяг и авантюристов, нечаянно открывших новый мир и заселивших его. Сначала не очень удачно, а потом… Потом загнали коренное население в резервации, привезли чёрных рабов и заполонили его полностью! Короче, найди мне кого-нибудь.
— Хорошо, Мамба, я найду.
— Ясно. Как дела с Эритреей?
— Пока все идет, как договаривались.
— Смотрите, сильно не давите на них. Нужна полная координация, чтобы снова не скатиться в войну. Но это на будущее, а пока контролируй Мелеса, чтобы он тут ничего не начудил.
— Контролирую. Не беспокойся. Они все у нас под жёстким двойным контролем.
— Вот и отлично. Тогда я займусь своими делами, раз у вас всё хорошо.
Вторым на очереди был Фарах. Побеседовав с ним, я узнал, что каналы поставки лекарств отлажены заново и даже получен первый денежный перевод из Кувейта. Фабрика стала поставлять накопленные в ней лекарства. Фарах также сумел практически восстановить свою лабораторию, о чём и поспешил мне сообщить.
