Самый лучший комсомолец. Том пятый (СИ) - Смолин Павел

— Неспокойно мне, — признался я. — Пиндос сейчас из-за свалившихся на него проблем относительно пассивен, и это развязывает нам руки, позволяя творить вот это вот всё, но такая благодать долго не продлится. Нужно ловить момент и наваливать на стратегического противника больше проблем, чтобы он тратил доллары не на накачку Китая назло нам, а куда-то еще.

От золота доллары пока не отвязали, значит — не бесконечные. Но уже скоро отвяжут, обеспечивая платежеспособность национальной валюты военными базами по всему миру и самым большим авианосным флотом. Но это даст еще годик-два гиперинфляции стратегическому противнику, а нам — определенный простор для маневра. Аналитическая записка с этим «предсказанием» куда надо (деду) уже отправлена с полгодика назад.

А еще «отвязывание» породит целый пласт фольклора на тему «окончательный крах доллара не за горами!». И он таки не за горами — как минимум в этой реальности.

Когда мы вошли в студию, Магомаев как раз заканчивал распеваться. Очень хорошо старшие товарищи мне график формируют, никуда не опаздываю. Поздоровались.

— Поступил сигнал усилить работы по французскому направлению, — огласил я. — Посему меняем местами песни в графике записи.

— «La maladie d’amour»? — предположил Муслим Магометович.

— Да, — подтвердил я. — Она в сериал пойдет, о жизни художницы и большой подруги СССР Надежды Ходасевич-Леже и синглом на французский рынок.

Потом и остальных музыкантов на тему «саундтрека» напрягу — в «АББЕ» и «Бони Эм» дамы, например, на французском шпрехают. Да и Хиль тоже — он у нас старой волны интеллигент, это когда всю жизнь идешь по пути самосовершенствования, в том числе изучая языки.

До вечера, старательно борясь с Магомаевским перфекционизмом, записали песенку [ https://www.youtube.com/watch?v=6YJ_V5V9Zek&ab_channel=MichelSardouVEVO]. Попрощались, понаблюдали уже классическую сцену «Магомаев раздает автографы страждущим до тех пор, пока его охрана не запихает певца в Роллс-Ройс», подождали десяток минут, пока народ рассосется (очень приметная у нашей суперзвезды машина, а Москва — большая деревня, вот и выявил кто-то паттерн передвижений, теперь толпами за автографами охотятся) и погрузились в конспиративный мамин «Москвич» — меня тоже по положению «Запорожца» выслеживать начали, пришлось на перекраску отдать — будет стандартный, красненький, с новыми номерами.

Добравшись до дома, сняли верхнюю одежду, и Виталина отправилась на кухню, готовить ужин и ставить чайник. Сегодня мы ждем гостей — жену Хиля Зою Александровну и их сына Дмитрия, который нынче ходит уже во второй класс спецшколы с углубленным изучением английского, в которую я немножко проинвестировал, обновив спортивные площадки и внутренние помещения, пристроив бассейн и закупив новую мебель. Хорошо получилось!

Поводов для встречи два: первый — давно не виделись, а живем, хоть и временно, рядом, значит надо наверстать. Второй — повесомее: телеконцерт «Бони Эм», записанный ни много, ни мало, а на лондонском стадионе Уэмбли, в рамках подведения итогов первому большому туру группы. Вместимость — восемьдесят две тысячи человек, и у группы там был полный аншлаг. Сами они прибудут в СССР послезавтра, для отдыха и записи второй пластинки.

* * *

Встретив гостей, поблагодарили Зою Александровну за гостинцы в виде самодельных печенек (они у нее хорошо получаются, а визит предварительно согласован, поэтому за процессом готовки следила пара дядей. Наши гости к такому привыкли и не обижаются), поужинали курочкой с пюре под салатики, попили чаю, дамы похвалили кулинарные умения друг друга, и мы переместились в гостиную. Время еще было, поэтому мы с маленьким Димой запустили «Одиссею» — у него дома такая давно есть, так что умеет — и начали стрелять по квадратам, пока на фоне Зоя Александровна делилась с Виталиной чувствами:

— Он теперь вон какой — мировая знаменитость. А мускулы какие, боже! Рассказывал — когда рубаху свою полупрозрачную на песне «Daddy cool» снимает, в зале женщины с ума сходят — вплоть до конфузов, когда в группу нижнее белье лететь начинает. Волнуюсь я — как бы с такой славой кого помоложе себе не нашел, — понизив голос, шепнула Виталине. — Мы второго ждем, третий месяц уже.

— Поздравляю, — с теплой улыбкой разделила радость Зои Александровны девушка.

Незримо для отстреливающего квадратики Димы я изобразил пантомиму «знает ли он?», и, получив подтверждающий кивок, спросил:

— А ты кого больше хочешь, братика или сестренку?

— Если есть мальчик, значит нужна девочка, — немного поразмышляв, ответил пацан. — Но брат — это тоже здорово!

— Эдуард Анатольевич тебя очень любит, Зоя, — успокоила Виталина гостью. — Он же тебе звонит?

— Почти каждый день, — подтвердила та. — И письма еще пишет — смешной такой! — мелодично хихикнула. — Зачем, если и так все время разговариваем?

Вопрос здесь риторический, поэтому никто отвечать не стал. Вместо этого Вилка добавила еще аргумент:

— Кроме того, Эдуард Анатольевич все время под присмотром. Насчет солисток не переживайте — они офицеры, и никогда ничего позорящего Родину не сделают. Как и Эдуард Анатольевич, впрочем.

— Какой же он молодец! — умилилась Зоя Александровна. — Я, говорит, Зоя звездной болезнью никогда не болел, и сейчас не буду — мне страна такое доверие оказала, а я — подведу? Нам же аж пятикомнатную квартиру в центре выделили.

— Эдуард Анатольевич заслужил, — не стала осуждать Виталина.

— Если стадионы собирает — значит и вправду заслужил, — согласилась гостья.

— А почему не переехали? — спросил я.

— Мне надоело, — отдал мне ружьё Димка.

— Дима, не влезай в разговоры старших, — повоспитывала его мама, и, пока я ставил выбранные пацаном «Лыжи», ответила. — Я думала ты знаешь — мы у Андрея, дяди твоего двухкомнатную квартиру выменяли и расширились. Нам в Сокольниках нравится — тишина, воздух чистый, школа замечательная. И красиво.

— Пять комнат в центре на две здесь? — удивился я. — Сокольники нынче престижные, но не настолько же.

— Он еще нам гараж уступил и домик в Туапсе, — улыбнулась она. — Ремонт сейчас доделываем, шесть комнат и две ванных получилось. Ну и голос у тебя стал, Сережка! — хихикнула. — Метишь в баритоны?

— Баритонов в нашей стране на сто лет вперед запасено, — отшутился я. — На вокал завтра иду, осваивать дарованные природой возможности. Но тенор удается вплоть до тенор-альтино, просто звучит теперь не так как раньше.

— Продемонстрируешь? — попросила она.

Я продемонстрировал.

— У тебя очень хороший, мощный и яркий голос, — похвалила Зоя Александровна. — А самое главное — в нем ощущается определенное сродство с твоим, скажем так, ранним периодом. Народ не перестанет узнавать тебя на концертах и записях.

— Спасибо, — с улыбкой поблагодарил я.

— А тебе спасибо, что вот такой репертуар Эдичке отдал — он у меня огромный талант, но о песни вроде «All by myself» голос бы все время срывал. Но я не завидую — Уэмбли не хуже Муслима Магометовича собирает.

— Эдуард Анатольевич — один из моих любимых певцов, — улыбнулся я. — Но стоять столбом — пустая трата его таланта, поэтому мне было за него обидно. Теперь он находится там, где заслуживает. Минкульт, кстати, готовит здоровенную серию памятников отечественным деятелям культуры — вдоль набережной установят, и Эдуард Анатольевич с остальной группой там будет.

— Можно, пожалуйста, с машинками поиграть? — вежливо попросил Дима, отложив контроллер.

— Можно, конечно. Пошли, — одобрил я и повел пацана в комнату, лишившись возможности участвовать в разговоре дальше.

— Скучаешь по папе-то? — спросил я, гостеприимно проведя рукой в сторону полок с модельками — не стесняйся, мол.

— Не скучаю, — продемонстрировал он октябрятскую стойкость, аккуратно сняв пожарную машину и поставив на паркет. — Когда папы нет, мужик в доме — я, значит должен быть маме опорой и защитником, а не нюни разводить. А когда вырасту, тоже певцом стану, буду как папа на гастроли ездить. Так сыну говорить и буду — я не скучал, и ты не скучай.