Борис Батыршин - Мартовские колокола
— Да хоть вон с монгольфьеров! Или с воздушного шара господина Менделеева. Он как раз следующим летом какой–то полёт представить намерен… за солнцем, вишь, наблюдать. Вот вы и попробуете его к делу приспособить. Или еще что–нибудь придумаете — у вас с этим, я вижу, не заржавеет…
Корф слушал товарища и знай, похохатывал. Понять досаду Подполковника было можно — манёвры, происходившие перед полутора сотнями зрителей, среди которых — о позор! — были и офицеры других полков московского гарнизона, закончились полнейшим разгромом. И каким!
Единственным «убитым» со стороны гостей оказался сам Корф — уже под самый конец стычки его подстрелил Нессельроде, оставшийся к тому моменту в гордом одиночестве. Подстрелил, надо признать красиво — дуплетом, прямо в грудь, причём буквально на глазах публики. Барон, правда, оправдывался потом, что решил, что представление закончено и вышел, собственно, для того, чтобы поприветствовать зрителей. Это, однако, действия не возымело — перед началом потешного боя участники договорились, что в знак окончания действа будет дан выстрел из пушки — лёгкой медной салютационной мортирки, которая нашлась в хозяйстве Троицко—Сергиевского резервного батальона. И раз уж барон не стал дожидаться сигнала — всё, стало быть, сам виноват, «убит».
Рассчитался за Корфа Ромка. Когда после удачного выстрела капитан переломил свою двустволку и принялся запихивать в нее картонные гильзы с красящими латексными мешочками (которыми и стреляли эти прародители пейнтбольных маркеров), на сцене появился бравый сержант. Вообще–то бойцы команды Корфа не особенно радовали зрителей своим видом — в отличие от членов команды Фефёлова они всё больше прятались, обозначая своё появление частым перестуком выстрелов и клубами дыма. Но тут действо было выставлено напоказ, в каком–то десятке шагов от зрителей.
Наспех зарядив свой карамультук, Нессельроде вскинул, было, ружьё к плечу; зрители разом вздохнули, ожидая очередного успеха ловкого штабс–капитана, но — не тут–то было. Ромка, отбросив в сторону маркер, перекатом ушёл от выстрела и оказался вдруг перед самым офицером; в руке у него был не пистолет, а чёрный гуттаперчевый нож. И, прежде чем растерянный Нессельроде успел понять, что делать дальше, парень крутанулся на ноге в низком приседе, подбил ноги штабс–капитана и мгновенно оседлал его. Победитель сначала бесцеремонно ткнул Нессельроде маской в пыль, а потом, схватив жертву за волосы (фуражку тот успел уже потерять) задрал штабс–капитану голову и, работая на публику, медленно провел по горлу лейтенанта резиновым ножом. Зрители ахнули; какая–то из дам истерически вскрикнула — так натурально было это движение, что несчастная ожидала, видимо, фонтана крови из перехваченной лезвием гортани.
Потом барон и сам герой дня долго извинялись и перед гостями, и перед хозяином «праздника» подполковником Фефёловым а заодно — и перед Нессельроде, слегка огорошенным таким вольным обращением со своей персоной. И то сказать — всё же о том, что благопристойные манёвры с демонстрацией хитрой французской новинки может перейти в вульгарную рукопашную схватку, они не договаривались. Смущённый Ромка долго оправдывался, что, мол, увлёкся, и в знак примирения подарил Нессельроде нож–мультитул; штабс–капитан принял подарок с нескрываемым интересом и тут же принялся рассматривать его, одно за другим открывая разные хитрые приспособления. Разбитые в пух и прах офицеры батальона вели себя по–разному; кто угрюмо молчал, кто нарочито добродушно похлопывал победителей по плечам — почему–то всё время мальчишек. Яша с Николкой, тоже изрядно удивлённые таким итогом пари отмалчивались; Ваня же наоборот, купался в лучах славы.
* * *— Однако ж господа, удивили, удивили! Кто бы мог подумать — впятером, против господ офицеров! Ну, ладно, вы, барон, лейбгвардеец, на Балканах воевали. Но остальные — дети, гимназисты!
— Ну не такие уж и дети, Владимир Александрович, — не согласился Корф. — Вон, Роман — весьма даже умелый вояка. Кое–в чём он и мне фору даст…
— Но остальные трое — дети, как есть! К примеру, вы, молодой человек, — и репортёр обратился к Николке. — Вам сколько лет, пятнадцать?
— Четырнадцать только. — выдавил Николка. — Он был ужасно смущён, попав в центр внимания столь представительного общества. Кроме Гиляровского, вокруг них с Корфом собрались около десятка офицеров, в основном, гостей подполковника… Фефёлов и сам присутствовал; остальные офицеры, участники представления, развлекали многочисленных дам.
— Значит, вы в пятом классе гимназии? — уточнил кавалерийский ротмистр, невысокий черноусый живчик в мундире Нежинского гусарского полка. — И что же, у вас вот эдакой–то военной науке учат? А мне племянники, представьте, ни слова ни о чём подобном не говорили!
— Ну что вы, ротмистр, — усмехнулся подполковник. — Всё это — исключительно личная инициатива нашего дорогого барона. Он, видите ли, решил продемонстрировать нам плоды некоей иностранной методы обучения юношества военному делу. Что из этого получилось — судите сами.
— И где же такому учат? — уточнил другой гость, пехотный штабс–капитан. — Вроде бы, ни у французов ни у англичан такого нету. Может, немцы? Они вечно что–то такое придумают…
— Да, недаром Францию победил прусский учитель[23]. — усмехнулся Фефёлов. — Умеют немцы обучение наладить. Однако, должен разочаровать вас, дорогой капитан, наши гости учились не по немецким учебникам.
А откуда же такая премудрость? — продолжал допытываться гусар. Уж очень необычно.. нигде такого не видел! Прямо башибузуки какие–то…
— Америка, господа. Вот, отец Ивана — и Корф кивнул на мальчика, — был офицером в войсках аболиционистов[24]. Там и научили. Ну а красящие ружья — это уж мы сами заказали, тоже в Америке. Не вы один, господин Нессельроде, слыхали об опытах капитана Дюруа. Прочли, покумекали представили чертёжик в одну североамериканскую фирму, занимающуюся пневматической механикой — и вот, пожалуйста…
— Это когда ж вы успели, барон? — изумился Фефёлов. — Мы ведь, кажется, всего как полторы недели пари заключили. А тут — Америка, чертежи… да и сделать такие вот ладные штучки, наверное, небыстро?
— Да я и не говорил, что мы специально к пари всё это делали. — ответил барон. — Признаюсь, мы уже с начала лета так вот упражняемся за городом, подальше от любопытных глаз. А пари — уж очень удобный случай выпал показать вам наши достижения. Так что, прошу высказываться, господа…
— Остроумно сделано. И ладно ведь как! — Нессельроде вертел в руках Николкин маркер. В глазах его отчётливо читались зависть и восхищение. — Куда удобнее наших, системы Реклю. А это устройство перезарядки… как вы назвали, барон?
— Помпа. — подтвердил Корф. — Сиречь — насос. Придумал её американец, Кристофер Спенсер, года четыре назад, специально для охотничьих гладкоствольных ружей. Как видите — весьма практично.
— А мне вот более интересна эта переносная мортирка. — продолжал тем временем пехотный штабс–капитан. Эдакое любопытное применение старой идеи! Если сделать такую игрушку современными средствами, и чтобы бомбочка летела хотя бы шагов на триста — получится весьма опасное оружие. Я бы не отказался иметь пару–тройку таких мортирок на взвод. Скажем, в горах, на Кавказе — исключительно было бы полезно…
— Да, вы совершенно правы, господин капитан. — кивнул Корф. Это именно и есть развитие конструкции ручных мортирок ещё петровских времен. У нас кое–где по крепостям такие по сию пору имеются. Однако же — это совсем новая конструкция: мы думаем довести её до ума и предложить военному ведомству. Так что, если кто заинтересуется, господа — прошу принять участие в работе…
— Это всё, конечно, замечательно — ружьё помповое, мортиры, — вставил Гиляровский. — но я бы хотел поинтересоваться, господин полковник, как вы намерены использовать и далее опыт обучения? Ведь согласитесь, господа, техника техникой, а выучку наши молодые люди продемонстрировали просто отменную. Вот вы, к примеру, — и репортёр обратился к стоявшему несколько в стороне мальчику в кадетском мундире, — не расскажете, учат ли подобным штучкам вас, наших будущих офицеров?
Серёжа Выбегов (а это был он), только пожал плечами. На него, как и на других гостей, произвело огромное впечатление устроенная Корфом демонстрация; и теперь он остро переживал, что заранее не знал о столь увлекательной затее. Досадовал кадет, конечно, на свою кузину, Вареньку — уж она–то могла бы и заранее рассказать, что за сюрприз готовят её новые знакомые! Тогда бы, глядишь, ему и не пришлось бы торчать среди зрителей: мог бы и сам отличиться, вместе с этими ловкими молодыми людьми и удивительными приспособлениями.
Ну что вы, Владимир Александрович! — ответил за юношу Фефёлов. — В наших кадетских корпусах программы двадцатилетней, если не более, давности; прежде там хоть какую–то новинку внедрят — это же сколько лет пройдет… Конечно, Михаил Ива́нович Драгоми́ров пытается внедрить новейшие приёмы обучения, но и в войсках–то дело идет со скрипом. А уж кадетские корпуса… — и подполковник безнадёжно махнул рукой.
![Борис Батыршин - Мартовские колокола [Litres]](/uploads/posts/books/114000/114000.jpg)
