Петр Заспа - Волчий камень
Гюнтер кивнул, оптимизм Отто вселял в него уверенность, что и невозможное возможно.
— Хорошо… на все у вас есть ответ. Наверное, вы уже знаете, что делать дальше? — произнес Гюнтер, двинувшись назад к рубке. Холодный рассудок помог справиться с минутной растерянностью. — Брать штурмом поселок ради нескольких свиней глупо. Но и как объяснить здешним жителям, кто мы и откуда, даже не представляю.
— Да-а, — протянул Отто. — Пытаться объяснить, что мы из будущего, — только все запутать. Нас не поймут и не поверят. Можно попробовать сыграть на суеверии и невежестве этого времени.
— Объявить себя богами, — усмехнулся Гюнтер. — Или детьми бога?
— Нет. У христиан единственный Сын Божий — это Христос. Нам бы подошел образ каких-нибудь полубогов, небожителей. Или небесных воинов? Точно! Наверняка в Библии есть упоминание о господнем воинстве, способном плавать на воде и под водой. А если даже и нет, ну что же — одной легендой станет больше.
— Уже светает… — произнес Гюнтер, оглядываясь на остров. — На том и решим. Надо подготовить команду, успокоить людей. Придумать красивую сказку. В общем, не мне вам объяснять, займитесь этим, Отто. А я поговорю еще раз с нашим испанцем, но уже в новой роли.
Он обошел рубку и протиснулся к привязанному испанцу. Обступившие пленника подводники, увидев командира, затихли.
Гюнтер обвел взглядом подсвеченные лучом фонарика осунувшиеся лица.
— Друзья мои, мои морские волки, — обратился он к окружающим, немного стушевавшись от непривычного для него пафоса. — Ситуация фантастическая, но в нее приходится верить. Во всяком случае, я поверил. Мы очутились в шестнадцатом веке. Как это произошло, я не знаю. Обратитесь к старпому, он лучше объяснит.
Гюнтер замолчал. Собственные слова казались невероятными, не верилось, что он их сам произносит.
— Чтобы выжить, нам всем придется сыграть роль мифических воинов, этаких морских полубогов. Я надеюсь, что на короткое время.
— Но, командир, нам не поверят, — возразил, улыбнувшись, Вагнер. — Да и не получится, какие из нас боги? Может, просто высадить десант?
— Послушай, Герберт! Если будет необходимо сыграть чертей, я прикажу, и вы будете отращивать хвосты, и у вас получится! — нервно произнес Гюнтер. — Десант ничего не даст, разве что толику продовольствия на несколько дней. Задача у нас глобальней: вернуться домой, в свое время. Смогли найти дорогу сюда, теперь будем искать дорогу отсюда.
Кюхельман не заметил, что повторил фразу старшего помощника. Затем, обернувшись к Удо, добавил:
— Ну, а вы что на меня смотрите, как на русалку, запутавшуюся в сетях Лорьянской базы? От вас сейчас многое зависит. Подберите челюсть, напустите на себя важности, загадочности. Вы ведь теперь почти божество.
— Из этого ничего не выйдет, — неуверенно промямлил доминиканец.
— Послушайте, Удо! Я понимаю, что в свете сложившихся обстоятельств ваша роль и ценность для нашего экипажа значительно возросла, но не настолько, чтобы спорить со мной! — голосом, не терпящим возражений, произнес Гюнтер. — Скоро рассвет, и нам надо спешить. Переводите, да так, чтобы он поверил, а с ним и остальные на острове.
Он наклонился к испанцу и спросил:
— Как там тебя?
— Алонсо… — подсказал Удо.
— Вот именно. Алонсо и еще какая-то борода.
Гюнтер скривился, почувствовав исходивший от испанца запах перегара.
— Ты доплывешь до берега?
— Он говорит, что ваши слова обидны, — перевел Удо. — Он — моряк и переплывал куда большие расстояния.
— Вот и хорошо. Скажи, что мы его отпускаем, пусть принесет своим радостную весть. На жителей этого заброшенного острова снизошла благодать. Их посетили воины повелителя всех морей и океанов. Повелителя, без воли которого ни один корабль не смеет распустить паруса, и ни одна волна не поднимется без его разрешения. Пусть губернатор и все жители острова готовятся принимать великих гостей, радуются им и выходят на берег для встречи. А мы, как только солнце озарит небо над джунглями, выйдем из-под воды и почтим вниманием радушных островитян.
Вагнер от такого красноречия командира удивленно выдохнул:
— Феноменально, Гюнтер! Даже я уже не сомневаюсь в своей мифической родословной. Будь я на месте испанца, то растянулся бы перед нами в благоговейным трепете.
Но Алонсо, выслушав Удо, окинул скептическим взглядом фигуру командира и брезгливо сплюнул себе под ноги. Речь Кюхельмана особого впечатления на него не произвела.
«Не поверил, — подумал Гюнтер. — Здесь нужны эффекты поярче».
Прибавив басу собственному голосу, он проревел:
— Ты, паршивая собака, смеешь сомневаться в моих словах?! Одного жеста моей руки достаточно, чтобы море поглотило этот никчемный остров! Одного взгляда хватит, чтобы сгорели ваши трухлявые хибары на берегу! Ты сейчас поплывешь на берег и передашь мои слова губернатору и всем жителям острова, и не дай бог вам рассердить нас! А первым, на кого я обрушу свой гнев, будешь ты, Алонсо! Сейчас мы уйдем в морскую пучину, к повелителю и хозяину морей, а когда взойдет солнце, вернемся и подумаем, что делать с этим островом!
Гюнтер посмотрел вокруг, наслаждаясь произведенным на моряков эффектом, и, не желая выходить из роли, погрозил пальцем испанцу:
— Помни! Начну с тебя!
Удо, пытаясь подыгрывать командиру, делал страшные глаза и сипел низким голосом, полагая, что именно так говорят воины хозяина морей.
Алонсо втянул голову в плечи. Теперь он боялся даже взглянуть на Кюхельмана.
Гюнтер удовлетворенно кивнул и, превращаясь обратно в командира лодки, спокойно произнес:
— Все вниз, готовимся к погружению.
Вагнер перерезал веревки и вывел испанца на палубу перед орудием. Он указал рукой на остров, который возвышался над горизонтом, укрытый хлопьями предрассветного тумана.
Кюхельман еще раз погрозил пальцем Алонсо, нырнул вниз, с лязгом захлопнув люк.
Он обхватил перископ и развернул по курсу, выискивая застывшую на палубе фигуру испанца. Зашипел воздух, вытесняемый водой из балластных цистерн, лодка вздрогнула и начала погружаться. Гюнтер с улыбкой наблюдал, как Алонсо заметался по уходящей из-под ног палубе.
Лодка замерла на перископной глубине, над водой возвышался лишь стеклянный глаз.
Гюнтер наблюдал, как испанец, размахивая руками и поднимая тучу брызг, плывет в сторону острова. Течение подхватило его и потащило вдоль берега, унося на усыпанное огромными валунами правое побережье. Голова надолго исчезала под водой, и Гюнтер забеспокоился, что Алонсо может и не доплыть, особенно в таких огромных сапогах. Наконец испанец достал ногами дно и медленно побрел между камнями. Вышел из воды и, обессиленный, рухнул на песок.
Рассвет наступал с быстротой урагана, теперь были видны мельчайшие детали побережья. Гюнтер улыбнулся, оценив стойкость Алонсо, едва не утонувшего, но не сбросившего сапоги, и развернул перископ на вход в бухту. Ему показалось, что там произошло какое-то оживление, но какое именно, он не понял. Вращая резкость на окулярах, Гюнтер пытался рассмотреть причину своего беспокойства, и наконец понял, в чем дело. От скрытой в бухте каравеллы над утесом торчала лишь верхушка мачты. Теперь эта верхушка медленно двигалась к выходу из бухты. Вот показался бушприт с косым парусом, а за ним величественно вышло и само судно. На палубе кипела работа. Команда карабкалась на мачты и раскачивалась на вантах. Гюнтер еще раз залюбовался слаженными действиями моряков. Упали основные паруса, и каравелла, набирая скорость, устремилась на запад.
— Уходят, — произнес он, подзывая к окулярам старшего помощника.
— Да-а, — протянул Отто. — Недолго гостили. Но для нас это лучше, население острова будет по-сговорчивее. Для них эта каравелла — сила, мощь, оплот! Может возникнуть соблазн поиграть перед нами мышцами. И для нас не будет необходимости уничтожать такую красавицу.
— Да, парусник с полными парусами — это завораживает, — мечтательно произнес Гюнтер. Он вспомнил, как еще курсантом слушал свист ветра в вантах и прятался в тени парусов от обжигающего тропического солнца. — Жаль, что так и не рассмотрели названия. Наверняка что-нибудь воздушное и романтическое. Какое-нибудь прекрасное женское имя.
— Да вы романтик! — Отто с усмешкой посмотрел на него. — Вы растете в моих глазах.
— Срываюсь иногда, — смутился Гюнтер. — Давайте готовиться к высадке на берег. Вы подготовили команду?
— Да. Не знаю, все ли поверили. Молчат. Общая реакция — растерянность.
— А вы что хотели — ликования или научно-исторических споров?
Старпом промолчал. Гюнтер вновь развернул перископ в сторону Алонсо. Испанец, сидя на песке, поочередно задирал вверх ноги, выливая воду из сапог. Затем, покачиваясь, встал и скрылся в джунглях.
