Василий Сахаров - Ведун
Перешучиваясь, мы обтерлись, оделись и дождались, пока лошади обсохнут, а затем направились к дозорным, которые, конечно же, заметили, что с нами жрец, и без опасения вышли на грунтовку. Ну, а дальше, как и везде, обмен приветствиями и новостями. Ничего интересного, за исключением концовки, когда Ждан коснулся местных дел.
— А что же вы, люди, — спросил волхв, — с соседями на ножах? У них деревня в пепел обращена, и ваша такая же. Нельзя было договориться?
Дозорные, все три человека, словно на подбор, бородатые русоволосые мужики в длинных серого цвета рубахах и таких же портках, замялись. Рогатины, которые они держали в руках, качнулись, а лапти зашоркали по земле. Было видно — эта тема им неприятна, а моя способность чувствовать внутренний мир людей говорила о том, что они в легком замешательстве. Но, наконец, старший над дозорными, которого звали Голяш, кстати сказать, по совместительству он являлся старостой деревни редарей, ответил:
— Волхв, ты первый человек, кто за минувший год нас об этом спросил. Мы и сами понимаем, что надо мириться, а как? Князья дрались и продолжают враждовать, деревни наши сгорели, но пролитой крови между нами нет. Может останешься на денек и поможешь нам? Ты человек мудрый, с богами общаешься, и с тобой воин знатный. Съездите на тот берег и с укрянами поговорите, а мы в долгу не останемся. У нас даже лодка найдется, чтобы вам мокнуть не пришлось.
— Нет, — Ждан усмехнулся. — Мы торопимся, а отношения наладить вы и сами сможете. Надо только через гордость свою переступить, и вспомнить о том, что на другом берегу не чужаки, а свои люди.
— Свои-то они, конечно, свои. — Голяш невесело вздохнул. — А что если завтра Прибыслав или Вартислав прикажут в бой идти? Что тогда?
— А ничего. Пусть дружина рубится, а ваше дело сторона. Вот немцы, даны или лехиты, эти враги, а своих соседей обижать не след. Приказывать вам не могу, не в моей вы власти. Но если хотите моего совета, то сегодня же с правым берегом замиритесь, и не откладывайте это на завтрашний день. Времена нынче смутные и лихие, и кто знает, возможно, вскоре вы будете искать помощи, а кто кроме соседей поможет? Никто, ибо наши племена сами по себе.
— Мы подумаем над твоими словами жрец.
— Нечего тут думать. Укры хоть сейчас готовы про обиды забыть и вновь жить как добрые соседи. Только вашего шага ждут. Ну же! Решайся! Сейчас выйдешь к реке, вызовешь старосту правобережного, который тебе свояк, поговорите, обсудите все и уже к вечеру будете вместе за одним столом сидеть и медовуху пить.
В словах жреца была такая сила и уверенность в своей правоте, что у местных жителей загорелись глаза. Прав Сивер, есть у Ждана талант людей убеждать, и не просто умение, а специально развитое мастерство, и значит, при желании такой человек сможет уговорить практически любого.
Ждан замолчал и вперил свой взор в Голяша. Староста зябко поежился, кивнул и вместе со своими людьми, освобождая нам проезд, отступил на обочину. Наша группа продолжила свое путешествие, а жрец приподнял вверх правую ладонь, словно благословил рядовичей, и произнес:
— Мир вам люди добрые. Будьте мудрыми и переступите через обиду ради своих детей.
В ответ уважительные поклоны и голос Голяша:
— Мы тебя услышали жрец. Благодарим за наставление. Осторожней будьте, в Роске сейчас наемники стоят, князь их нанял…
Налетевший от реки легкий ветерок всколыхнул ветви придорожных кустов, и заглушил последние слова старосты, а мы посвистом взбодрили лошадок и погнали их вперед. Рысь. Шаг. Рысь. Шаг. Остановка. Поводили лошадей по кругу, а затем, когда они остыли, напоили их. Короткий отдых. Обед, который больше напоминал ранний ужин. Снова в седла и опять дорога, которую я уже не запоминал, слишком устал и находился в состоянии полусна. И уже в первых сумерках встряска.
— Проснись! — услышал я голос Сивера.
— А!? Что!? — вскинулся я и крепче ухватился за поводья.
— Приехали.
Действительно, мы добрались к Роске, небольшому острогу между рекой Укрой и крепостью князя Прибыслава, которая называлась Камень. Наконец-то, здесь отдохнем, приведем себя немного в порядок, и уже отсюда повернем на полночь, так у наших предков обозначался север. Эх! Скорей бы уже море, а то устал я чего-то.
Скрипнув несмазанными железными петлями, ворота Роски распахнулись. После короткого опроса, кто мы и откуда, стражники пропустили нас внутрь. А еще через полтора часа, сытый, веселый и довольный собой я находился в обеденном зале местного постоялого двора, где пил медовуху и слушал человека, встреча с которым изменит мою жизнь. Да что там моя жизнь, она весьма ощутимо изменит ход всей мировой истории, и вот это уже серьезно. Классический «эффект бабочки», в результате которого происходит не запланированное историческим процессом событие, вызывающее непредсказуемые изменения будущего. Впрочем, об этом дальше, а пока я ехал по темным узким улочкам Роски и мечтал о самых простых вещах, о горячей воде и большом куске вкусного жареного мяса.
Глава 8
Лишь только мы въехали на двор большого постоялого двора, который находился в самом центре Роски, как Сивер произнес:
— Здесь свеоны, надо быть настороже.
Свеонами венеды называли шведов, это я уже знал, да и по смыслу догадаться можно было, тем более что на Руси этот народ называли свеи. Но почему с ними необходимо быть осторожными, я не понимал, и потому уточнил у витязя:
— Они опасны?
— Настоящие свеоны всегда опасны. Поэтому запомни сразу. Они говорят, что язык — первый убийца воина, и это верно. За словами надо следить, ибо они предают им очень большое значение. Это раз. Кроме того, если не уверен в себе и собственных силах, то никогда не смотри свеону прямо в глаза, потому что это будет истолковано как вызов. Всегда гляди немного в сторону и будь готов к тому, что твой собеседник может в любой момент выхватить нож и броситься в драку. Это два. И еще, если ты убил настоящего свеона, то знай, рано или поздно тебя достанут его родичи, ибо кровная месть для них святое. Это третий момент, который ты должен знать.
— Запомню.
Витязь спрыгнул с лошади, увидел стоящих у входа в бревенчатое двухэтажное здание мужчин, группу из трех человек, прищурился, словно кого-то узнал, улыбнулся и кивнул жрецу:
— Здесь наш знакомец по Новгороду ярл Хунди из Мунсе по прозвищу Фремсинет.
— Да, — согласился жрец, — люди с его драккара. Только непонятно, что Хунди делает в этой дыре, которая так далеко от моря.
— Сейчас узнаем, — воин передал поводья подбежавшему служке и, направляясь в здание, на ходу бросил: — Мы с ним хорошо расстались, почти друзьями, так что вечер будет веселым.
— Не сомневаюсь, — буркнул Ждан.
При помощи еще одного служки, молодого парня, я спустился наземь, обратил внимание на то, что жрец смотрит на меня и, стараясь не показать своей слабости, выпрямился. Все мое тело, от пяток до плеч скрутила судорога, но я сдержал готовый вырваться из моей груди стон и даже не поморщился. После чего постарался отвлечься и, снимая с лошади походную сумку, спросил волхва:
— Ждан, а как перевести Фремсинет?
— Этот тот, кто видит сокровенное.
— И что это значит?
— Такое прозвище на севере дают тем, кто съел мясо коронованной королевской змеи и после этого обрел необыкновенные способности.
— Ты это серьезно? Можно поесть змеиного мяса и стать чародеем?
— Так говорят, — усмехнулся волхв, который не хотел развивать эту тему.
— Понятно. А этот самый Хунди из Мунсе он кто?
— Отличный воин, потомок Иглингов [11], приверженец старых богов и смесь из ведуна и кобника, который понимает любой человеческий язык и способен общаться с животными.
— Он, в самом деле, знает любой язык?
— Да. При этом на всех наречиях говорит чисто и без акцента. Ладно, об этом позже поговорим, а пока пошли в дом, я ведь вижу, что тебе тяжело. Сейчас посетим баньку на заднем дворе, а служанки наши грязные вещи постирают. Потом я дам тебе настоя хорошего, покушаем, и только тогда отдых.
— Угум!
Вскоре мы оказались в просторном зале постоялого двора, и здесь я впервые увидел настоящих викингов, которые выглядели совсем не так, как они представлялись мне в родном для меня веке. Ведь я ожидал, что передо мной предстанут широкоплечие белокурые гиганты в броне, с мощными топорами и непременными рогатыми шлемами на голове, типа истинные арийцы с агитплакатов Третьего Рейха. Но все оказалось гораздо проще и не так презентабельно, поскольку в помещении за широкими дубовыми столами сидели и спокойно, без криков и шума, ужинали самые обычные люди. Украшенные многочисленными шрамами среднего роста косматые мужики, преимущественно в кожаной одежде, которые пахли потом и заскорузлым маслом, стучали деревянными ложками и с аппетитом уплетали овсяную кашу и вареную прошлогоднюю репу. Оружия при них кроме ножей и кинжалов не было. Светлых голов на три десятка человек насчитал всего четыре, а остальные все брюнеты и рыжие, либо вообще лысые. Вот такие вот они викинги-свеоны, ужас Европы, которых по совету Сивера, коего нигде не было видно, мне стоило остерегаться.
