Олег Здрав - Колхоз – дело добровольное
Идея самостоятельно попросится на учебу – не очень удачная, не любят там «инициативников», тех, кто сам, без приглашения хочет попасть в систему.
Предварительно, как принято, опросят всех знакомых, учителей, запросят характеристику из школы и из райкома комсомола, проведут целый комплекс мероприятий по проверке родственников через архивы, и только потом пригласят на собеседование. Даже к отцу в автобазу наведаются и к маме в СМУ заглянут.
Смущает лишь необходимость проходить тесты – а это не просто вопросики: «переступаете ли вы линии на асфальте» или «ругаетесь матом», там есть гораздо хитрее, и что важно – они все многократно дублированы. То есть даже зная, как надо отвечать на отдельные пункты заданий и вопросов, в комплексе скрыть основные личностные характеристики невозможно. А вот с этим у меня точно проблемы возникнут – не похож мой психотип на юношу пятнадцати лет, никак. Даже близко.
А такое вопиющее несоответствие обязательно привлечет внимание психологов – остальное вскрытие лишь вопрос времени. Там такие зубры, что расколят мгновенно, даже без сыворотки и полиграфа. Впрочем, и это тоже применят, если надо.
Время у меня пока есть, чтобы подумать, а на самолете научусь летать обязательно. Не хватило двух недель— это мелочь, а не проблема.
— До дня рождения надо дожить ещё.
Последний свой праздник как сейчас помню. В тот день ещё разбился президент французской нефтяной компании «Тоталь» во Внуково. Как раз кофе с утра варил, когда в новостях показали «Фалькон-50» врезавшийся в снегоуборочную машину на взлетке. Дикторша ещё так бойко тараторила, словно не о гибели людей речь шла, вспоминала, как ровно тридцать лет назад, в таком же октябре, точно такая же катастрофа произошла в Омске. Где Ту-154 врезался в два бензовоза на взлетке. Диспетчер заснул и забыл включить табло, что ВПП занята техникой. Один в один…
Самая страшная катастрофа в истории России и СССР – 170 пассажиров, в том числе дети сгорели заживо.
И тут меня словно током ударило, аж, перед глазами потемнело. Ровно тридцать лет назад, в октябре…
2014—30=1984
Туды её в качель!!
Пересчитываю ещё раз – все правильно, восемьдесят четвертый год. Вот и закончилось мое безмятежное пребывание в счастливом детстве.
Нет, конечно, умная мысль предотвратить Чернобыль и предупредить о землетрясении в Ленинакане меня уже посетила, но поскольку до её воплощения есть ещё несколько лет, то даже заворачиваться не стал с планами – где окажусь и что делать буду через пару лет – самому не ведомо.
А вот так, раз и сразу, по голове обушком – не ожидалось такого. Это что, у меня всего месяц остался в запасе? Если учесть, что нахожусь в теле несовершеннолетнего школяра, за несколько тысяч километров от злополучного Омска, да ещё и в колхозе, то сложность задачи становится понятной. Впрочем, не запредельной – бывало и хуже.
Первое и самое важное: вспомнить как можно больше подробностей, а что не удастся извлечь из памяти – вычислить путем логических умозаключений, или хотя бы ограничить круг вероятных вариантов.
Точное число мне неизвестно, только год и месяц. Но вспоминая телевизионный репортаж, можно сделать вывод, что даты заметно отличаются, иначе журнамеры обязательно отметили этот факт. Такое совпадение было бы просто мистическим, и упустить сенсацию акулы пера и микрофона никак не могли. Разница, скорее всего, более недели, и отталкиваясь от 21-го – дня моего рождения плюс-минус неделя, получаем высокую вероятность, что катастрофа в Омске случилась в первой половине октября! Не так уж много это дает, но придется исходить из того факта, что действовать мне придется уже сейчас, не дожидаясь возвращения из колхоза, иначе будет поздно.
Больше ничего не удалось вспомнить, кроме того, что сразу всплыло в памяти. Не скажу даже, была там снегоуборочная машина или бензовоз на ВПП, но не одна машина – это абсолютно точно.
Естественно, запомнился аэропорт, откуда вылетел обреченный борт – мой любимый Краснодар. Вот и не верь в мистические совпадения после такого знака!
Не ясно только, транзитный рейс или Омск – конечный пункт назначения, но выяснить это не проблема. Справочная в агентстве Аэрофлота пока ещё бесплатная.
Другой вопрос, каким образом предупредить гибель людей и самолета? Лично купить билет на этот рейс и в полете предупредить пилота об опасности? Вариант хоть и рискованный, но вполне осуществимый. Вот только одинокий школьник, путешествующий в разгар учебного года по стране без определенной цели – это из области фантастики. Не говоря уже о родителях, которые меня никуда не отпустят. Организовать убедительную причину для поездки в другой город, например, поездку в Новосибирск, к примеру, на фальшивую олимпиаду по математике в Академгородок – теоретически можно было бы, будь время в запасе. Но из колхоза такое провернуть – нереально, да и вообще идея авантюрная, и поэтому не подходит – мне же нужна гарантия на 100 %.
Остается второй вариант – он же основной и самый надежный. Сообщить в компетентные органы, и уж пусть они предотвращают.
Здесь выбор тоже очевиден – действовать придется через контору. Прокуратура, милиция, ЦК КПСС, да хоть Народный контроль (к слову, весьма уважаемая и влиятельная организация в стране) или любые другие структуры либо слишком неповоротливы, либо это вне их прямой компетенции, и никакой гарантии, что вообще заметят и вовремя отреагируют, причем так, как надо – просто нет.
Возникает вопрос: «С какой стати такую гарантию даст обращение в КГБ?»
Ответ и банально очевидный, и сложный одновременно. По сути, комитет – самая эффективная и влиятельная организация в стране, такие вопросы в сфере их прямых интересов, недаром, в их структуре есть транспортное управление. Сложность же в том, чтобы информацию восприняли максимально серьёзно. И обычная анонимка вряд ли будет этому способствовать.
Напрашивается прямой вывод: дело должно оказаться на особом контроле, а значит, придется придать ему специфический окрас.
И заснувшего на работе диспетчера мне ни капельки не жаль. Во-первых: жизнь 170 пассажиров много важнее. И во-вторых: даже если его и возьмут в оборот, как агента сомалийских спецслужб, то в любом случае это будет на порядок меньшее наказание, чем 15 лет строго режима, которые он получит в случае катастрофы. Да и времена нынче не те – максимум, что ему светит – вылететь с работы с волчьим билетом, заслуженно, кстати говоря.
Если бы все было так просто, то голова моя сейчас не страдала от перегрузки мозговой деятельности. Обычная угроза теракта, хоть и усилит впечатление и привлечет внимание к письму, но сама по себе ничего не гарантирует, особенно учитывая полное отсутствие хоть каких-либо доказательств.
Нужен козырь, который сам по себе – аргумент, причем убойный. Вот только тогда, в дополнение к нему, сообщение о готовящейся авиакатастрофе гарантированно будет проверено самым тщательным образом. И чтобы в результате каждый топливозаправщик и диспетчер в аэропорту был под особым контролем весь октябрь – такого уровня должен быть материал.
Осложняется дело тем, что мне ничего не известно о кодах на корреспонденции, которые используются в конторе – наше училище проходило по другому ведомству, которое можно без особой натяжки считать конкурирующим. Если же использовать известные мне маркеры, то можно влететь «по самое не балуйся». Представляю, как будет выглядеть реакция специалистов, если окажется, что используемые мной коды ещё только разрабатываются, и нигде сейчас ещё не применяются. Тогда меня будет искать уже вся страна.
Выдавать ведомственную принадлежность категорически не стоит – мало ли как дело повернется в будущем.
Поэтому придется искать другие козыря.
Вариантов достаточно много, и одновременно мало – либо эту информацию преждевременно выдавать, либо опасно, или она малоценная, не произведет должного эффекта.
Допустим, я сообщаю о предателе генерале Полякове, который сотрудничает с американцами уже почти четверть века, выдал более тысячи нелегалов, в том числе более сотни офицеров ГРУ и КГБ. Что это дает? Справедливость восторжествует чуть раньше? Сомнительный аргумент, поскольку выдал он давно уже всех кого знал, а менее чем через год его арестуют, осудят и расстреляют. Спугнуть же его такой информацией можно запросто, да и фактов у меня маловато. Нет, конечно, такое письмо не затеряется, ему гарантированно дадут ход на самый верх – вопрос лишь, сколько это займет времени? Проверка и изобличение генерала спецслужб – дело не самое просто и быстрое, и все это время моё письмо будет всего лишь странной анонимкой. Когда же все подтвердится – может быть поздно.
Не так просто выбрать убойный материал, имея в распоряжении лишь свои собственные знания и воспоминания.
