Евгений Белогорский - Операция "Невозможное" (Лето и осень сорок пятого)
Для них новые римские кондотьеры были чужаками, с оружием в руках, пришедших на их землю. Два года беспрерывной войны американцев с немцами, сильно озлобили их души и выработали у них устойчивый рефлекс на людей не говорящих по-итальянски. Все они только и делали, что разрушали их дома, вытаптывали поля, убивали мужчин, насиловали женщин и грабили, грабили, грабили.
Появление в их родных местах новых чужестранцев, только усилило и закрепило негативное отношение к чужому с оружием в руках. Не имея запаса провианта, усташи и казаки принялись грабить местное население, забирая у них продукты, теплые вещи и прочие предметы домашнего обихода.
Привычное насилие над женщинами пришельцы совершить не успели, но все прекрасно понимали, что это дело времени. Одно то, что они мобилизовали на строительство мужчин, говорило о многом. Подобного поведения к местному населению не позволяли себе ни немцы, ни американцы с англичанами. Ждать от чужаков ничего хорошего не приходилось и гордые потомки ромеев решили действовать.
Важным стимулом к их выступлению было то, что по ту сторону линии фронта находились итальянцы. Пусть северяне, пусть исповедовавшие веру в коммунизм, но они говорили на одном и том же языке, и по своей сущности были такими же крестьянами.
Имея одного и того же врага, крестьянину с крестьянином всегда проще сговориться и потому, под покровом ночи, к гарибальдийцам был отправлен парламентер с заманчивым предложением.
Из-за спешки, строившие свои защитные укрепления немцы, не успели перекрыть все окрестные тропы, сделав упор на оборону важных направлений. Во многих местах «апеннинской линии» были маленькие дыры, сквозь которые и сумел просочиться тайный посланец.
Расчет крестьян окрестностей Фикулле оказался верным, гарибальдийцы моментально ухватились за выпавший им шанс. Постреляв весь день для острастки, они не стали штурмовать позиции казаков, чем сильно их обрадовали. Каждый проведенный на позиции день, для станичников был на вес золота, но их радость была скоротечна.
Было около полуночи, когда пятьсот человек партизан шагнули в ночной мрак. Обмотав сапоги тряпками, подтянув на себе все обмундирование, они неспешно шли по указанной крестьянами тропе, не ведая, что их ждет впереди: слава или смерть.
Впрочем, подобные предосторожности оказались напрасными. Желая обезопасить проход партизан, крестьяне применили примитивную, но как оказалось безотказную хитрость. Зная, где располагался казачий караул, они сделали так, что к ним в руки «случайно» угодил мул, груженный бурдюками с вином.
Последующее развитие событий нетрудно угадать. Посчитав, что за три дня боев их место «тихое», казаки позволили себе предаться маленьким радостям жизни и крепко уснули. Подошедшая к ним партизанская разведка без особого труда сняла их в ножи, открыв проход главным силам.
Ведомый проводником, первый отряд из пятисот бойцов вышел прямо к штабу Малышко и здесь, вновь не обошлось без крестьянского коварства. Хозяйка дома, где стоял атаман, приготовила мясную похлебку, добавив в неё вместе с чесночной приправой снотворное зелье. Вместе с Малышко, похлебку попробовала его охрана и когда гарибальдийцы ворвались в дом, казаки не смогли оказать сопротивление.
Единственный, кто не ел коварную трапезу, был помощник Малышко, стоявший на постое в соседнем доме. Плюнув на еду, он занялся осаждением прелестей шестнадцатилетней дочки хозяина, быстро одержав предсказуемую победу. Казак уже второй раз праздновал свою удачу, когда в штабе раздались крики и выстрелы.
Прытко нацепив штаны и подхватив свой неразлучный автомат, он подскочил к окну и открыл огонь по партизанам. Позиция у казака была очень удобной и неизвестно, сколько бы он отправил на тот свет гарибальдийцев, но в пылу боя он позабыл про тылы. Именно оттуда в его голову прилетел маленький топор для рубки хвороста, пробивший страстному сердцееду затылок.
В ту октябрьскую ночь, было убито около тысячи, застигнутых врасплох казаков. Некоторые из тех, кто находился на позициях, смогли отбить внезапное нападение с тыла, но их маленькие победы не могли повлиять на общее положение дел. Партизаны Каттины прорвали «апеннинскую линию» в районе Фикулле и двинулись на Рим, отдав разгневанным умбрийским крестьянам на расправу казаков и их семьи.
Свыше двух тысяч человек нашло смерть от скорой и неумолимой крестьянской расправы. У каждого человека есть своя правда жизни, по которой он живет и судит своих обидчиков. Эта правда жестока и не знает компромиссов, так как основывается на самом страшном законе войны — убей, или будешь сам убит.
Уцелевшие от разгрома стоявшие у Мантелеоне казаки, попытались отомстить за своих товарищей, но из этого ничего не вышло. Идя на Фикулле, они попали в засаду. На счастье станичников у крестьян не было в нужном количестве огнестрельного оружия. Потеряв тридцать два человека убитыми и ранеными, казаки отступили и, отказавшись от мщения, двинулись на юг в поисках своего спасения.
Прорвав оборону врага, Каттина немедленно известил об этом Скалоне и, не теряя даром ни одной минуты, двинулся в тыл усташам. Отказавшись от прежнего плана похода на Орвието, партизаны двинулись на юго-запад к Кастель Вискарно, который заняли без боя.
О надвигающейся на них опасности, хорваты узнали лишь на второй день прорыва. Не желая допустить выхода противника в свой тыл и оказаться в огненном мешке, Навратила решил перекрыть дорогу из Кастель Вискарно. Для этого он приказал снять часть сил с «тихих» участков обороны и организовать заслон своего правого фланга.
Это было единственно верным решением позволявшим задержать гарибальдийцев до назначенного американцами срока, но хорваты также споткнулись о крестьянскую косу.
Едва только усташи оголили свои позиции, как местные жители незамедлительно дали об этом знать партизанам Скалоне. Притеснения со стороны хорватов были ничуть не меньше, если не больше, чем со стороны озлобленных войной казаков.
Гарибальдийцы умело использовали выпавший им шанс, но атаковали позиции врага не ночью, а рано утром, в расчете на глубокий сон караульных постов. Сначала, вперед были высланы разведчики, которые сумели, скрыто приблизиться к переднему краю хорватов, и забросали их караульные посты гранатами.
С первыми звуками взрывов и выстрелов, на штурм позиций усташей обрушились бойцы под командованием Джузеппе Моро, чей отряд был усилен дополнительными силами. И в первую очередь минометами, взятыми в арсенале Флоренции.
Выступая в поход на Рим, Скалоне проявил поразительную прозорливость, потребовав от мэра столицы Тоскании вместе с провиантом и подводами мин, к имеющейся у партизан артиллерии. Тогда, многие из ротных командиров скептически отнесли к требованиям команданте, но теперь во время штурма, истово его благодарили.
Даже оставшись в меньшинстве, засевшие в окопах и траншеях хорваты, оказывали яростное сопротивление. С чувством обреченного на смерть человека, они спешили уничтожить как можно больше врагов, прежде чем уничтожат их самих.
Имея достаточный запас боеприпасов и хорошее место обороны, они могли существенно сократить ряды атакующих гарибальдийцев, но наличие минометов у бойцов Скалоне изменило весь расклад сил. Бывший капитан королевских вооруженных сил Италии Пьетро Массимо, хорошо знал свое дело в подавлении огневых точек противника. Находясь в полной безопасности от возможного ответного огня, он придвинул свои минометы к самому переднему краю и, наблюдая в бинокль, лично корректировал огонь по позициям усташей.
Как бы ни была сильна ярость и упорство хорватских коллаборационистов, но против артиллерийского огня она была бессильна. Минометчики капитана Массимо быстро подавили редкие очаги сопротивления врага, и дорога к победе была открыта.
Беда редко приходит в одиночку, так и случилось с хорватскими усташами. В самый ответственный момент, они лишились своих лидеров маршала Кватерника и генерала Навратила.
Получив сообщение о прорыве линии обороны под Фикулле, хорватские генералы решили перебазировать свой штаб, для лучшего управления отражения наступления партизан Скалоне. Местом его дислокации было выбрано местечко Подерето, откуда, удобно было контролировать и Кастель-Джорджье и Аквапенденте.
Полностью уверенные, что со стороны запуганного местного населения им ничего не угрожает, Кватерник и Навратила поехали в открытой машине, в сопровождении конного и велосипедного эскорта. Больше автомашин у усташей, не было.
Все дорогу, штабной эскорт внимательно следил за дорогой, готовый в любую минуту открыть огонь по засаде и прикрыть собой командиров. Дело это на войне вполне привычное, но ничего страшного не произошло. Хорваты благополучно достигли Подерето, где уже находился, отправленный ранее взвод охраны.
