Внучь олегарха (СИ) - Номен Квинтус

Ну а после этого я с утра и до поздней ночи каталась по стройкам. И если первые дни меня в стройотрядах встречали несколько настороженно, то уже через неделю каждый мой приезд в новый отряд начинался со встречи с хлебом-солью, кормить меня пытались как выжившего узника фашистского концлагеря самым вкусным и в количествах, достаточных для прокорма какого-нибудь племени в джунглях Африки в течении недели — а все потому, что «слава бежит впереди человека». Ну а у меня слава была уже заслуженной: я все же не столько на ребят смотрела, сколько на то, что и как они делают. И периодически давала довольно ценные советы, а часто — ругмя ругалась с прорабами, выбивая правильные закрытия нарядов и объясняя, что они делают через задницу, не позволяющую им же самим планы выполнить. Очень популярно объясняла, причем с использованием понятной им терминологии (и вовсе не матерщины): все же с этим делом я тоже была знакома довольно близко. Когда деда не стало, мне в руки свалились не только два завода, вся городская торговля и городская же культура, но и город целиком. Город, в котором продолжались все строительные работы, которые еще дед начал проводить — и мне пришлось вникнуть и в строительную проблематику. Не в то, как правильно кирпичи класть или винты молотком заколачивать, а в логистику, составление сетевых графиков работ, в прочую совершенно руководящую работу. В принципе, ничего сложного (ну, после аспирантуры по управления вообще любыми предприятиями), но и специфику никто не отменял — и я эту «специфику» долгих лет десять осваивала.

Освоила — а теперь передавала накопленные знания командирам отрядов, бригадирам и — сколь ни странно — тем же прорабам на стройках: оказывается, этих прорабов такому в институтах вообще никто не учил. Ну ничего, тех, кто сам не допер, я немножко подучу… вот только иногда все же и поспать хочется…

Впрочем, все когда-нибудь заканчивается, и тридцатого августа я «с чувством глубокого удовлетворения» снова отправилась в Училище. В деканат, договариваться о включении в расписание и занятий новых групп НТО: все же чтобы какую-то работу делать, требовались хотя бы помещения для этой работы. А иногда — и лаборатории, так что все это требовалось предусмотреть. Ругани было — если бы уже студенты учиться начали, то мы бы им даже лекторов услышать не дали бы, наш ор любого лектора бы заглушил. Ведь в основном расписание было уже составлено, а я вообще «пришла слишком поздно» — но за моей спиной грозно маячил незримый лик товарища Малышева, министра Средмаша и Первого зампреда Совмина, а монументальность этому незримому образу придавала стоящая рядом вполне зримая Елена Николаевна Суворина. Так что к вечеру тридцать первого определенные изменения в расписание были внесены и все было подготовлено для начала работы. Вот только что конкретно предстоит сделать, было совершенно непонятно…

Глава 8

Я вообще не знала, чем должны будут заниматься организованные в семи институтах Москвы «специальные группы НТО». То есть я прекрасно представляла себе функционал того, что им предстояло разработать, но вот как именно — не имела ни малейшего понятия. Тот модуль, который был сделан в МВТУ, выполнял самую простую функцию: занимался регулированием мощности реактора (немножко, под управлением все же операторов) и совершенно автоматически препятствовал повторению ситуаций, напоминающих аварии на Чернобыле и на Фукусиме. То есть предотвращать «Фукусиму» должен будет уже второй модуль, который в полностью автоматическом режиме при необходимости запустит аварийные генераторы и предотвратит тепловой взрыв, если на насосы извне электричество поступать не будет. Ну а действующий уже — он при любой попытке реактор «разогнать» тупо его остановит, невзирая на последствия в плане выработки электричества станцией. По этому поводу у меня были споры с Николаем Антоновичем, но он-то — мужик исключительно умный, так что все споры у нас меньше чем через час закончились: он все же согласился, что лучше реактор на пару месяцев просто остановить, чем пару лет сгребать радиоактивные выбросы. Но вот договориться с ним о том, что готовую систему на запущенный еще летом реактор ставить рано, было куда как сложнее, однако и тут «я победила», хотя и не совсем честно: всё же все эти физики головой и сами думать умели, все системы безопасности и контроля на станции были изначально троированы — а я им дала только два автомата, а третий даже делать не стала. Причем не стала делать «варварским способом»: я распорядилась уничтожить все монтажные схемы. Доллежаль хотел было заказать «такие же» во Фрязино, но тамошние ребята ему объяснили, что без схем они приборы изготовить смогут хорошо если чрез полгода а я «новую версию» пообещала даже раньше ему выдать.

И проделала я это вовсе не из природной вредности: в слаботочных аналоговых схемах водятся очень специфические слаботочные тараканы. Маленькие, но очень кусачие: паразитные емкости между проводниками могут очень сильно результат исказить. Причем они же, паразиты такие, искажают его не всегда, а только при определенном сочетании обрабатываемых сигналов! Поэтому на уже изготовленных платах в нескольких местах штатные «печатные» проводники вырезались и вместо них вешались «сопли», причем провода эти по весьма заковыристым траекториям на плате прокидывались. Да и траектории эти «опытным путем» подбирались, что для производства вообще-то недопустимо. А просчитать трассировку-то нельзя без компьютера!

То есть можно, но для этого требуется толпа расчетчиков — так что в МВТУ первой по этому проекту как раз и заработала расчетная группа. Которую все же возглавил Сергей Валентинович: когда я объяснила «молодому, неженатому», что руководитель такой группы в свободное от работы время получает дополнительно половину ставки завлаба в Средмаше, он долго отказываться не стал. Да и работа, как он сам чуть позже сказал, оказалась для него интересной: по-хорошему, там вообще нужно было разработать какую-то методику оптимизации многомерных матриц, а такая работа тянула на уверенную кандидатскую…

Но в любом случае нужно было просто очень много считать, в рамках чистой арифметики считать. Потому что очень многое можно было посчитать исключительно численными методами, так что в группе старшекурсники составляли расчетные алгоритмы, а арифметикой занимались уже студенты первых и вторых курсов. И считали они на электрических арифмометрах (немецких, «Рейнметаллах»), и в «расчетном зале» шум стоял хоть святых выноси. Недостатка желающих посидеть-поработать в этом шуме не было, ведь если работать по два часа в день, то можно было в довесок к стипендии и пару сотен рублей получить, а если еще и воскресенья прихватить, то и три сотни не окажутся несбыточной мечтой. Но лично меня этот шум очень сильно напрягал — а ведь по «второй программе» расчетов предстояло провести на порядок больше…

Впрочем, считать-то всё это всё равно не мне лично, так что можно и «потерпеть неудобство», а у меня и без того дел интересных много было. Например, мы с Олей торжественно отпраздновали ее день рождения, и бабушка-сестренка впервые «вкусила сладкой жизни»: праздновать мы пошли в ресторан. Вдвоем пошли, а потом я ее отвезла обратно в ее общежитие, на машине отвезла: мне руководство «Победу» пока оставило. Потому что нужно было периодически очень быстро попадать на разные совещания в новеньком Центре СНТО (под который было даже выделено отдельное здание) или в институтах, которые в проектах участвовали. И моя роль там хотя и сводилась к тому, чтобы «просто поглядеть» на то, как к работе люди приступают, но все равно приходилось и самой очень много потрудиться. Хотя бы потому, что из восьми оставшихся проектов семь состояли в окружении уже готовой (почти готовой) «аналитической машины» (то есть такой компактной специализированной АВМ) новыми исполнительными модулями и новыми датчиками, под которые нужно было разработать и новые интерфейсы. И вот как эта АВМ работает и как в ней наращивать число модулей для расширения ее возможностей, я людям и рассказывала.