Черный дембель. Часть 2 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

«Ромашки спрятались, поникли лютики…» — хрипловатым голосом затянула певица.

Мы с Марго ступили на танцпол — опередили прочие пары, которые спешили к сцене со всего зала. Как и в прошлый раз, я прижал ладонь к спине своей партнёрши. Но сейчас Маргарита не вложила в мою левую руку свои пальцы — она обхватила руками мою шею и снова поймала мои глаза в плен своего пристального взгляда.

Я вдохнул аромат её волос и духов. Почувствовал, как прокатилась по моему телу волна тепла: сверху вниз. На этот раз она не имела отношения к коньяку. Ногти партнёрши игриво царапнули мне кожу. Они запустили в прогулку по моей спине стайку мурашек. Марго будто считала мою реакцию на близость её тела — прижалась ко мне, улыбнулась.

— Какие у тебя сильные руки, Серёжа, — произнесла Марго. — Обними меня.

Она запрокинула голову, выгнула спину. Я не удержался — опустил свои ладони на её талию. Мои руки наглаживали, изучали женское тело. Скользили то вверх к лопаткам, то упирались в ягодицы. Марго прикрыла веками глаза, будто обомлела от моих прикосновений. Я заметил, как шевелились её губы. Они повторяли слова певички: «…Зачем вы, девочки, красивых любите…»

Больше десятка пар собрались на танцевальной площадке. Они оттеснили нас к сцене, отгородили своими телами от сидевших в зале гостей. Марго согнула руки в локтях. Её грудь уже не тёрлась о мой пиджак — она плотно к нему прижалась. Низ живота женщины то и дело касался моих брюк — Маргарита Лаврентьевна шаловливо улыбнулась: почувствовала мою реакцию на эти прикосновения.

«…Казаться гордою хватило сил…» — повторяла слова песни Марго.

Она открыла глаза — я заметил: их затянуло мечтательной поволокой. Снова удивился тому, что в прошлый раз увидел в них серый оттенок. Отметил, что сапфиры в украшениях Маргариты Лаврентьевны не только ярко блестели, но и хорошо гармонировали с её глазами. Как и тени на веках, как и платье, как и туфли. Убрал со лба Марго локон выглядевших сейчас золотистыми волос.

Я смотрел на тонкую жилку, что дрожала на шее Маргариты Лаврентьевны. Вдыхал ароматы жасмина и жимолости, так не похожие на запах рижской «Иоланты». Чувствовал, как снова пересохло во рту, как по моему телу под рубашкой скользнула капля пота. Невольно стрельнул глазом в направлении стола, где в прошлый раз сидел Прохоров — его загораживали сейчас танцующие пары.

«…Одни страдания от той любви…» — протянула певичка.

Марго приблизила губы к моему уху и шепнула:

— Давай уйдём отсюда, Серёжа. Прямо сейчас.

Я покачал головой.

— Почему? — спросила Маргарита Лаврентьевна. — Я же чувствую, что нравлюсь тебе.

Она провела ноготками по моей шее — по позвоночнику пробежался приятный холодок.

— Я тебе уже говорил, Марго. Не сплю с замужними женщинами. Точка.

Моя партнёрша вдруг отстранилась — её руки переместились на мои плечи.

Маргарита помахала ресницами.

Мне почудилось: она растерялась.

— Мне казалось… ты знаешь, Серёжа, — сказала Марго.

Она вздохнула и спросила:

— Разве Прохоров тебе не сказал?

Мы не остановились — покачивались в такт мелодии, не сводили друг с друга глаз. Я сместил ладони на лопатки Маргариты Лаврентьевны. Слушал музыку, вдыхал аромат духов.

— О чём он мне не сказал? — поинтересовался я.

Марго вздохнула (прядь волос накрыла её правую бровь).

— У меня больше нет мужа, Серёжа, — сообщила она. — Я уже одиннадцать дней, как вдова. Я совсем одна.

Она склонила голову. Но не прижалась лбом к моей груди. Она будто рассматривала мой воротник.

Мне почудилось, что её лопатки вздрогнули под моими ладонями.

Марго снова подняла лицо — я увидел в её глазах влажный блеск.

— Я не знал. Соболезную.

Погладил Маргариту Лаврентьевну по спине.

Марго мотнула головой.

— Я не любила его, Серёжа, — сказала она. — Но всё же… это нелегко.

И добавила после короткой паузы:

— Мне плохо дома… одной.

Марго заглянула мне в глаза и попросила:

— Проводи меня домой, Сергей Леонидович. Сейчас.

Дёрнула плечом.

— Нет настроения… для веселья, — сообщила она.

Маргарита качнула головой.

Слёзы скользнули по её щекам, оставили там подкрашенные чёрной тушью извилистые полосы.

— Я ведь потому и пришла сегодня сюда, Серёжа, — сказала Марго. — Надеялась, что встречу тебя.

Она взяла меня за руку, прижала мою ладонь к своей груди.

— Сердце подсказало, что ты придёшь.

Марго махнула ресницами.

— Оно не ошиблось, Серёжа. Оно ещё никогда не ошибалось.

«…Одни страдания от той любви…» — повторила певичка.

Она замолчала. Опустили руки музыканты — стихла и музыка.

Голоса гостей ресторана вновь казались слишком громкими. Солидно одетые немолодые кавалеры повели своих расфуфыренных партнёрш к столам. В воздухе надо мной пролетело серое облако табачного дыма — это прямо на сцене закурил вспотевший и запыхавшийся за время танца немолодой мужчина.

Я заметил, что певица тоже чиркнула блестящей металлической зажигалкой, прикурила сигарету и жадно вдохнула табачный дым. Она устроила совещание с коллегами. Мимо барной стойки прошла с подносом в руках официантка Светочка (на меня она не взглянула). Всё это я увидел краем глаза. Пока смотрел на лицо Марго.

— Пожалуйста, Серёжа, — сказала Маргарита Лаврентьевна.

— Ладно, — сказал я. — Провожу.

Я чувствовал себя глупо, меньше чем через час, покидая ресторан «Московский» (за вход в который отстегнул пятнадцать рублей). Но сам себе напомнил, что приходил туда с вполне конкретной целью — найти себе женщину (желательно, не на одну ночь). И этой цели я добился. Пусть и не совсем так, как рассчитывал. Я покидал ресторан не в компании Светочки, а в обществе Маргариты Лаврентьевны. Ни сколько об этом не жалел. Потому что голова ещё кружилась от запаха духов «Diorella» от «Dior». А ладони пока не забыли, как наглаживали через тонкую ткань платья женское тело. «Светочке сегодня просто не повезло», — подумал я. Попрощался со швейцаром, шагнул за порог ресторана, вдохнул полной грудью свежий вечерний воздух.

С Маргаритой Лаврентьевной я договорился, что дождусь её около поворота в Красный переулок. Она намекнула мне, что постеснялась уйти вместе со мной на глазах у гостей ресторана, ещё помнивших её покойного мужа. Мы уговорились, что я уйду первым. А Марго отыщет меня в условленном месте через четверть часа. Я застегнул верхнюю пуговицу пиджака, поправил воротник рубашки. За то время, что я провёл в «Московском» сумерки в городе сменились ночью. На улице рядом с рестораном уже светили фонари. Горел фонарь и у поворота к Красному переулку. Я подошёл к нему неспешно. Остановился, сунул руки в карманы брюк. Смотрел на прятавшиеся в тени фасады домов. А перед мысленным взором видел глаза и губы Марго.

Вспомнил, что в последний раз я заночевал у Варвары Сергеевны в ночь с первого на второе сентября. С тех пор прошло пять недель — это заметно сказывалось на моём самочувствии и на том, как я реагировал на женщин. При мысли о Марго у меня сейчас едва ли не вскипала кровь в венах. Похожую реакцию у меня вызывали вчера мысли о свидании с официанткой Светочкой. Да что там Светочка и Марго! Я обнаружил сегодня на занятиях в институте, что засматривался даже на первокурсниц. А это уже ни в какие ворота не лезло. Потому что я помнил о судьбе Коли Барсова в той, в моей прошлой жизни. Тогда Барсику на комсомольском собрании едва не пришили «аморальное поведение» — его спасло от наказания только обещание жениться на Руковичкиной.

«Волга» с шашечками притормозила прямо у моих ног.

Дверь приоткрылась — я увидел в салоне автомобиля Маргариту Лаврентьевну.

Марго махнула рукой.

— Садись в машину, Серёжа, — сказала она.

Я выполнил её просьбу.

— Не замёрз? — спросила Марго.

Она взяла меня под руку и прижалась тёплым бедром к моей ноге.