Ротмистр Гордеев 2 (СИ) - Дашко Дмитрий

— Вы, господин штабс-ротмистр, впредь, аккуратнее с местной рыгаловкой. Коварная, зараза. Стоит добавить простой водички на старые дрожжи, тут же по башке шибает, как обухом.

— Спасибо, Тимофей. Давай-ка для закрепления эффекта…

Следующий час мы с братьями Лукашиными исходим семью потами на полосе препятствий и в рукопашном спарринге: с шашками, с шашками и кинжалами, с одними кинжалами, с винтовками со штыками и просто с голыми руками.

К концу тренировки одежду можно хоть выжимать, в мышцах приятная усталость и в организме никакого остатка недавнего похмельного состояния.

До обеда успеваю зайти с Будённым к местным мастерам: кузнецу и плотнику с очередным заказом — восстановить сожжённые в окружении тачанки. Обещаю заплатить по окончании работ, выдаю аванс — пока из своих (набежало денежное довольствие во время нашего рейда), но неплохо бы возместить из казённых, я же не олигарх какой — спонсировать министерство обороны местной Российской империи.

Оставляю Будённого втолковывать мастерам детали заказа, но перед этим отзываю в сторону на пару слов.

— Семён, ты как насчёт перед господами офицерами выступить с разъяснениями тактики действия тачанками как в качестве средства мобильной огневой поддержки пехоты, так и самостоятельного мобильного пулеметного подразделения.

Вижу недоумённый взгляд Будённого и поясняю проще:

— Короче, надо расписать как и при каких случаях необходимо использовать тачанки, в чём их преимущество!

Семён Михалыч задумчиво крутит усы.

— Боязно, вашбродь…

— Лучше тебя с Жалдыриным их возможностей всё равно пока никто не знает. Плох тот казак, который не мечтает стать атаманом.

Хлопаю ободрительно будущего маршала по плечу.

— Ты набросай на бумаге мысли в связанном порядке, покажи мне — вместе покумекаем.

— Так ведь, не силён я в грамоте, Николай Михалыч… — Будённый скребёт пальцами в затылке.

Вот ведь… и как я мог забыть. Российская империя тут, хоть и с домовыми, и мавками, но похоже, с теми же проблемами, что и в мом мире. Грамотность здесь на уровне двадцати процентов. Среди женщин неграмотных больше, чем среди мужчин. Среди бедноты неграмотность — норма жизни.

— Ты неграмотный?

— Грамотный. Выучился у приказчика. Батя денег задолжал много одному купцу. Выбор был: либо коня продать, либо меня к купцу в кабалу, в смысле, в услужение, отдать. А в казачьем хозяйстве как без коня? Я и вызвался к купцу идти в счёт долга. Днём работал в лаве, а по ночам грамоту осваивал.

— А спать?

— Водой обливался холодной или коленками на угли становился. Сон, как рукой снимало.

Меня аж передёрнуло, как себе представил.

— Так, а что же тогда?

— Дык робею перед образованными. Вы, вот, в училищах обучались, языки иностранные превозмогли.

— Хочешь, займёмся с тобой английским? Только он у меня больше в американском варианте.

— Хочу, вашбродь.

— Вот и договорились. Придёшь с первыми намётками по тачанкам и займёмся.

Так, теперь придётся ещё и Бубнова напрячь.

— Савельич, сколько у нас в команде грамотных, и насколько?

— Озадачили вы меня, вашбродь, — леший старший унтер задумчиво морщит лоб. — Узнаю.

— Сам-то грамотный?

— Читаю, пишу. Правда, с мудрёными словами не так, чтобы очень.

— К вечеру представь мне список грамотных и неграмотных в подразделении. С указанием степени грамотности.

— Будет сделано.

— Я к командиру эскадрона. Ты — за старшего.

По пути к Шамхалову в седле предаюсь досужим размышлениям.

Мы с казаками не раз беседовали о возможностях тачанок. Не будь эти средства передвижения такими конструктивно хлипкими, можно было бы попробовать использовать их для стрельбы и лёгкой артиллерией — но даже отдачи небольшой горной пушки деревянная, по преимуществу, конструкция тачанки не выдержит. Тут нужна более надёжная конструкция…

Автомобиль? Здешние автомобили и по дорогам пока передвигаются не слишком быстро, а уж на бездорожье… да обшитые металлическими листами хотя бы для защиты от пуль…

Трактора? Где их тут в Маньчжурии найдёшь, если и в Европейской России их можно пересчитать по пальцам? А если взглянуть на проблему с другой точки зрения?

Компактное, не тяжёлое, но мощное вооружение, не обладающее сокрушительной отдачей? Миномёты и ракеты?

Шамхалов мне искренне рад.

— Готовьтесь, Николай Михалыч, принимать пополнение. В бригаде принято решение сформировать из вашей команды охотников полноценный эскадрон специального назначения. Так что, в подчинённых моих вы дохаживаете последние дни.

Вот это новость так новость.

— Арслан Газизович, признаться, удивлён…

— Это после ваших-то подвигов в тылу у японцев? — Комэск смеётся и достаёт бутылку с тёмно-янтарной жидкостью без каких-либо пояснительных наклеек. — Предлагаю спрыснуть ваше назначение.

При одном взгляде на спиртное вспоминаю хмурое сегодняшнее утро и непроизвольно морщусь.

— Что-то не так?

Рассказываю без особых, впрочем, подробностей, про вчерашнее происшествие с китайской гаоляновой водкой.

— Николай Михалыч, как вы могли подумать, что я предложу вам какой-то шмурдяк? Коньяк домашний с дедовских виноградников. В бочки его залили в год, когда я стал юнкером в военном училище. Так что за выдержку можно не беспокоиться.

Князь разливает коньяк по крохотным серебряным стопочкам.

— Ваше здоровье, господин штабс-ротмистр. Вы были отличным взводным, надеюсь, будете столь же прекрасным эскадронным.

— Буду стараться, Арслан Газизович.

— И маленький совет — чтобы вы не пили, всегда выпивайте последней добрую порцию коньяка. Похмелья не будет. Так говорит мой дед.

— Князь, я, собственно, к вам за советом, — излагаю Шамхалову историю с сожжёнными в японском тылу тачанками и необходимостью финансировать их восстановление.

Шамхалов в задумчивости закуривает ароматную папироску с турецким табачком.

— Насколько я помню, финансировали вы сооружение тачанок из своих собственных средств. На балансе вашей команды охотников формально они даже не состояли. Так что уничтожения казённого имущества вам не приписать.

— Уже легче, — усмехаюсь. — Так, а что делать? Опять оплачивать из своего кармана?

— Нет. Это не годится. У нас всё же императорская армия, а не частная лавочка.

Шамхалов присаживается к столу, пишет что-то на листке бумаги, ставит замысловатую роспись и личную печать.

— Передайте это нашему персидскому принцу. Я рекомендую выделить вам средства из полковой казны для сооружения восьми тачанок, раз уж у вас теперь полноценный эскадрон. Надеюсь, восьми, будет достаточно?

— Надеюсь, хотя есть идеи, что можно погрузить на тачанки, кроме пулемётов.

— Не сомневаюсь. У вас удивительно светлая голова, Николай Михзлыч. Вы просто фонтанируете новыми и необычными идеями.

— Американцы называют это «креативом». Вам приходилось слышать про миномёты?

— Да. В Порт-Артуре кто-то из флотских офицеров изобрёл минную мортиру. Этакий полевой бомбомёт.

— А у нас в полевой армии есть что-то подобное? Можно ознакомиться?

— Вы же, вроде, на короткой ноге, с полковником Ванновским? Он точно должен быть в курсе.

— Разрешите ещё вопрос, князь? Что у нас с ракетным вооружением?

— Официально ракеты сняты с вооружения. Ещё в 1898 году. Как бесперспективный вид вооружений.

Вот те на! Бесперспективный…

— А?..

— Всё к полковнику Ванновскому, — смеётся Шамхалов и машет на меня рукой.

Иду в штаб к полковнику, раз уже все стрелки сводятся на нём. Застаю его вместе с комполка.

После короткого приветствия перехожу к делу.

— Ракеты? — Сергей Петрович Ванновский искренне удивлён, — Да, они, конечно, мобильны и неплохо зарекомендовали себя при покорении Туркестана, но больше за счёт психологического воздействия на тамошних туземцев, чем в силу реальных боевых качеств. Их главная проблема — низкие прицельные возможности. Бить ими по наступающим порядкам неприятеля неэффективно.