Елена Асеева - Зачин (СИ)
-Нет! Нет Владу, ты ни в чем не виноват. Лишь они, трусливые зайцы.- И Выхованок лучистостью света выпорхнувшего из очей ослепил сидящих мальчиков.- Ступайте все спать! И на лавки... на лавки! На ложе почивать будет теперь только Владу.
-Нет...- прошептала юница и чуть слышно всхлипнула, подавляя в себе, желающие выскочить слезы.
-Так велел Зиждитель Огнь,- торопливо пояснил Выхованок, словно страшась, что по его вине заплачет столь дорогое ему дитя.- Не я, а Зиждитель Огнь. Он запретил иным мальчикам спать подле тебя. Они того не заслуживают,- проронил он мгновения погодя, верно добавив это от себя.
-Зиждитель Огнь?- взволнованно переспросила отроковица, ощущая внутри себя неуемное желание видеть Расов и еще большее мечтание, также почасту возникающее, прикоснуться к ним.
Владелина немного отступила назад от духа и уставилась в его голубые глаза, своими и вовсе в неяркости света кажущимися почти карими очами, словно жаждая заглянуть в саму его суть.
-Да... днесь,- чуть зримо колыхнув телом, откликнулся Выхованок.- Днесь эти поганцы, дубины улягутся и я все!.. Все тебе расскажу моя лапушка, все!..
А поганцы уже спешно раскатывали на лавках узкие тюфяки набитые соломой. Стелили тонкие льняные простыни, укладывали небольшие набитые пухом подушки и торопко поснимав с себя дневные рубахи и поршни, улеглись почивать, укрывшись лоскутно-тканевыми одеялами. Одначе, так как ноне на лавках спали не три, а пять ребятишек, то место значительно уменьшилось и неким из них даже пришлось поджать ноги... и прикрыть голову одеялом, абы схорониться от гнева духа.
-Им тесно,- жалостливо оглядев товарищей, сказала Влада.
-Ничего, ничего, поспят... Это продлится недолго, завтра им будет просторнее спать,- тотчас отозвался Выхованок и придерживая девочку за плечо повел ее к большущему ложу, на оном с этих пор она должна будет почивать одна.- А покуда..,- и дух негодующе блеснул очами, в сторону зашевелившегося и выглянувшего из-под одеяла Миронега.- Пущай так поспят, в наказание за свою трусость.
-Пусть нынче спят со мной,- вопрошающе протянула Владелина, зная, что столь трепетному колыханию ее голоса вуй не разу не отказывал.- А завтра,- дополнила она, чуя, что коли испросит то у Выхованка нынче, на утро, он перестав гневаться все оставит как прежде.- Будет, как велишь ты.
-Нет! Нет!- Впервые отказывая просьбе отроковицы, отозвался вуй. Однако узрев как порывчато дернулись губы Владу, пояснил,- не я...Не я, а Зиждитель Огнь так повелел... Я не могу нарушить его волю. Я и так уже наказан из-за просьбы Димургов... теперь не посмею. И не проси лапушка, не проси,- едва слышно дохнул Выхованок, и принялся снимать с девочки рубаху и развязывать поршни.
-Вуечка!- оглядывая снятую рубаху и свое тело, произнесла негромко отроковица.- А где повязка,- и указывая на неприкрытые бедра, пожала вздернутыми кверху худенькими плечиками, кособоко выпирающими угловатым навершием костей.- И рубаха... рубаха, где моя красная... пошто на мне надевана эта? Я ж утром уходил в красной.
-Она порвалась и Батанушко принес тебе рубаху своих вскормленников,- ответил дух и суматошливо крутнув головой, обозрел зараз весь дом и почивающих ребятишек. А углядев перекосившееся на сторону от удивления лицо юницы, дополнил,- так Зиждитель Дажба велел. Велел Батанушке принести тебе одежу, он и принес.
-Надеюсь, эта рубаха не Граба,- протянула Влада.
Девочка торопливо подняла вверх руки, чтоб духу было удобнее повязать на ее стане льняную, белую повязку и скрыть то, чем она так отличалась от иных ребятишек поселения.
- Нет не Граба,- благодушно протянул Выхованок, успокаивая свою любимицу и надел на нее ночную рубаху.
Владелина сдернула на сторону легкое одеяло и полезла на ложе. Она положила голову на подушку и устало потянулась, распрямляя ручки и ножки. А дух согнув нижние конечности в том месте, где должны были у него иметься коленки, значимо уменьшился в росте, таким образом, что голова его слегка нависла над юницей. Он протянул длинные руки, заботливо прикрыл ребенка одеяльцем, и весьма медлительно обвел взором свою избенку, примечая крепко почивающих мальцов, раскидавших и сложивших ноги на подушки соседей. Лишь засим вновь воззрившись на девочку, также сомкнувшую очи, дух ласково протянул:
-Лапушка, открой глазки.
-Вуй! Может завтра... я так устал,- отворяя очи и плюхая ресницами, отозвалась юница да махонисто зевнула.- И у меня все еще гудит голова, и, кажется, что рот потянули в сторону.
- Это пройдет, пройдет,- молвил Выхованок, нежно проведя пальцами по щеке и подбородку своего пестуна.- Но поговорить мне надобно с тобой сегодня. Потому как завтра у нас в семье кое-что изменится.
-Ты про то, что Злат и Брат не будут со мной более спать?- вопросила отроковица и уже более заинтересованно зашевелилась на ложе.
-Не только про это...- еле слышно выдохнул Выхованок и малеша помедлил, точно набираясь храбрости.- Я хочу тебе кое-что поведать. Так велели Зиждитель Огнь и Зиждитель Дажба... Боги... Боги так велели.- Многажды раз прерываясь принялся пояснять дух, поглаживая девочку по волосам и тем самым ее успокаивая.- Боги велели, чтобы ты осталась жить в нашей избе только со мной. Завтра мальчики уйдут из нашей семьи, в семью Батанушки.- Глаза юницы махом увеличившись, взволнованно остекленели, рот широко открылся, и она чуть слышно простонала.- Посмотри, посмотри мне в очи, не отворачивая своего взора. Позволь тебе это показать,- прошептал дух.
Отроковица малозаметно кивнула и тотчас глаза Выхованка ярко засветились и в той чарующей глубине появились нитевидные лучи, густо запылавшие черно-синим светом. Они, враз спиралевидно свернувшись, закрутились в одном направлении, и маленькая девочка увидела широкую комнату с белыми стенами и высоким потолком, уходящим и словно теряющимся в какой-то незримой дали. Гладкие, стеклянные стены колыхая, испускали из себя блеклый желтоватый свет. Посредине той толи округлой, толи овальной комнаты поместилось чудное устройство. В навершие одной высокой ножки, прозрачной и единожды переливающейся малыми разноцветными искорками, находилась большущая половинка яичной скорлупы, с тонкими не шире пальца стенками, и весьма ровными краями.
- Отец будет недоволен нами, Воитель,- прозвучал раскатисто голос Дажбы, наполнивший не только саму комнату, но и ее необычный свод.
-Он будет недоволен мной... ни тобой, ни Огнем... чьи силы останутся не тронутыми, а лишь мной,- прозвучал басистый глас Воителя.- Если я не приложусь к мальчику днесь, он умрет вмале. Выхованок его не выходит, у него нет таких способностей, да и вряд ли успеет. Владелин очень пострадал, погляди голова, лицо, рука, нога... и в целом тело. Его могут спасти токмо дочери Седми, аль бесицы-трясавицы, но первых тут нет, а до вторых мы вряд ли успеем его доставить. Потому либо я, либо мальчик умрет... Мы не сможем переместить его на твое космическое судно, на хурул, поверь мне, мой милый малецык, просто не успеем... Он не перенесет еще одного перемещения в пространстве, даже если это сделаю я. Однако после того, что он сегодня свершил, я хочу, чтобы он жил! Хочу, чтобы жил! И для того сделаю все!
-Отец все равно будет недоволен,- сызнова проронил Дажба и ощущалось исходящая от Бога неуверенность.
-Дажба, покуда нет Небо и Дивного, у нас есть возможность спасти мальчика...- произнес Воитель и нетерпение в его голосе увеличилось, точно он был не в силах сносить наблюдаемые им страдания ребенка.- Неужели ты позволишь ему умереть. Если мальчику не помочь сейчас, он вмале умрет. Посмотри он захлебывается кровью... едва дышит, бедное дитя. Вне сомнений у него пострадали внутренние органы. А Небо... Небо, это не Перший, он ни за что, уж поверь ты мне, не позволит ему помочь, тем паче приложиться.
Боги смолкли, и тогда послышалось надрывистое стенание маленького существа, искалеченного и тяжкое с тихим посвистом его дыхание.
-Выхованок положи Владелина в кувшинку и раздень его,- наконец сказал Дажба, обращаясь к замершему духу, сжимающему в руках окровавленное тело своего вскормленника.- Выхованок, ты, словно не слышишь меня... Что я тебе велел,- голос Бога, многократно увеличившись, волной ударился о прозрачное тело духа и вызвал легкое его трепыхание.
Дух, нежно прижимая к себе Владу обряженную в красную, местами разорванную и залитую кровью рубашку, торопливо подступил к половинке скорлупки. Еще мгновение он точно раздумывал, а после, однозначно решившись, положил в ложбинку скорлупки ребенка, и спешно снял с него оборванную рубаху, поршни и повязку прикрывающую бедра. И немедля оголилась изломанная правая рука, кость которая в нескольких местах прорезала плоть и теперь зарилась острыми своими краями. Свернутой на сторону смотрелась правая ступня, будто оторвавшаяся от всей остальной ноги, пузатились в правом боку поломанные ребра, чуть зримо прорезавшие кожу, и неестественной формы была вывернутая на бок нижняя челюсть. Дажба сделал шаг вперед и навис своим высоким телом над устройством чуть слышно дохнув:
