Олег Рыбаченко - Святая битва за Русь
И тут же босоногая принцесса добавила уже серьезнее:
— Но в первую мировую войну у немцев танки были… Сказать, что уродство и убожество значит ничего не сказать!
Григорий, подхватив ногой за нос очередного увешанного орденами прусского генерала и, как зашвырнет его поближе к луне. А затем возьмет и пропоет:
— Семь, шесть, пять! Будем колдовать!
Лея поддержала порыв:
— Пешка прет в ферзи! Ну, заяц погоди!
Григорий, запустив в полет с разливом свинцовых пуль сразу четыре пулемета, рубанул по броне и проорал:
— Ну, фюрер погоди!
Лея правила озорного напарника-царевича:
— Не фюрер, а кайзер!
Григорий не вполне к месту ляпнул:
— Муж и жена одна сатана!
Лея противно скривила мордочки и запустила очередного пулеметного «мастера», после чего проворковала:
— Кайзер то в это паре кто? Муж или жена!
Григорий, свирепо огрызаясь, ответил:
— А по-моему они одинаковы!
Лея тоненько хихикнула:
— В каком плане одинаковы?
Григорий уже более серьезно ответил:
— В том… А вообще у фюрера реальной власти было еще больше, чем у кайзера. В том числе и право издавать законы!
Лея с воодушевлением на высокой ноте пропела:
— Прежнего земного не увидим небосклона, если верить россказням ученых-чудаков.
Григорий, заставив крутиться гаубицу, рыкнул:
— Короче говоря, короче говоря, короче говоря — всем спать!
А укладывают спать пара бессмертных воителей столь энергично, что грозит оставить от корпуса лишь рожки да ножки.
А вот и первый аэроплан, в него Лея запустила динамитом. Даже поджигать не надо, достаточно просто попасть, и будет сотрясение с сильнейшим взрывом.
А крылышки аэроплана, словно стрекозиные полетели по разным сторонам, словно проказливый мальчик порвал насекомое и в гневе его разбросал.
Григорий сделал еще один крюк кулаком, и небольшой кусок взрывчатки полетел в другой летательный аппарат.
Юный воитель проследил взглядом за полетом данной субстанции и, когда цель оказалась, достигнута, воскликнул:
— Ой, мороз, мороз не морозь меня! Сяду на коня белогривого!
Лея отметила с ухмылочкой:
— А пока еще крылатые дракончики дефицит!
Григорий поделился не слишком оптимистической информацией:
— За время войны Германия выпустила сорок семь тысяч аэропланов. Россия же в реальной истории всего три с половиной тысячи!
Лея сильным ударом высоко подбросив очередную, осадную гаубицу хихикнула:
— Так это в реальной истории! А тут у наших с экономикой намного лучше! Хотя какой процент от мирового?
Григорий сразу же ответил:
— Около девяти… Все равно ниже Германского, но в случае мобилизации, за счет сырья и людских ресурсов мы поднажмем!
Третий летательный аппарат они сбили синхронным броском снаряды. Швырнули, как и в прошлый раз ногами. И отрыли новый счет.
Лея провыла:
— Счет воздушной войны три ноль! Пока целей не видно!
Григорий, прорубив очередную шеренгу, проскулил:
— Будут еще цели!
Вдвое стрижка шла очень даже конструктивно. За секунду с их скоростью только мечами срубал каждый по сотне солдат. А за минуту можно и десять тысяч на пару нагнать. Ну, реально получалось чуть медленнее, но все равно хорошо работали. Уже большая часть из ста пятидесяти тысяч германских солдат уничтожена.
А наличие пулеметного вооружения лишь облегчило бессмертной паре задачу. Они вычищали с азартом и, посмеиваясь как электрогитары с попугаем на флейте.
Вот это игра, самоходная установка, на гусеничном ходу. Нет не танк, но орудие, прикрытое спереди щитом. Мортира калибра так в миллиметров триста!
Лея всерьез удивилась:
— А я и не знала, что такие вообще бывают!
Григорий дунул из ноздри так, что дюжина немцев отлетела, напоровшись на собственные штыки. Царевич-мальчишка проинформировал:
— Вот вторую мировую войну была у фрицев подобная САУ — «Медведь», пусть и не серийная!
Лея, которая тоже играючи свистнула, добавила:
— А ты еще «Дору» вспомни!
Григорий хихикнула и остроумно заметил:
— Велика Дора — Федора дура!
Принцесса Лея после подобного высказывания очень звонко рассмеялась и выдала перл:
— Свистать всех наверх для освиста судьи!
Четвертый аэроплан сбили без затей обычный колесом от гаубицы. А саму самоходку пока не трогали. Она все равно тихоходная, никуда не уйдет и можно пригнать в качестве трофея. Пускай полюбуются наши мастеровые на диковинку.
А пока давайте лучше пехоту выщемлять. Дело государственной важности, доесть эти остатки корпуса. Фельдмаршала что прославился назначением Адольфа Бесноватого премьером с чрезвычайными полномочиями, в этом месте не оказалось. Но в этом нет ничего страшного, никуда он все равно не денется. И на радостях Григорий запел;
Порою рок жесток и беспощаден,
А ты рожден, для битвы, жутких бурь…
Кода товарищ твой смертельно ранен,
Ползешь, вокруг от льда блестит глазурь!
Хотелось мне покоя, мира с хлебом,
Найти невесту и в достатке жить.
Но жалости не знает Божье небо,
Тонка ты жизни беспросветной нить.
Девчонка, где горестно рыдает,
А ты в окопе мерзнешь под дождем.
Мечтаешь об победном сладком Мае,
Надеешься, мы беды переждем!
А в каплях с неба, чудиться слезинка,
Он дрожит и на щеках блестит…
Не может счастья быть без половинки,
Не даст успеха только бравый вид.
Разрыв снаряда, грунт взметнулся в выси,
Оскал звериный — пламя пронеслось…
По жилам юным скачут словно рыси,
А на душе знай, закипает злость!
Товарищ очень больно умирает,
Но стон сдержал и до конца молчит.
Мы не хотим на ложе мягком рая,
Ведь наша вера словно монолит!
Девчонка-санитарка подползает,
Почти нагая, льет осенний дождь.
Но тащит парня хоть сама босая,
Что нет друзей, так это бесов ложь!
Сухарь делили мы в сплошной осаде,
Оковы не сумеем пережить…
И к злобным фрицам, что ревут в досаде,
С косой старухой обернулась дичь!
Они дрожат от страха с удивленьем,
Как могут без усов фашистов драть…
Что комсомольцы в яростном движенье,
Молотят из стальных, болванок рать!
Нет, не понять вам мужество такое,
Где сила русских, в добренькой душе.
Сильнее сотни, хоть нас только двое,
А сила с пистолетом в кулаке!
Вот загорелся «Тигр», и в болоте,
Фашистов взвод без шанса утонул.
Нас вывезли, спасли на самолет,
Ил ураганный брани крепкий мул!
Война нас закалила и сплотила,
В Берлине распускаются цветы…
А Солнышко штыки позолотило,
В реальность воплощай солдат мечты!
Девчонка босоногая смеется,
Она еще красивей от войны…
А песенка из уст горячих льется,
Ведь в доплести с невестой мы равны!
Прошла полмира босиком милашка,
Но ножки стали крепче стройней,
Сухарь делили мы в сплошной осаде,
Нужник загнали фрицев, биты шашки,
Теперь рожаем сильных мы детей!
Настанет время — космос покорится,
В нем будет, тоже верьте магистраль,
Свет орденов нам озаряет лица,
Ведь ветеран, по сути царь!
Вожди они приходят и уходят,
Не жди от них поблажек — делай сам.
Ты возмужал и поумнел на фронте,
Нашел наверно новый идеал!
А посему не кланяйся начальству,
И не ищи лазеек и путей…
Ты сам себе кузнец: удачи счастья,
А малодушье подлое убей!
Когда поэма закончилась последние из ста пятидесяти тысяч немцев ударного корпуса, были уничтожены. А заключительным аккордом стал захват самоходной мортиры. Ребята решили на ней проехаться и пальнуть на прощание.
Машина оказалась медлительной и с целью ускорения, пришлось её подталкивать. А затем ребята и вовсе решили проще. Подлезли под САУ и попробовали понести. Так в общем можно, но только ноги у вечных ребят проваливаются.
Вот и будь ишаком. Помучаешься с подобной громадиной, она тонн восемьдесят весит. Лея как всегда остроумно высказалась:
— Хорошо брать круче всех, скверно, когда получаешь круче от всех!
Григорий с этим вынужден в своеобразной манере согласится:
— Да этого стального звероящера мы капитально получаем!
Удельное давление на грунт слишком большое, для детских, босых подошв, так, то пришлось разделиться. Григорий побежал дальше драться, а Лея повела САУ своим ходом.
