Игорь Пронин - Путь к славе
Одного он прикончил сам, заехав сзади и спокойно всадив пулю в спину врагу. Тот вывалился из седла, но на его лошадь вдруг, совершенно неожиданно для Колиньи, с невиданной для его грузного тела легкостью прямо на ходу запрыгнул Штольц с окровавленным, разбитым лицом, с подобранной саблей в руке и бешеными глазами. Снова заряжать пистолет времени не было, и Колиньи выхватил саблю. Прямого боя избежать не удалось.
Они сшиблись один на один, пока последний из охраны Штольца яростно отмахивался клинком от трех противников. Колиньи, благодаря леопарду куда более быстрый, увернулся от сабли русского, но и нанести удар не смог — будто ослабла рука. Штольц развернул коня, помчался на врага, а тот погнал свою лошадь прочь. Одного раза хватило, чтобы Колиньи понял: его собственная храбрость встала на колени перед отвагой льва. Шестое чувство, чувство опасности, кричало: прочь отсюда!
Но Колиньи не был бы собой, не умей он иногда пойти наперекор собственным ощущениям. Один из его парней успел перевязать свою раненую руку и теперь, зарядив пистолет, целился в последнего из наемников Дюпона. На всем скаку Колиньи выпрыгнул из седла, отбросив в сторону саблю, и упал на раненого, вцепившись в пистолет. Ему был крайне нужен этот заряд.
Прыжок вышел нечеловечески точным — спасибо леопарду! Вырвав оружие и прокатившись по траве, Колиньи успел встать на колени прежде, чем к нему подскакал Штольц. Отчаянно хотелось бежать, ползти, просить пощады… Двумя руками француз поднял пистолет, успев подумать, что осечка для него означает мгновенную смерть. Но осечки не произошло.
Даже получив пулю в грудь, Штольц не остановил могучего замаха и зарубил бы негодяя, не обладай тот волшебным предметом. Гибкий, словно кошка, быстрый, словно змея, Колиньи вывернулся из-под самого клинка. А вот Карл Иванович, не сумев остановить инерции собственного удара, грузно упал в траву. Едва не визжа от продолжавшего одолевать его страха, Колиньи кинулся к нему. Не чтобы добить — чтобы сорвать с шеи цепочку с фигуркой.
Почти в тот же миг победно вскрикнули двое оставшихся в седлах его подчиненных. Последний из людей Штольца погиб. Колиньи поднял руку к солнцу и смотрел на льва, раскачивающегося перед самыми глазами. Это была не просто победа, это было начало множества побед.
— Как же мы вас прижали, господа защитники рода людского, что больше охраны вы Штольцу выдать не смогли? — Он не мог наглядеться на трофей. — Хотели отправить его в Россию? Нет, русским войскам в Париже не бывать никогда!
— Колиньи, зачем ты служишь им? — прохрипел Штольц.
— А зачем ты сопротивляешься им? — рассмеялся счастливый победитель. — Оба мы просто играем в самую интересную игру на свете. Ох, прости, ты свое уже отыграл! Арки вовсе не так страшны, как тебе казалось. Зато, помогая им, я на той стороне, которая чаще выигрывает! Я банкую, мсье Штольц.
— Ты не понимаешь… — Штольц истекал кровью. — Они хотят погубить все…
— Арки говорят иначе, мой милый друг. — Колиньи поднялся и аккуратно спрятал предмет. — Кому верить? Я предпочитаю — им. Они больше платят, ха-ха-ха! Так, друзья мои, кто еще остался жив! Мы уезжаем. Легкораненые — с нами, прочих перевяжите, и пусть лежат тут — вот-вот должна подъехать подмога, они и заберут всех. Наших противников, понятное дело, ни перевязывать, ни забирать не надо. Все, дайте же мне коня! И прощай, Штольц. Я до последнего не верил, что именно ты приехал за львом.
— Как вы узнали, что лев будет здесь?..
— Не надо быть таким наивным, мой милый. — Колиньи с новыми силами, которые дарует победа, вскочил на подведенного коня. — И не скажу я тебе ничего, и задержать нас у тебя не получится. Смотри в небо, Штольц, и думай о своем — нет, вашем проигрыше. Все, после этого вам уже не подняться. Прощай!
— Может быть, добить его? — предложил один из спутников.
— Это мелко, приятель. Учись делать широкие жесты: возможно, Штольц еще дождется своих друзей и сможет попрощаться. — Колиньи пришпорил коня. — А мне бы этого хотелось! Пусть скажет им, кто был здесь! Пусть колесо закрутится быстрее!
Шестое чувство, чувство опасности, слегка кольнуло его, когда Колиньи произнес эти слова. Захотелось вернуться и все же прикончить Штольца, но победа звала вперед. Он лишь с усмешкой помотал головой, отвечая своему чутью, и помчался дальше с трофеем в кармане.
Прошлым вечером засидевшийся в посольстве Остужев по пути домой обнаружил у себя в кармане невесть откуда взявшуюся записку. Там было одно только слово: «Дюпон» и неизвестный Александру адрес. Когда Остужев добрался до квартиры, указанной в записке, то едва не упал на залитом кровью полу. За полчаса до его прихода на тайную берлогу Дюпона напали выследившие ее агенты Колиньи. Мари как раз заканчивала перевязывать француза, а чтобы подойти к кровати, на которой тот лежал, Александру пришлось переступить через два трупа.
— Колиньи! — вскричал Дюпон и ударом кулака разбил изящный прикроватный столик. — Все-таки Колиньи! И, может быть, не он один. Проклятье, он обыграл нас. Сам погнался за Карлом, но и ко мне успел прислать людей. Конечно, если лев у Штольца, то кто, как не я, мог ему его передать! Мари, девочка, ты теперь тоже в большой опасности.
— Подумай о себе, — проворчала Мари, зубами разрывая еще одну рубашку. — Я-то всегда смогу спрятаться.
— Надо скакать за ним! — Дюпон попытался сесть, но со стоном повалился обратно. — Мне не доехать, Мари не очень хорошо умеет шить. А если шов разойдется, то… Остужев, в шкафу есть Библия. В ней тайник, там деньги! Бери все и запиши адрес! Это трактир.
— Куда мне скакать?! — закричал Александр. — Карл Иванович в опасности?! Я немедленно направляюсь к нему!
— С Колиньи будут его люди, Остужев. Один ты обречен, ты ведь никогда не сражался. Если хочешь помочь Штольцу — делай, как я говорю. Ночь, черт возьми! Но есть шанс успеть. Купи на эти деньги человек десять. Кого — тебе подскажет хозяин трактира, если сообщить, что от меня. Будь осторожен, Остужев, и главное — привези льва!
Сам не свой, Александр схватил деньги и, твердя адрес, побежал в трактир. Он нанял лишь четверых — тех, что оказались неподалеку. Потом пришлось бежать за хорошими лошадьми, снова платить. Лишь под утро маленький отряд смог покинуть Париж. Конечно же, они не успели.
Прискакав на место короткой битвы примерно через два часа, Остужев застал Штольца живым. Карл Иванович еще дышал, но жизнь покидала его с каждым вздохом. Сознание он потерял уже давно. Александр потащил было его к коню, но из раны так хлынула кровь, что юноша остановился и заплакал. И тогда Штольц открыл глаза.
— Саша?.. — еле слышно прошептал он. — Саша, уезжай.
— Это Колиньи, да? — всхлипнул Остужев. — Все будет хорошо, Карл Иванович, я вас перевяжу, и мы поедем, и… Что вы стоите?!
— Мсье, не стоит делать этого, — сказал старый солдат с сабельным шрамом на лбу. — Мы лишь продлим его мучения. Не то что до Парижа, до Вернона его не довезем. Парни, что там?
Еще трое таких же ночью найденных наемников осматривали место.
— Много крови, много следов копыт! Три трупа. Больше ничего.
— Саша, уезжай… — хрипло повторил Карл Иванович. — А если останешься, будь готов к такому концу… Подумай, Саша.
— Я отомщу! — пообещал Остужев, почти не слыша его слов. — Я сам убью Колиньи, клянусь!
Штольц сказал что-то еще, неразборчиво, потом вдруг приподнял голову и из последних сил сжал руку Александра. Он и не почувствовал этого слабого движения пальцев.
— Лев! — умирающий вспомнил самое главное. — Лев! Не отдайте им льва, иначе они станут непобедимы! Аракчееву лично в руки льва…
— Что лев, Карл Иванович! — Александр опустил голову Штольца на траву. — Что теперь мне до какого-то льва…
— Лев… — уже в бреду бормотал Штольц. — Только бы льва… Самое главное…
Спустя минуту солдат тронул Александра за плечо.
— Все, — сказал он. — Ну, хоть проститься успел. Теперь надо его забрать и убираться отсюда другой дорогой, через Вернон. Иначе полицейские, что на постоялом дворе разбираются, и нами займутся. У мсье Дюпона всегда главное условие: никакого шума.
— Все в тайне… — Остужев взял себя в руки и закрыл Карлу Ивановичу глаза. — Вся его жизнь — тайна.
— Вот и смерть должна стать тайной. И нам, пожалуйста, не надо ничего рассказывать. Наше дело — сторона, Дюпон заплатил, мы сделали. Пора.
Забрав тело Штольца, они, стараясь не вызывать подозрений, не спеша вернулись в Париж. Остужев все вспоминал слова умиравшего шефа: сначала тот приказал возвратиться в Россию, потом — отыскать похищенного льва и отдать Аракчееву. Значит, следовало так и поступить. Отношения с Бонапартом, равно как и распоряжения Дюпона, его больше не волновали. Нужно было сделать лишь две вещи: убить Колиньи и отыскать льва, чтобы увезти его в Россию. Но это Александр поклялся себе совершить обязательно.
