Сергей Васильев - Останется память
Князь молчал. Он сидел в кресле и о чем-то напряженно размышлял. Костя переминался с ноги на ногу, сцеплял пальцы в замок перед собой, потом заводил руки за спину, поджимал губы, стараясь успокоиться. От решения Оболенского зависело многое. Ладно бы только судьба изобретения. Каждый из находившихся в комнате задавался вопросом: что с ними будет дальше? Как повернется судьба? Если князю не понравится изобретение, то не вызовет ли он жандармов, чтобы те увели несостоявшихся революционеров?
– Впечатляюще, – наконец выговорил князь. – Очень. Я свяжусь с одним человеком. Он будет весьма заинтересован в вашем изобретении. Весьма.
Оболенский махнул рукой, и Семен вежливо показал на выход. Халтурин с Кибальчичем подняли аппараты и понесли обратно, в мастерскую. Плеханов задержал Костю и тихо поинтересовался:
– Вы доверяете князю?
– Что за вопрос? Если он хотел, то мог бы и раньше выдать наше местонахождение.
– Может, он ждал результата ваших опытов? Как только убедился в их благополучном завершении, вы стали не нужны.
– Нужны, Георгий Валентинович. Кто ж дальше разрабатывать всё это будет?
– Люди найдутся.
– Не думаю. Изобретатели сейчас в цене. Время-то, небось, военное.
– Именно так. Еще и всеобщую воинскую повинность ввели. Все служить пойдем. За Россию.
Шумов рассеянно кивнул, пытаясь понять – чем это нововведение может помешать лично ему. На первый взгляд казалось, что ни чем. Даже если и захотят призвать, то не смогут: никаких документов на Костю в этом времени не существовало. Ни записи в приходской книге, ни регистрации в каком-либо департаменте. Разве что запись в управе на Подьяческой о том, что на берегу Екатерининского канала найден некто Костя Шумов в голом виде с непонятной коробочкой. Вроде бы физически он тут, а вот документально – его совсем не существует. Внезапно появился, и так же внезапно может и исчезнуть.
Не дождавшись от Кости внятного ответа, Плеханов кивнул и отправился в комнату, где они располагались. Шумов же спустился на первый этаж, зашел в столовую и присел на ближайший стул. За всей суетой, что с ним случилось за последнее время, Костя совершенно забыл о таинственной коробочке. Она была с ним и в двадцать пятом году, и сейчас. То есть, тоже прыгнула на пятьдесят лет вперед, в отличие от всех других вещей. Логично предположить, что коробочка как-то связана с этим прыжком. Может, она и есть причина перемещения? Или какой-нибудь пеленгатор. В будущем Варламов с ее помощью отслеживает местонахождения Костика и отправляет обратно.
Мысли Шумова тут же переключились на того, кто послал его в прошлое. Ведь Пашка наверняка врал, когда рассказывал про виртуальность. Из нее всегда можно выйти. Если, конечно, находишься в сознании. Или на самом деле всё происходящее Косте снится, а сам он лежит, опутанный проводами, и не может двинуться? Как узнать правду?
Узнать хотелось. Но логическими умозаключениями остановиться на каком-либо варианте не получалось. Реально это прошлое или виртуально? Не распознать. Если в виртуальности умрешь, то что будет с телом? Оно вполне может и не очнуться. То есть, смерть в любом случае не выход. Конечно, удобнее относиться ко всему вокруг, как к реальности – больше шансов, что инстинкт самосохранения в нужный момент укажет на ошибку в поведении. С другой стороны, если считать, что всё вокруг – плод собственного сознания или специальной программы, то можно творить что угодно, не задумываясь о последствиях. Удобная позиция, если хочешь оправдаться. Дескать, всё это не на самом деле. Чистый солипсизм.
Костя передернул плечами. Что-то он отвлекся. Итак, коробочка. Снаружи ничего особенного. А вот что внутри? Костя в очередной раз попытался открыть. Понажимал с разных сторон, потыкал булавкой во все впадины, потряс коробочку, прислушиваясь к звуку. Ничего не гремело. Коробочка казалась литой. Может, и не надо стараться, открывать? Если эта вещь связана с перемещением во времени, вероятность что-нибудь сломать – велика. Сломаешь и не вернешься в свое время.
Возвращаться Шумов собирался. Он уже достаточно насмотрелся на быт и нравы девятнадцатого века. Пора заканчивать экскурсию в прошлое. Костя потряс коробочку и внятно сказал: "Хочу домой. Отправляй". Разумеется, ничего не произошло. Шумов с сожалением положил коробку на стол. Ну, не резать же ее вдоль или поперек. Сломаешь – не восстановишь. Запчасти здесь не продаются. Кузнец или слесарь машину времени не починит. Да и что толку открывать? Ну, полюбуешься на проводочки, схемки и прочие электронные прибамбасы. Покиваешь понимающе и опять закроешь. Потому что на самом деле в электронике не разбираешься, а перед собой красоваться – какой смысл? Костя вздохнул и убрал коробочку обратно в карман.
Человек привыкает ко всему. Пусть не сразу, пусть с трудом, через силу. Приспосабливается. Иначе он не выживет. Свое пребывание в прошлом Костя воспринимал уже спокойно. Словно путешествие в далекую страну, из которой он скоро вернется домой, к привычной жизни. Конечно, точной даты возвращения Шумов назвать не мог и всё больше опасался, что ему опять навяжут какую-нибудь промежуточную остановку. На этот случай хотелось подготовиться. Почитать газеты. Осмыслить тенденции развития общества. Костя понимал, что вряд ли у него получится: футурологом он себя не считал. Но вдруг. И начинать надо прямо сейчас.
Приняв решение, Костя отправился искать Семена, чтобы попросить купить для него газету. Изобретения подождут. Пора разбираться с миром, в котором находишься.
6
Статьи пестрели неудобочитаемыми оборотами, и Костя с трудом пробивался сквозь объявления о покупке, продаже, съёме, открытии, закрытии и тому подобной чепухе, которой пестрит любая рекламная газета. Значимой информации о современном обществе практически не находилось. Костя давно бы уже швырнул газету прочь. Его удерживала только привычка доводить любое дело до конца, пусть даже оно и кажется напрочь бессмысленным. Вот дочитает, тогда и можно будет судить об убитом времени. А пока – читай заголовки, отмечай карандашом статьи, которые прочтешь позже, рассматривай картинки и пытайся уловить второй смысловой слой в рекламе. Веселенькое занятие.
– Вас князь просит…
Костя поднял удивленный взгляд на Семена. Так и есть: тот был при исполнении. Собранный, серьезный, учтивый. Ни следа вчерашнего разгуляя на лице. Шумов вздохнул, поднялся, сунул карандаш в карман, отложил газету и потопал в кабинет.
На пороге Костю встретил князь и с кислым видом сообщил, что они и без него нормально поговорят. А он даже слушать ничего не хочет. Семен открыл дверь, впуская Костю, и мягко притворил, когда тот вошел.
Перед Шумовым стоял довольно пожилой мужчина в мундире. Судя по богатой вышивке, никак не ниже генерала по званию. Лицо было совершенно незнакомым, и Костя не понимал – кто перед ним.
Видя Костино замешательство, генерал представился:
– Милютин, Дмитрий Алексеевич. Военный министр.
Шумов сглотнул и назвался хриплым голосом:
– Константин Владимирович Шумов. Проживаю здесь, у князя.
Милютин огляделся, выбрал кресло и сел, сделав Косте приглашающий жест рукой. Шумов присел на краешек стула, оббитого дорогим красным бархатом. Чувствовал он себя крайне неловко: кто его знает, как следует вести себя с министрами девятнадцатого века. Может, какой особый этикет требуется. Не так посмотришь, кашлянешь невзначай – тебя и на каторгу за непочтение. Вслед мыслям Косте действительно захотелось кашлянуть, и он еле сдержался.
– Давайте по-простому, – начал министр. – Вы человек гражданский, мне не подчиняетесь. Князь отзывался о вас пиетически. Превозносил достоинства, как только мог. Хотя, он человек впечатлительный. Так что я предпочитаю услышать о ваших изобретениях из первых рук, так сказать.
– Изобретения не совсем мои. Идея – да. Но воплощение господ Кибальчича и Халтурина.
– Скромность, конечно, украшает. Но всё же. Расскажите о возможном применении вашей установки. Каким оно вам видится?
У Кости тут же возник соблазн рассказать Милютину о спутниковой связи, как о вполне реальном будущем. Но сдержался: выглядеть в глазах министра беспочвенным фантазером не хотелось. Лучше было начать с простого и понятного. Того, что человек конца девятнадцатого века легко воспримет и сможет вообразить.
Передача простых сигналов не очень заинтересовала Милютина. Гораздо больше ему пришлась по душе голосовая связь. Костя живописал преимущества такой связи, одновременно объясняя, что на современном уровне развития техники этого добиться сложно. Поэтому пока нужно сосредоточиться на передаче немодулированных сигналов. А лет через десять техника подтянется, научная мысль достигнет нужного уровня, и можно будет говорить с человеком, находясь за несколько тысяч километров от него. Без проводов, в отличие от телефона.
