В. Бирюк - Рацухизация
Юные голяди занялись наведением порядка и уборкой падали, а я подошёл развязать Фанга. Боевой волхв никак не мог разобраться со своими ногами и чужой шеей, чтобы слезть со своего бывшего конвоира. Уже бездыханного.
— Мда… Какое счастье, Фанг, что ты не женщина.
— ?!
— Был бы ты бабой, ходил бы по миру и душил мужиков — вот так, ногами. Цены бы тебе не было. Оп-па… ты ж ему шею сломал! Ну, ты здоров, волховище! Силён, могуч… А теперь объясни мне: как такого сильного, искушённого во всяком… смертоубийстве воина, могли схватить, спеленать да на плаху потащить?
Фанг разминал освобождённые от пут запястья и старательно не смотрел мне в глаза. Потом понял, что так просто не отстану. Собрался с духом и поделился своей точкой зрения:
— Я виноват, господине. Я знаю — прощения мне нет. Трое твоих людей погибли из-за моей ошибки. Старик-управитель, мальчишка-сигнальщик, девушка-служанка. Люди, которых я должен был защищать. Твоё имущество, твои холопы. Я клялся исполнять всё по твоему слову. Ты приказал охранять, а я клятву не исполнил. Я не прошу у тебя милосердия. Вели казнить меня.
Забавно — он не ответил на мой вопрос. Перевёл на другую тему. Уклонился от обсуждения причины, предлагая обсудить последствия. Настолько стыдное основание, что лучше сразу наказание? Наказание смертью…
Что-то я такое недавно уже слышал. От Елицы. Его что — тоже в Новгород замуж звали?! Жемчугами изукраситься, уточкой на деревянной мостовой покрасоваться?!
Он искоса посмотрел на меня, на своих воспитанников, вытряхивающих очередного мертвеца из его кожаной сбруи…
— Я готов к смерти. Но вины моих людей — нет. Они выполняли мой приказ. Они будут служить тебе верно и дальше. А моя голова — в твоей воле.
Ну почему они все так рвутся помереть?! Они все… «Святая Русь» — эпоха торжества суицида?! Почему: «Умрём за други своя!» — есть, а «Убьём…» — нет? «Зарежьте меня нахрен» — один из архетипических императивов русского национального характера?
Он меня за дурака держит? На кой чёрт мне было лезть в драку, подставлять свою голову, спасая его башку? Чтобы теперь её срубить?! Тогда зачем вся эта суетня была?!
— Ну, голову-то тебе снести — дело нехитрое. Ты лучше расскажи — что тут за приключения приключилися. Эй, бабы, принесите чего горло промочить. Сядем-ка вот… на твою плаху, да поговорим.
Всё-таки, навык сказителя-былинника — у Фанга не отнять. По-русски он говорит сейчас почти чисто, не запинаясь, но напевность в повествовании — от прежнего, от волхва Велеса.
«Голядские мы велесисты,
И про нас
Былинники речистые
Ведут рассказ —
О том, как в ночи ясные,
О том, как в дни ненастные
Мы смело и гордо в бой идём!».
Глава 272
Подобно Баяну из «Слова о полку Игореве», Фанг всё начинал с «веков Траяновых».
Император Траян в 106 году от Рождества Христова в очередной раз окончательно покорил Дакию. Тут они все и познакомились. Я имею в виду древних римлян и разнообразные народы Восточной Европы.
Сработал «эффект домино», и, примерно в то время, несколько балтских племён с Припяти двинулись в Среднее Поднепровье и далее — на Десну. От устья Припяти до устья Десны меньше ста километров — перелезть очень удобно. Через пару столетий они заселили Десну и её притоки и перебрались на Верхнюю Оку. Как саранча: выжгли, раскорчевали, выпахали, съели, пошли дальше — очередные «бродячие землепашцы».
Эти — ещё умели делать чёрные миски из крутого глиняного теста с примесью мелкого песка. Чем сильно отличались от аборигенов — тоже балтов, которые, однако, умели делать горшки только из крупного песка с примесью дресвы. От этой смеси образовалась голядь.
Ещё через три-четыре века сюда перебрались уже появившиеся славяне. Северяне двигались по Десне вверх, а впереди них бежали вятичи.
«Повесть временных лет» производит всех славян от трёх братьев: Руса, Чеха и Ляха. Вятичей конкретно — от Ляха. В этом смысле польское нашествие в 1612 году и занятие Москвы польским королём — шведом Сигизмундом, было восстановлением исторической справедливости и воссоединением исконно-посконных ляшских земель.
Вятические могильники есть и в самых верховьях Оки, откуда они распространялись и оседали. Вдоль по Оке — от устья Угры до Старой Рязани, и поперёк — по Москва-реке.
Взаимодействие двух групп народов — славян и балтов — происходило по всей Русской равнине относительно мирно. Близость языков, обычаев, образа жизни — этому способствовали. Аборигены, в большей своей части, не изгонялись или вырезались, а интегрировались и ассимилировались.
Славяне научились у литваков строить погребальные курганы полусферической или усеченноконической формы высотой 2–4 м при диаметрах оснований 10–15 м. Прежде славяне предпочитали хоронить покойников в длинных насыпях. Такой аналог… братской могилы. А тут подсмотрели и восприняли. Но внесли в процесс своё: любовь к коллективизму даже после смерти. Славянские курганы строятся могильниками-гнёздами, десятками рядом, в отличие от литовских — по одному-два.
Вятичи усвоили и шейную гривну — собственно литовское изобретение. Среди вятических украшений есть шейные гривны, неизвестные в других древнерусских землях, но имеющие полные аналогии в летто-литовских материалах: двускатопластинчатые, заходящие концы придерживаются двумя тонкими пластинами. Зато литваки приспособили вятские семилопастные женские височные кольца в качестве шейного украшения. Восприняли соседи-славяне — и неславянскую любовь к ношению множества перстней. В большинстве восточнославянских земель носят один-два, а в около-голядских — по 8-10. Как в Латгалии.
Эта технология «мирного проникновения» есть, видимо, наш исконно-посконный «фигурный болт»: именно так, в значительной мере, строились и «Святая Русь», и Российская Империя. Изобилие земель и рек, своеобразная замкнутость «русского мира» — крестьянской общины — социального инструмента, очень точно соответствующего задаче автономного освоения очередного куска лесного пространства — позволяли довольно долго мирно сосуществовать на одной территории разным народам.
Маркс пишет о евреях, «веками существовавших в порах польского средневекового общества». Славяне довольно долго «существовали в порах» местных угро-финских и балтских племён. Постепенно понимание — кто именно у кого в… «в порах» — менялось. Но сами «поры» — сохранялись. Вепсы, вошедшие в состав Русского государства едва ли не первыми из «инородцев», ещё до собственно государства, и в 21 веке живут в Тверской губернии со своей собственной районной библиотекой.
Перебирая исторические хроники Руси-России, находя в них сотни кровавых эпизодов походов, восстаний, межэтнических столкновений, вдруг, сравнивая с Испанией или Англией, понимаешь, что резни туземцев должно было случаться на порядок-два чаще и больше.
Португальцы в захваченных городах в Индии вырезали всё местное население. Поголовно. В те времена в тех местах среди аборигенов ходила поговорка: «Христиане — львы. Какое счастье, что их так же мало!».
Ассимиляция литовских племён, а «голядь» — название собирательное, обозначающее несколько разных племенных групп, в этом — 12 веке, практически завершилась. Понятно, что остались различия на бытовом уровне: в орнаменте женских вышивок, в манере строить двух- и четырёхскатные крыши, в легендах и песнях. Не всегда понятно, когда привнесена конкретная особенность: во времена Великого Княжества Литовского, в эпоху Украинской «Руины», при разделе Царства Польского, беженцами от тевтонского ордена или от татаро-монгол. Или во времена более давние. В Деснянско-Окском Полесье кое-какие балтские элементы проскакивают от времён Атиллы до 21 века.
Но отдельного народа с отдельной национальной самоидентификацией — уже нет. Поход Свояка 1147 года — последнее летописное упоминание о голяди.
Кроме одного региона: долин притоков Оки — Протвы и Нары. На этом небольшом пространстве — 200х100 км — нет интеграции с ассимиляцией. Вообще — нет славян.
«Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске я.
Когда б ты знала, жизнь мою губя,
Что я бы мог бы выйти в папы римские, —
А в мамы взять — естественно, тебя!».
Эта проблема в 12 веке — отсутствует. Не только потому, что Наро-Фоминска ещё нет, но и потому, что русских в эти места, даже «на нары» — не пускают.
Я уже говорил, что в Средневековье всё очень… фрагментировано. «Тут — помню, тут — не помню». И по вертикали — в обществе, и по горизонтали — в географии. Поэтому обобщённые утверждения типа: «они там все…» — в «Святой Руси» ещё более неверны, чем в куда более изотропном человеческом пространстве начала третьего тысячелетия.
