Василий Сахаров - Кровь за кровь
Более, ничего интересного узгуки не знали. Единственно, узнали о том, что вокруг нас по степи кружат воины всего только одной сотни. Они передвигаются отдельными десятками и дымами ведут доклад в ближайший форт, который называется Мощный Грук, а уже из форта, доклад о нашем передвижении идет к преследователям. В общем, все как мы и предполагали, впереди северные чащобы, позади Иегуда-бен-Назир с перешедшими под его командование борасами и псами особых отрядов. Двигаемся дальше.
Следующий день прошел в ожидании встречи с мятежниками, людьми нашего племени, которые, наверняка, должны присоединиться к нам, но ожидания наши не оправдались, хотя мы уже и въехали в зону, которую они контролировали. Это было видно ясно, от нас окончательно отстали вражеские патрули, которые плелись в хвосте, а впереди и по флангам, наши дозоры постоянно замечали перемещение одиночных всадников, которые чувствовали себя в рощах, уже попадающихся в степи, как дома. Мятежники не могли понять, кто же мы такие есть, и собирались с силами. Правильно, довольно крупный отряд, никого не боясь, идет по степи, и движется к их владениям. Непонятное — опасно, и встреча единоплеменников откладывалась еще на один день.
Ночью пропал один из боковых дозоров, исчезли балт и три дрома, присоединившиеся к нам во владениях калейрасов. Курбат проверил место, парней сняли чисто, крови не обнаружено, и всех четверых уволокли живьем, видимо, для допроса. Что же, если это свои, то воины уцелеют, так решили мы на сходе командиров подразделений, на всякий случай облачились в броню, зарядили арбалеты, накинули тетивы на луки, и вновь направили своих коней в сторону уже недалекого леса.
Прошло два часа, передовой дозор доложил о появлении впереди конного войска, которое ожидает нас на небольшой равнине по ходу нашего движения. Мы не выказывали неуверенности, не сбавляли скорости и, вот, выметнулись на равнину, про которую докладывали дозорные. Мы на южной стороне, нас тысяча триста воинов, войско наших соплеменников на северной стороне, не менее трех тысяч бойцов, и передние шеренги, все как один, окованная рать.
— У-ра! — разнеслось над равниной от войска не покорившихся рахдонам людей, их армия стронулась с места и как морской штормовой вал покатилась по равнине нам на встречу.
— Курбат? — окликнул я брата.
— Пламен, все в порядке, нас на испуг проверяют, зла от них я не чувствую. Эти люди знают, кто мы такие.
— Понятно, решили обнюхаться, показать себя и нас на слабо словить. Не выйдет, — подняв вверх сжатую в кулак правую руку в кольчужной рукавице, я прокричал: — Спокойно, не стрелять, не дергаться. Сам разберусь.
Ударив Кызыл-Куша в бок ногами, в одиночку, помчался навстречу конной лаве, которую, казалось бы, уже не остановить, но вот, когда я уже почти влетел в ряды, готового смести меня, конного строя, протрубил звонкий сигнальный рожок, и конница остановилась как вкопанная. Интересная и грамотная выучка, подметил я, не всякая гвардейская часть на всем континенте, на десяти метрах строй из нескольких тысяч разгоряченных коней остановит.
Подняв раскрытую в извечном знаке мира раскрытую ладонь, я пронесся к знамени с золотой волчьей головой, подле которого должен быть командир этого воинства. Подъехав вплотную, я был удивлен, увидев, что командует этой армией женщина, лет сорока, с резкими чертами лица, в кольчуге редкого черного железа и на белом как снег коне. В том, что лидер здесь именно она, сомнений у меня не было, слишком властное и решительное лицо, слишком уверенное и жесткое.
— Пламен сын Огнеяра, из клана Бури, внук кагана Бравлина, приветствует сородичей! — выкрикнул я, и оглядел воинов армии мятежников.
Вижу девушку в доспехе, еще одну, и еще, что же это такое, сплошняком противоположный пол, который совсем не выглядит слабым. Ох, дела, в чем же здесь дело, как же так, неужели ни одного мужчины я в этом строю не увижу? Ан нет, вот одиночка, и еще двое, нормально, как-то уверенней себя сразу почувствовал.
— Воислава дочь Идара, из клана Кара-Чоллиг приветствует Пламена сына Огнеяра, — после недолгой паузы, громко произнесла предводительница. — Будь нашим гостем, внук кагана Бравлина, мы рады сородичам.
— Мир ли меж нами? — на всякий случай спросил я Воиславу.
— Меж нами мир, Пламен, — подтвердила она.
— Да, будет так.
Вечером на равнине был устроен пир, подобного которому мы с братом никогда не видели. Это было что-то, что надо было видеть, и что очень сложно передать словами. Били барабаны, слышался перебор струнных инструментов, мотив был неизвестным, но очень родным, пробирающим душу и заставляющим расслабиться. Ярко горели костры, на вертелах крутились молодые барашки, в котлах варился шулюм, и ароматные запахи распространялись в воздухе. И все это, дополнялось теплым весенним вечером и одуряющими запахами цветущих степных трав.
Как дорогие гости, мы с Курбатом сидели под полотняным навесом и вели неспешную беседу с Воиславой и ее правой рукой, тысячником Радобоем из того же самого клана Кара-Чоллиг, что, кстати, в переводе значит Черные Камни. Предводительница восставшего войска внимательно выслушала наш рассказ, участливо покивала, посочувствовала нашим мытарствам, похвалила подвиги, одобрила начинания, и пришел наш черед расспросить командиршу немалого войска о ее делах.
— Уважаемая, — чуть склонив голову и прижав ладонь правой руки к сердцу, задал я вопрос, — как же вам удалось уцелеть, после подавления восстания?
Предводительница улыбнулась по доброму и ответила:
— Наш клан не зря называется Кара-Чоллиг, молодой бури, мы всегда были больше горцами, чем степняками, и большая часть нашей жизни проходит в Архейских горах, в долинах, куда возможно проникнуть только по воздуху или под землей. Еще самый первый каган, выбранный нашим народом, Малюта Черный Волк, после закрытия Врат и ухода наших богов, постановил, оборудовать в горах тайные укрытия для нашего народа и склады с продовольствием. Самые большие, конечно же, в Анхорских горах, где живет клан Ак-Чоллиг, Белые Камни, но и про нас не забывали. Никто из каганов не верил, что нас могут одолеть в открытой схватке, но всегда существовал вариант, при котором откроются Врата перехода между мирами, а кто придет к нам в гости, можно было только гадать. Вот и получается, что готовились дромы к одному, а беда пришла, откуда ее не ждали.
— И сколько восставших спаслось?
— Сейчас нас двести пятнадцать тысяч, в большинстве своем, женщины и дети. Сам видишь, — Воислава кивнула на веселящихся в ночи людей, — в моем войске на одного мужчину четыре женщины. А что делать, коль некого в строй поставить, а горные равнины не могут прокормить всех спрятавшихся там людей. Пришлось вернуться в северную лесостепь, прогнать вражеские охранные сотни, да заняться скотоводством и охотой.
— Понимаю вас, уважаемая Воислава, — кивнул я головой и, смекая, что никто ко мне присоединяться не собирается, несколько потух.
— И я тебя понимаю, волчонок. Ты надеешься получить от нас помощь, но мы сами такие, что кто бы нам помог. Конечно, отбиться от погони мы тебе поможем, ведь отряды Иегуды-бен-Назира должны пройти по нашим землям, а мы этого не допустим, но пойти за тобой вслед, в далекий Штангорд, который предал нас, мы не сможем.
— Кхм, — вступая в разговор, кашлянул в кулак Радобой.
— Что? — предводительница, как мне показалось, была встревожена, и как оказалось, не зря.
— Хочу внести ясность, — сказал Радобой, черноволосый, без единого седого волоска, пожилой бородатый воин, с лицом иссеченным мелкими шрамиками, — если бури позовет, мои воины последуют за ним. Вместе с ними пойдут и их подруги. Это тысяча клинков.
— Ты бросишь нас? — вскрикнула Воислава. — Как ты можешь так поступить, Радобой?
— Это наш долг, Воислава, — пробасил старый сотник, — а если мы еще и войско Иегуды уничтожим, то опасности для вас уже не будет.
— А как же мы прокормим людей, которые в горных долинах прячутся?
— Скот есть, в пещерах неприкосновенный запас продовольствия имеется, борти в лесу поставлены, на реках ловли рыбные, охота, так что продержитесь до нашей победы?
— Какая победа, Радобой? Опомнись, брат. Если на пике своего могущества наши избранные воины не смогли противиться Блеклой Луне и рахдонам, то сейчас и подавно ничего не выйдет.
После слов Радобоя я почувствовал себя гораздо уверенней и прервал начинающийся спор:
— Давайте обсудим это завтра. Не будем своим криком, нашим людям праздник портить. Если кто-то из ваших воинов пожелает пристать к моему отряду, не откажу, каждому мечу рад, но и приказывать не стану. А насчет победы, — я взглянул в глаза Воиславы, — уверен, она будет за нами. Верьте мне.
После таких предварительных переговоров, вечер покатился по накатанной колее. Ужин прошел за разговорами о жизни, забавными рассказами из жизни и легендами. Наконец, Воислава и Радобой ушли, а мы с Курбатом отправились гулять по лагерю. Присели к одному костру, другому и, как-то незаметно, я остался один. Ну, как один, вокруг меня были люди, но я их не замечал, а всему виной была она, светловолосая миниатюрная девушка моих лет, которая под грохот барабанов крутилась меж костров в неистовом диком танце, символизирующим саму жизнь, во всех ее крайних проявлениях, от горя и смерти, до любви и рождения нового человека.
