Игорь Негатин - Экспедитор
У меня не было времени вдаваться в детали, но мироустройство стало чуточку яснее. Все, что успел заметить, – поразительное сходство материков с нашим миром. Разве что Балтийское море было чуть больше за счет территорий Польши и Германии. Южнее земли напоминали лоскутное одеяло. Британия была разделена на три государства, а Франция потеряла все южное побережье, но расширялась к северу, подмяв под себя Нидерланды и часть Датского королевства.
Испания была серьезной силой – она простиралась до середины Европы. К сожалению, о России ничего выяснить не удалось – на этой части карты лежали конторские книги этого придурка Себастьяно.
Одного в палатке меня не оставляли, так что полюбопытствовать насчет границ родины не получилось. Себастьяно был недоволен моим назначением. Причин не знаю, но полагаю – он просто боялся, что я его подсижу, лишив теплого местечка: в его ведении находились расчеты не только с рабочими, но и здешними купцами – поставщиками продуктов, что, как вы понимаете, было золотым дном для этого прощелыги.
Меня интересовала Америка…
Где-то там, на побережье, был небольшой городок Сантьяго-де-Лион. Судя по обрывкам разговоров – северо-восточная часть Южной Америки. В нашем мире примерно в этом месте находится Французская Гвиана. Не самое приятное место на Земле. Даже для двадцать первого века. Представляю, что творится в этом мире…
Потом в палатку заявился Линарес и устроил нам обоим разнос. Себастьяно – за дикие цены, которые тот платил торговцам, а мне… Мне досталось за компанию. Припомнили и погибшего жеребца, и раненую руку, и даже рабочих, которые что-то накосячили, пока я, по словам Федерико, отдыхал и прохлаждался на дороге в Базалет-де-Энарьо. Так разошелся, что слуга, принесший Себастьяно обед, получил кулаком по морде и был отправлен обратно с пустым котелком и разбитой губой.
– Ты, бездельник, – Линарес ткнул пальцем в Себастьяно, – клянусь Мадонной, пойдешь рыть землю вместе с остальными! Я что, похож на богатого придурка, чтобы платить такую цену за гнилое мясо?!
– Помилуй меня Господь, сеньор, но мясо было…
– Я сейчас прикажу, и принесут кусок туши, чтобы ты сожрал его сырым! Хочешь?!
– Нет, сеньор!
– Тогда заткни свою вонючую пасть и слушай!
– Как скажете, сеньор… – пролепетал толстяк и начал хлопать глазами.
– Ты, – Федерико повернулся ко мне, – возьмешь план в зубы и после обеда проверишь участок на побережье! Самым тщательным образом! Не дай бог, что-то пропустишь!
– Развалины сторожевой башни тоже проверять?
– Алтарь? – Он покосился на меня.
– Алтарь?!
– Ну разумеется! – Он даже побагровел от злости. – В подземелье прибрежной башни есть алтарь для жертвоприношений! Ты не знал?
– Откуда мне было… – забормотал я, но Линарес меня не дослушал.
– Бездельники! Или вы боитесь здешних контрабандистов?! Пошли вон! Оба!!!
Мы так и выкатились из палатки. Себастьяно стер с лица пот, покосился на меня и, потряхивая жирной задницей, потрусил в сторону кухни, куда уже подтягивались землекопы. Обедать не хотелось, и я после небольших раздумий отправился к загону с лошадьми. Фраза Федерико про алтарь заинтриговала. Надо бы оглядеться повнимательнее. Сидеть в лагере, по которому бродит злой начальник, не самый лучший способ поправить здоровье.
Через полчаса я добрался до развалин. Берег был пуст, море спокойно. Привязав лошадь к дереву, обошел башню кругом, но ничего нового не заметил. Она, стало быть, Линаресу известна… Мало того – антрополог считает подземный зал древним алтарем. Кстати, было бы любопытно взглянуть на зал еще раз. Вдруг я чего-то не заметил? Несколько смолистых веток, срезанных с дерева, заменили мне факел. Пусть этот поступок и выглядел авантюрной затеей, но что оставалось делать? Осторожно протиснулся в провал и, прислушиваясь к царящей тишине, отправился вниз…
Да, в первый раз я был невнимателен к этому подземелью. Странности начались уже на третьем уровне. Обычная каменная кладка сменилась полигональной. Вот дьявол… Как же я сразу не заметил? Видать, мне тогда и правда было так хреново, что не обратил внимания на такой удивительный факт. Это значит… Это значит, что сторожевая башня построена поверх древнего фундамента – современника города, чьи останки раскопал Федерико Гарсия Линарес.
Зал был пуст. Совершенно. Кто-то старательно здесь прибрался, стирая следы нашего присутствия. Ни пятен крови, ничего… Это место выглядело совершенно заброшенным. Как вы помните, здесь было четыре гнезда для шаров-глобусов, которые, при изрядной фантазии, можно было счесть за некие чаши. Приглядевшись, я заметил, что они соединены тонкими канавками. Я обошел зал по кругу, но ничего странного не увидел. Зал был идентичен тому, который нашел Кондратьев в мертвом городе. Разве что гнезд для шаров было меньше.
Одна из плиток, находящихся на краю диска, треснула. Пошевелив ее рукой, я после недолгих раздумий подцепил ее ножом. Выбрал без проблем. Под ней оказался странный материал. Такое чувство, что куски янтаря залили расплавленным золотом и отполировали до зеркального блеска. Где-то я видел нечто подобное… Дьявол, это же палласит – железно-каменный метеорит! Если прикинуть размеры лимба и представить, что он изготовлен из цельного куска, то… На этом фантазия дала сбой. Я не мог представить метеорит подобных размеров без сопутствующего ему конца света. Кто и зачем создал этот компас миров? Кому понадобилось скрывать его под глиняными плитками?
Больше ничего не нашел. Вернулся наверх, к выходу и, морщась от боли, попытался протиснуться в дыру. Едва просунул плечи и поднял голову, как увидел незнакомого человека, который целился в меня из ружья…
17
В горле моментально пересохло. Уж слишком мужик был серьезным да и ружье держал уверенно. Не вцепившись мертвой хваткой, а спокойно и расслабленно. Привычно. Калибр его карамультука был таким, что без проблем можно засунуть в ствол указательный палец, не боясь, что он там застрянет. Если выстрелит, то от моей головы останется мелкий фарш, сползающий по огрызку позвоночника.
Не знаю почему, но первой мыслью, мелькнувшей в моей голове, было поразительное сходство этого незнакомца с актером Жаном Рено. Возраст? Не больше пятидесяти. Длинные седые волосы, впалые щеки. На левой – старый побелевший шрам. Трехдневная щетина и тяжелый взгляд из-под полуопущенных век.
Одежда, вполне отвечающая эпохе. Жилет с двумя рядами серебряных пуговиц, широкие штаны, нависающие над голенищами мягких сапог. Тулью шляпы украшал бронзовый значок с изображением герба Базалет-де-Энарьо – голова льва на фоне сторожевой башни в обрамлении лаврового венка. На кожаном поясе несколько подсумков и нож. Где-нибудь запрятан еще один, а может, и не один, а несколько… Просто головорез какой-то!
Что-то в его натуре не совпадало с обликом. Не знаю что именно, но не совпадало. Так иногда бывает – зацепится глаз за почти незаметную мелочь, а ты страдай и мучайся, решая эту шараду. Они мне нужны, загадки эти? Нужны, Шатров, очень нужны! Потому что у него в руках ствол, а ты торчишь из подземелья, как цветок в проруби. Даже обратно в провал не скользнешь. Разве что потяжелев немного. Аккурат на вес картечного заряда, который он в меня влепит. Успеет влепить. Уж слишком ухватисто ружье держит. И ведь убьет, стервец, не задумываясь. Так что надо решать проблему полюбовно, и чем скорее, тем лучше.
– Ты кто такой? – Голос у него тяжелый и хриплый. Так хрипят старые, уставшие от жизни сторожевые псы.
– Серхио. Я из лагеря Федерико Линареса.
– Хм… На простого землекопа ты не похож, – задумчиво протянул он, – но и на ученого придурка, которых привечает сеньор Линарес, тоже не тянешь.
– Почему же?
– Глаза…
– Что с ними не так? – прищурился я.
– Ты воевал.
– Немного.
– Этого взгляда не скроешь, приятель…
– Все уже в прошлом. Сейчас я работаю десятником, и лишние проблемы мне не нужны.
– Десятником? И где же твои люди? Почему рука на перевязи?
– Припозднился в городе.
– Это не ты, случайно, уложил трех беглых рабов?
– Случайно я.
– Понятно… Ладно, вылезай.
– У меня, как видишь, рука болит. Не поможешь?
– Извини, амиго, но как влез, так и вылезешь.
– Руку хотя бы подай.
– Обойдешься. Если дернешься за револьвером, разнесу тебе голову.
– Даже в мыслях не было. – Я выбрался наружу и присел рядом с провалом. – Закурить-то хоть можно?
– Кури, – милостиво разрешил он и присел на камень. Ствол отвел чуть в сторону, но не опустил.
