Михаил Ланцов - Смерть Британии! Царь нам дал приказ
В начале XXI века обыватели смеялись над глупостями стремлений разного служилого люда показать свою «самость». То сотрудники милиции надевали невероятных размеров фуражки, то какой-нибудь гражданский чиновник среднего полета отстраивал себе загородную резиденцию с туалетами из настоящего золота. Эта страсть не возникла как самостоятельная тенденция либерализации общества после реформ 1991–1993 годов. Нет. Реформы только усилили эту хроническую болезнь и подтолкнули морально нестойких, а зачастую и просто неумных людей к банальному стремлению выделиться по какому-либо внешнему признаку. Именно этот социальный вирус заставлял ходить молодых женщин в Нальчике в шубах во время жары. И он же гнал перебивающихся от зарплаты до зарплаты служащих и рабочих в банки, чтобы купить себе максимально дорогой автомобиль в кредит, а потом несколько лет жить чуть ли не впроголодь.
В Российской империи, оказавшейся вовлеченной в круговорот мощных реформенных преобразований, произошло нечто подобное. Не спасал ни кнут, ни пряник. Подданным, особливо отмеченным каким-то высоким чином, хотелось как-то обозначить это перед лицом остальных. Даже несмотря на то что в хорошие чины смогли пробраться многочисленные представители рабочих, крестьян и мещан. Скорее даже напротив — этот факт выступил катализатором всеобщего сумасшествия. Вчерашняя бедность легла на немалую власть и стала порождать ошибки как искренние, вызванные заблуждением, так и обыкновенное лоббирование за откаты и взятки (ведь на выделение своей «самости» нужны были деньги, и зачастую весьма приличные). Нечистых на руку государственных служащих, конечно, ловили, но это не отпугивало. Слишком уж сладкой казалась жизнь. Слишком доступными были огромные финансовые потоки, которые как ураган гуляли по стране, подпитывая грандиозные стройки и иные обширные преобразования. Да и всегда оставался шанс на то, что именно их вычислить не смогут. По крайней мере, каждый из них в это верил. Поэтому пусть и постепенно, но неуклонно количественное накопление ошибок и умышленного «вредительства» в реализации указов Императора стало переходить в качество. И уже в середине семидесятых появилась яркая тенденция — если где-то что-то могло плохо пройти, то это обязательно случалось. Что-то вроде черной полосы, которая посетила Русскую армию и Русский Императорский флот во время Русско-японской войны 1904–1905 годов.[37] Только в масштабах всей страны.
И такие сложности изматывали Александра постоянно, погружая в детальный разбор полетов, так изнуряющий его невероятным объемом работы. Именно по этой причине он и не спал толком. Времени на это банально не было, а когда появлялись минутки, Саша попросту не мог расслабиться.
— Саша! — Александр вздрогнул от звука хорошо знакомого голоса, вырвавшего его из задумчивости и мягкой, мелодичной тишины, которая переплеталась лишь с потрескиванием дров в камине.
— Что? Кто? Луиза? Ты так тихо подошла…
— Ты позволишь? — Луиза кивнула на стоящее рядом кресло.
— Тоже не спится?
— Да. Я же тебе много раз говорила, что мне очень тяжело засыпать без тебя. Просто становится тревожно, и я не могу успокоиться, расслабиться. Только под утро удается уснуть, и то скорее от общего недосыпа.
— Думаешь, камин поможет?
— Не знаю. Во всяком случае, лучше с тобой поговорить, чем ворочаться часами в постели или читать какой-нибудь очередной роман, — Луиза на несколько секунд замолчала. — Ты знаешь, мы уже не так молоды, как раньше…
— Ну что ты, любимая, ты только хорошеешь, расцветая, как редкий цветок.
— Не нужно. Саш, ты же все отлично понимаешь.
— К чему ты клонишь? Ведь тебя что-то гложет изнутри. Не просто ведь так возникает беспокойство?
— Ты прав. За пятнадцать лет совместной жизни мы родили четырех дочек…
— Замечательные дочки, — улыбнулся Александр. — Екатерина, Елизавета, Ольга и Елена.[38] Что тебе не нравится?
— То, что я родила тебе только дочек… принеся проклятье своего отца в твой дом.
— Луиза! Ты в своем уме?! Как тебе вообще пришло в голову такое говорить?
— Империи нужен наследник. И желательно не один, дабы братья были помощниками друг другу. А не девицы… Их ведь на трон не посадишь. А если и посадишь, то с неприятными последствиями. Вспомни то, какую грязь рассказывали про Екатерину II Великую. Не престол, а натуральный бордель. Правда это или нет, в данном случае не важно. Потому как в обществе утвердилось мнение, что если женщина заступает на престол, то никак не может быть добропорядочной и целомудренной особой. И эти нравы не изменить. Даже про Елизавету Английскую ходят самые разные пересуды до сих пор. А что было при жизни? Елизавету открыто называли шлюхой в Европе, хотя умерла она девственницей.
— Луиза, успокойся. У нас еще есть время и силы родить не одного и не двух малюток. Даст Бог — и наследника обретем. А нет… Вспомни, сколько воспитанников в детских приютах, над которыми ты шефствуешь, — ведь в какой-то мере они и наши с тобой дети. Воспользуемся правом на официальное усыновление, только и всего.
— Мне бы твой оптимизм, — покачала головой Луиза.
— Что-то не так? Почему ты такая грустная?
— Второй год меня тревожит головная боль. Стали частыми мигрени. И боли усиливаются. Медленно, но неумолимо мне становится все хуже и хуже. А мне всего тридцать два года. Я боюсь. Жутко, панически боюсь не справиться, не оправдать твоих надежд.
— Дорогая, что ты такое говоришь? — встревожился Император.
— Я умираю, — Луиза посмотрела Александру прямо в глаза взглядом полным горечи и страха. — Понимаешь?
— Врач…
— Смотрел. И не один. Я их очень просила тебе не говорить. Они считают, что эта прогрессирующая боль ни к чему хорошему не приведет. Но надеются на лучшее. Они надеются. У меня же надежды больше нет. Вспомни участившиеся случаи моего странного рвения к уединению и тишине? Думаешь, зачем мне это? Не знаешь? Я ухожу и плачу, уткнувшись в подушку. Голова болит так сильно, что даже слабый свет, и тот мучителен. А уж разговор, так и подавно, подобен адской пытке. У нас больше не будет ребенка, мы просто не успеем. Мы… — она отвернулась и, уткнувшись в ладони, заплакала. Александр не выдержал и поступил так, как нужно было в подобной ситуации — встал, подошел к Луизе и обнял свою жену, прижав к себе. Сам же уставился на огонь с какой-то холодной злостью, а зубы сжались так сильно, что захрустели.
В том, что произошло с супругой, он чувствовал свою вину. Дело в том, что летом семьдесят девятого они вместе посетили полигон во время демонстраций новой техники, и когда Луиза заинтересовалась показанным кабриолетом, Александр сам сел за руль, пригласив ее прокатиться. Скорость, по его меркам, была невелика — всего-то тридцать пять верст в час,[39] но внезапно лопнула покрышка и машину неудержимо потянуло к обочине. Он сумел справиться с управлением. Почти. На последних метрах тормозного пути автомобиль влетел в глубокую колдобину и резко остановился, из-за чего Луиза ударилась головой об окантовку лобового стекла. Вроде бы несильно, но… Снова, снова это чертово невезение! Прошло два года, и тот эпизод давно забылся, но очередные, четвертые, роды оказались неожиданно тяжелыми… и после них начались повторяющиеся приступы мигрени, которые мучили Императрицу со все возрастающей интенсивностью.
Александр знал об этой проблеме лучше самой больной. Ведь врачи докладывали ему лично и в подробных деталях все объясняли после каждого осмотра. Даже то, о чем не решались поведать пациентке. А потом наступала очередь консилиума, на котором уважаемые «эскулапы» думали, что да как делать дальше. Но Саша поддерживал у Луизы веру в свое неведение ради ее же спокойствия. Может быть, и зря… Неутешительный диагноз уже прозвучал несколько месяцев назад, но все же еще оставалась слабая надежда на чудо. До этой минуты. За долгие годы, прожитые вместе, Александр уже привык к тому, что Луиза — «стойкий оловянный солдатик», а тут, когда и она сдалась, ему стало невероятно больно. Ведь на его глазах уходил самый близкий и преданный ему человек, а он никак не мог ему помочь. «Чертова медицина была еще слишком убога и примитивна…»
Александр обнимал плачущую Луизу и хорошо чувствовал, как где-то в груди у него щемит от боли и обиды, а на глаза наворачиваются слезы. Император Российской империи на деле оказался всего лишь человеком, который не мог одним взглядом обратить реки вспять и воскресить усопшего устным распоряжением. Да и письменным тоже не получалось…
ИнтерлюдияРано утром 26 февраля 1884 года Луиза Карловна, Императрица Российской империи, скончалась, оставив тридцатидевятилетнего Александра вдовцом в день его рождения. После похорон второй супруги Император объявил трехмесячный траур, отказавшись от любых торжеств.
