Александр Конторович - Черный Проводник
— А вот это — интересный момент, Олег Иванович! С уголовниками общий язык найти непросто, чужого они не примут, человек посторонний у них долго не задержится. Там своя контрразведка — не хуже чем у нас!
— У нас есть показания полковника Ролдугина, которого Проводник выводил из Германии. Тот подробно описал его внешность, манеру разговаривать и некоторые характерные приметы.
— А именно?
— У Проводника есть шрам на щеке. Вот здесь, — указал рукою майор. — Это очень характерная примета.
— Почему же? И что это за шрам такой?
— Шмисс. Ролдугин считает, что это шрам от студенческой дуэли.
— Так. Надо полагать, и университет тоже немецкий…
— По-видимому, да, товарищ комиссар.
— Стало быть, его готовили для внедрения на территорию Германии. Загодя готовили, Олег Иванович! Так что, вы были правы, насчет кадрового — беру свои слова назад! Ещё что?
— Ролдугин также упомянул одно любопытное словечко… В процессе выхода его в Россию, полковнику приходилось разговаривать с некоторыми людьми, из числа тех, что обеспечивали им свободный проход через границу. Так вот, однажды один из таких людей, в разговоре сказал: «Повезло тебе, дядя — сам Франт провожает! Этот, ежели за дело взялся — до конца обязательно доведёт!»
— Значит, Франт… А настоящее его имя каково?
— Увы, Абрам Аронович, это мы пока установить не смогли…
Даурский погранотряд
Кожин с сомнением оглядел стоящего напротив него человека. Обыкновенный китаец, таких на той стороне навалом. Именно из таких и вербовали контрабандисты большинство носильщиков, так что на подобных типов Михаил успел уже налюбоваться вдосталь.
— Сам, говорите, вышел? — повернулся он к старшему наряда.
— Так точно, товарищ лейтенант, сам. Сразу руки поднял и к вам попросился.
— Именно ко мне?
— Сказал — к командиру вашему. Очень нужно.
— Хорошо, можете быть свободны.
Пограничник козырнул и, повернувшись кругом, вышел из комнаты. Начальник заставы повернулся к задержанному.
— Итак, вы меня увидели. Зачем это вам было нужно?
— Я пришёл, чтобы передать вам послание.
— От кого?
— От господина Ляо.
Китаец неплохо говорил по-русски, только в отдельных словах чувствовался акцент.
— Что же он хочет мне сообщить?
— Он предлагает вам договориться.
— На предмет?
— В последнее время на границе стало худо. Много новых людей, стрельба… Есть убитые, у многих из них остались семьи.
— Их никто не заставлял сюда лезть. И стрелять тоже никто не уговаривал. Мои бойцы не открывают огонь первыми, вы это знаете.
— Сейчас с той стороны границы много солдат… Не стоит поднимать большой шум. Стрелять тоже не надо, неизвестно, как воспримут это солдаты…
— Ну, так и не лезьте сюда! И стрельбы не будет.
— Господин Ляо хочет закончить тут своё дело. Мы совсем уйдём из этих мест, тут стало плохо… солдаты тоже нас не любят.
— Буду только рад этому.
— Господин Ляо просит вас… некоторое время не трогать его людей. Мы только выполним свои обязательства перед серьёзными и уважаемыми людьми. И сразу уйдём. Это ведь и для вас будет лучше, не так ли?
— Господин Ляо обратился не по адресу. Я таких вопросов не решаю.
— Он сказал, что будет весьма благодарен. Вам лично.
— Меня такие предложения не интересуют. Можете так ему и передать.
— Я не смею, конечно, вам советовать… но… вы совершаете ошибку. О которой можете потом горько пожалеть… вы ведь не первый начальник заставы в этих местах…
Кожин вскочил с места и схватил парламентера за ворот куртки. Затрещала плотная ткань.
— Передай своему господину — он тоже не первый бандит в этих краях! Я имею в виду — зарытый в землю бандит! Пусть не думает, что у него две головы — может потерять и единственную!
Оттолкнув китайца, лейтенант вызвал часового.
— Довести до границы — и дать пинка! Заблудился этот тип, не понял пока, куда попасть ему надобно…
Выскочив на улицу, Кожин только головою покачал. Ну и ну! Совсем контрабандисты оборзели! Надо будет Иванычу рассказать. А то он опять собрался на свои заимки — сказал, что месяца три там бродить будет. Попросил поселить к нему в дом нескольких бойцов — оказывается это было в порядке вещей, так и раньше иногда поступали. Понятное дело, когда хозяин дома — никто туда и не сунется, а вот как уйдёт на охоту… Правильно, а я это проведу по бумагам как пикет, заодно и данный участок границы перекроем. Вообще-то говоря, пикет там надо постоянный ставить, неправильно — на гражданского человека заботу о границе возлагать. Не его это работа. Ладно, вот Иваныч вернётся, с ним и посоветуюсь, может какое место получше подскажет.
— Миша?
Машенька! Надо же, как незаметно подошла!
— Ты прямо как лисичка подкрадываешься! Тебя и не слышно совсем!
Девушка смущенно потупилась.
— Скажешь тоже… Я просто иду.
— Но очень тихо! И так легко — шагов и не слышно вовсе. А что интересного у тебя сегодня? Рукав краской запачкан… дай угадаю! Опять на озеро рисовать ходила?
Маша кивнула.
— Туда.
— Далеко это…
— А я на лошади! Так гораздо быстрее!
— Да я не это в виду имел… нехорошо, что ты туда одна ходишь.
— Так поехали вместе! Больше-то не с кем…
«Ох, глаза твои хитрющие! Не с кем… да тут желающих — только свистни! Только дядю сурового и опасаются… Однако же… ведь никогда раньше так не говорила! А что? И съезжу! Только попозже…»
Раздавшийся в сенях топот сапог заставил Шведова поднять голову. Рука его скользнула под стол.
Распахнувшаяся дверь звучно долбанула о стену.
— Иваныч!
— Ты, чего, Петя, взъерошенный такой? Прямо, лица на тебе нет? — рука хозяина дома, до сего момента скрывавшаяся под столешницей, легла на стол. — Да садись ты, в ногах правды нет!
— Да, где ж она есть?!
— Что стряслось-то? Толком говори!
Старшина грузно опустился на лавку. Снял фуражку и скомкал её в руке.
— Машка…
— Что Машка?
— На озеро поехала… и пропала.
— Ну… мало ли… она натура увлечённая, могла и завернуть куда в сторону.
— Не то все, Иваныч… она не одна поехала. Кожин с нею был.
— Так чего тогда дергаешься? Он парень крепкий, да не с пустыми руками, небось, поехал-то?
— Того и опасаюсь. Китаеза к нам с той стороны приходил. Ляо его прислал. Просил придержать нас на время, а командир ему в морду сунул. Да выгнал. Вот и смотрю я…
— Вот как? — Шведов повертел в руках ложку. — На озеро кого послал?
— Да, дежурный наряд. Только что-то их долго нету.
— А сам, значит, ко мне наладился… Что ж не в отряд?
— До них ехать сколько? Да и чем они помогут? Пока суд да дело…
— Не тяни, Петя! Что-то ты ещё знаешь, так говори!
— Боюсь я, Иваныч! А ну, как с прежним командиром станется? А с ним Машка… Да и вообще… нечисто что-то в округе стало. Опять же — солдаты эти, черт их приволок. Сто лет их тут не было — явились!
— Видел кого?
— Так, чтобы точно — не скажу. Но, сам знаешь…
— Знаю.
На улице заржала лошадь, послышались голоса. Храмов вскочив на ноги, бросился к окну.
— Наряд вернулся!
Вошедший в комнату боец был мрачен. Ни говоря лишнего слова, он вытащил из кармана револьвер.
— Вот, на дороге подобрали.
Хозяин дома протянул руку.
— Давай-ка его сюда… так… стреляли из него недавно, три пустые гильзы в барабане. Что там ещё интересного было?
— Кусты примятые, трава. След от копыт — пяток лошадей точно там побывал.
— След куда?
— Туда, — мотнул головой боец в сторону границы.
— Кровь, вещи какие-нибудь?
— Нет. Ничего такого не нашли.
— Свободен.
Проводив взглядом ушедшего бойца, старшина повернулся к собеседнику.
— Ну?
— Что — ну? Ляо это, больше некому. Сам же это чуял, чего за лейтенантом никого тайком не послал? Молчишь? Ну и что теперь делать будем? К пограничникам ихним ехать?
— Бестолку это… Разве что в отряд…
— Не крути, Петя! Ты ко мне приехал, ведь уже тогда чуял что-то! Чего тебе надо — прямо сказать можешь?
— Помоги, Иваныч!
— Чем?! У меня тут что — полк солдат в тайге запрятан?
— Иваныч… Христом богом прошу!
— Чем, Петя?!
Старшина некоторое время сидел молча.
— Я ведь не слепой, Александр Иванович… тоже вижу кой-чего. Один ты тут — это верно. Однако ж, контрабандисты мимо тебя не ходят.
