Юрий Корчевский - Бей! Корсар из будущего
– Куды прешь, нехристь!
Меня явно приняли за татарина.
– У, идол проклятущий, шастает тут спозаранку.
Однако стражники городские меня узнали. Удивились моему одеянию, но, улыбнувшись, выпустили первым.
У причала покачивался на легкой зыби кораблик. Когда я подошел к сходням, вахтенный махнул рукой:
– Проваливай!
– Ксандра позови!
Вахтенный окинул меня неприязненным взглядом, с ленцой поднялся, сходил на корму.
Вышедший Ксандр тоже признал меня не сразу.
– Попутчиков не берем!
– Ксандр, да это же я, Юрий!
– Фу ты, не признал сразу! Богатым будешь! Все в масть, как сходим с торговлей, так и разбогатеешь. Заходи, отплывать будем.
Я взошел по сходням на судно. Это был крупный морской ушкуй. По рекам на нем тоже можно плавать, но лишь по крупным, глубоководным. Тесновато ему на реках, и разворачивался по течению он неуклюже, мешкотно. Зато потом парус подняли и – вниз. Ветерок помогал да течение.
Ксандр подвел меня к корме. Здесь располагалась единственная каюта.
– Заходи, знакомься, сотоварищ мой торговый и судна владелец – Кондрат, сын Зосимы, Кротов.
– Юрий Кожин, – представился я здоровяку, вставшему навстречу мне с рундука. Рукопожатие было под стать его могучей фигуре, чуть пальцы не захрустели. Ему бы кулачным бойцом быть, а не купцом.
– Располагайся, каюта одна – придется всем вместе жить. В тесноте, да не в обиде. Мы же теперь пайщики.
Кондрат оглядел меня и улыбнулся.
– Ты чего так вырядился?
– Подарок визиря татарского. Подумал – что пылиться будет зря?
Чтобы не смешить сотоварищей, я снял халат, пояс и тюбетейку, оставшись в рубахе и в штанах.
– Вот! – одобрил Ксандр. – Теперь узнаю прежнего друга моего, а то – как басурманин, так и хочется вдарить.
Я оставил сумы у рундука, и мы вышли на палубу. С палубы открывался прекрасный вид на Клязьму и ее берега. Что может быть притягательней неброской красоты природы Среднерусской равнины? Склонились к воде ветви ивы, трепещут на ветру стоящие на взгорке белоствольные березы, буйная трава на лугах по пояс – ждет косы крестьянина. А запах! Так только на Руси пахнет – разнотравьем и луговыми цветами.
Шли ходко – кормчий у Кондрата был опытный, и даже когда спустились сумерки, мы не пристали к берегу. Судно наше уже бороздило воды Оки, скоро покажется Нижний, и мы поплывем по полноводной Волге.
Я уже был в этих местах – после такой удачной поездки с купцом Федором в Турцию. Все тогда складывалось как нельзя лучше: на рынке в Стамбуле купец выгодно продал товары и купил новые, я вез дары визиря, признательного мне за выздоровевшую любимую дочь. Неудачи начали преследовать нас в Нижнем – с торга Федор вернулся разочарованным, пришлось плыть дальше, к Москве. По дороге ждала беда: за Муромом, на берегу Оки, от рук ночных разбойников погиб Федор и почти вся команда – случай спас лишь меня и двух матросов.
Я смотрел на пустынные берега, и сердце щемило от воспоминаний. Беда преследовала нас и дальше: доплыв втроем на едва управляемом судне до Москвы, мы только чудом не попали в очередной переплет: под столицей стояли татары, кругом – страшные последствия пожара: во множестве трупы жителей, дороги запружены тысячами беженцев, в одночасье лишившихся крова. Какой уж там торг – хорошо уже то было, что на татар тогда не наткнулись да по мелководью на груженом судне до Пскова добрались…
На корме повесили масляный светильник в слюдяной коробке, да на носу уселся впередсмотрящий. Мы же, поболтав перед сном, улеглись спать. В управлении судном мы участия не принимали, на веслах не сидели – нужды не было. Что еще делать пассажирам, кроме как есть, спать и любоваться проплывающими мимо пейзажами?
Наше судно качнуло на стрелке – мы выходили на просторы Волги. Слева по курсу раскинулся на холме Нижний Новгород. Как завороженный, я смотрел на сияние куполов храмов, высившихся за высокими стенами крепости. Они играли огненными всполохами в лучах солнца. Вот справа – оживленная пристань. Несколько судов качались под ногами грузчиков, таскающих тяжеленные мешки. В борта десятков причаленных лодчонок плескалась вода. На берегу сушились сети.
Вот и Нижний позади. Мы плыли вниз по Волге. Широка река, аж дух захватывает, от берега до берега – километр. Суда снуют вверх-вниз, как на оживленной дороге. Тут уж рулевой смотрит не столько за тем, как на мель не сесть, а как бы с другим судном не столкнуться.
Величием русской реки восхищались и иноземцы. Еще в древности греки называли ее «Ра», что означало «щедрая», арабы величали ее «Ийшль» – «река рек», татары – «Итиль». Русичи же связывали название со словом «влага». Могучая Волга, дававшая жизнь расположенным на ее берегах малым деревенькам и большим городам, торжественно и неторопливо несла свои воды в далекое Каспий-озеро. Слева уходил за горизонт пологий, весь облитый солнцем, пышный зеленый берег. Правый – возвышался кручами, поросшими лесом.
На пятые сутки миновали границу с бывшим Казанским ханством. Вскоре показалась вдали, слева по курсу, и сама Казань – центр вассального Казанского царства.
Я надел татарский, шитый золотом халат, опоясался, не забыл и про тюбетейку. Почему я это сделал? Сам не пойму – видать, интуиция подсказала, и как оказалось – не зря.
На траверзе Казани с двух сторон к ушкую подошли лодки с татарами. И хоть царство Казанское уже было под рукой русского государя, ясак – налог с товара – татары взимали исправно.
Только мытари казанские поднялись на палубу, как я выступил вперед и заорал гневно, естественно – на татарском.
– По какому праву задерживаете меня, друга визиря?
Увидев золотое шитье халата и услышав повелительный голос, татары пали ниц в поклоне.
– Прости, вельможа, по виду – судно урусское, досмотреть решили.
– Вон отсюда! – топнул я ногой.
Мытари, пятясь, очень шустро спустились в лодки и отплыли. Мои сотоварищи облегченно вздохнули.
– Да ты хитрец, Юрий! Теперь понятно, почему одеяние басурманское взял. А что ты такое им сказал, что они – бегом с судна? Погоди, а язык? Откуда язык ихний знаешь? Ты же мне не говорил?! – засыпал меня вопросами изумленный Ксандр.
– Потом расскажу – вспоминать не очень приятно, да был в плену татарском.
Когда удалились от Казани далеко, я снял халат, повесил в каюте. Довольный Ксандр руками бережно расправил на нем складки. В глазах его плясали веселые чертики.
– Пусть повисит до обратного пути. Глядишь – деньги сэкономим на ясаке. А я уж, грешным делом, подумал – не скоморошничать ли на чужбине решил, а оно во как повернулось.
Мы продолжали плавание, держась вблизи других попутных судов. Такая осторожность не была излишней. Но не татар следовало остерегаться: торговый путь на Волге был «курицей, несущей золотые яйца», поэтому за нападение на купцов карали смертной казнью. Пошаливали волжские разбойники. Ходили среди купцов леденящие душу истории о нападении ватаг на одиночные ушкуи. Что оставалось делать незадачливому купцу, услышав грозный клич «Сарынь на кичку!»? Или спешно идти и лежать на «кичке» – палубе на носу судна, пока разбойники не закончат свой грабеж и уберутся, или… Я надеялся, что нас минует чаша сия: у нас не было вооружения, и потому мы старались быть поближе к другим судам.
Два дня мы без происшествий спускались по Волге до волока на Дон.
На волоке казаки муторно и долго вытаскивали ушкуй на берег, связкой волов погонщики тащили его по деревянным полозьям, густо смазанным дегтем, по степи, пока наконец не достигли Дона.
Ксандр показал рукой на канаву и насыпи земли по краям:
– Смотри, как здесь турки расстарались! Пять лет назад визирь их, Магометка, с ханом крымским, Девлет-Гиреем, походом на Астрахань пошли. Флот османы у Азова оставили, а здесь канал рыть задумали, до самой Волги, чтоб, значит, туркам в Персию плавать сподручнее было. Много сюда янычары людей нагнали тогда, сказывают. Да вишь, бросили все – дожди зарядили, еще немного – и холода бы прихватили, а тут дружины наши собрались, отогнали. Передумали турки с крымчаками Астрахань осаждать, ушли, а наши-то – по пятам за ними. Флот, что на Азове стоял, шторм разбил – едва басурманы ноги унесли.
Я слушал Ксандра, а сам вспоминал вопросы-намеки хитрого визиря в Стамбуле, мечтавшего восстановить царство мусульманское на берегах Ахтубы. Смотрел на безразличных ко всему, размеренно жевавших траву волов, отвалы земли и пытался представить себе белоснежные суда в огромных шлюзах современного Волго-Дона – вон откуда история его начиналась, оказывается! Впрочем, мой друг Ксандр этого никогда не увидит…
Меж тем наше судно уходило от волока по Дону, вниз по течению. Справа показалось устье Северного Донца. Теперь уж и Азов близко.
