Андрей Валентинов - Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы
– Наука, молодой человек! – наставительно заметил Семирадский. – «Кикимору» разрабатывали целых три года. Смешно сказать, но ее думали использовать для лечения буйнопомешанных…
Внезапно Арцеулов, шедший первым, заметил какой-то странный отблеск – словно блеклый свет от дальних фонарей падал на невидимую преграду из толстого стекла. Ростислав не успел даже удивиться…
– Стена, господа, – растерянно произнес Казим-бек. – Однако…
– Обходим, – скомандовал Арцеулов, чуя неладное. – Быстро!..
Они попытались повернуть назад, но первый же шаг оказался последним – прозрачная стена окружала их со всех сторон.
– Интересно, очень интересно… – бормотал пораженный профессор, щупая руками незримую преграду. – Похоже на термостойкое стекло… Но откуда?
– Сейчас нам объяснят, – невесело предположил Ростислав. Он не ошибся. Из темноты медленно проступила высокая фигура в серой шинели. Незнакомец сделал пару шагов вперед, а затем удовлетворенно усмехнулся:
– С прибытием, господа! Хочу сразу предупредить: не вздумайте стрелять – пули срикошетят в вас же…
Арцеулов всмотрелся в говорившего и вспомнил – этот человек уже пытался преградить ему путь на окраине Нижнеудинска. Краснолицый тоже узнал его:
– Приветствую вас, господин Арцеулов! Как я понимаю, передо мною почти весь экипаж «Владимира Мономаха»?
– Очень интересно, – тихо повторил Семирадский, продолжая ощупывать невидимую преграду. – Для папуасов, неплохо, очень неплохо…
– Когда-то это называлось Непускающая Стена, – пояснил краснолицый. – В давние времена этим рассекали вражеское войско. Впрочем, это уже этнография… Господа, у вас есть выбор – или я зову сюда ораву товарища Чудова или вы ведете меня к полковнику Лебедеву…
– Что вам нужно? – Арцеулов еще раз вспомнил их первую встречу – пустую улицу, странных собак с красными глазами, перстень… Серебряный перстень…
– Вы-то мне не нужны, господин Арцеулов, – пожал плечами краснолицый. – Впрочем, ваша ретивость ничем хорошим не кончится… Итак, я жду. Предупреждаю, если сюда подойдут ваши наглотавшиеся хлора знакомые, я ничего не смогу гарантировать…
Пленники переглянулись. Казим-бек растерянно пожал плечами, Богораз вновь впал в нечто, напоминающее прострацию, а хмурый профессор продолжал ощупывать Непускающую Стену, время от времени покачивая головой.
– Не старайтесь выбраться, господа, – посоветовал неизвестный. – Впрочем, если я вас не убедил, я могу сжать Стену. Вы будете вроде тараканов в янтаре…
«Перстень, – вновь вспомнил Арцеулов. – Тогда его испугались собаки… А что, если…»
Ростислав сжал правую руку и несильно ударил по Непускающей Стене. Кулак отскочил от преграды, но не сразу, словно перстень продавил на невидимой поверхности небольшое углубление. Краснолицый тоже заметил это:
– Прекратите, Арцеулов! Иначе я вам оторву руку вместе с вашей игрушкой!
Но в голосе его Ростислав почувствовал беспокойство. Он взглянул на руку и поразился – холодное серебро светилось неярким белым огнем.
– Помоги, Господи! – прошептал капитан и ударил что есть силы. Преграда дрогнула. На миг рука словно завязла в невидимом горячем стекле и вдруг все исчезло – проход стал свободен. Ростислав взглянул на перстень – тот горел, словно раскаленный, хотя рука не чувствовала жара.
В эту же секунду Казим-бек дернул стволом карабина. Выстрел в ночной темноте прозвучал неожиданно громко. Ткань на шинели краснолицего лопнула.
– Ага! – крикнул поручик, и вторая пуля вошла рядом. Незнакомец брезгливым жестом махнул рукой в воздухе, и Казим-бек выронил оружие.
– Вы объявили мне войну, – надменное лицо краснолицего чуть заметно дрогнуло. – Я не искал вашей смерти, господа. Но теперь вы умрете…
Казим-бек, тихо ругаясь, снова поднимал карабин, но оружие не понадобилось – улица была пуста, лишь мелкие снежинки кружились там, где только что стоял неизвестный.
– Что это было? – Казим-бек удивленно поглядел на Арцеулова, а затем на профессора.
– Я уже видел его, – неохотно ответил Ростислав. – В первый раз я подумал, что это какой-то дрессировщик…
– Erare humanum est, – Семирадский покачал головой. – Полагаю, однако, что путь свободен. Научный анализ отложим на утро…
Никто не спорил.
Глава 5. Голубые свастики
Отряд Степы Косухина отбил за день четыре атаки, но под вечер все же не выдержал и откатился за станцию. Взбешенный Степа лично уложил двоих паникеров, дал измученным дружинникам полчаса отдыха и вновь атаковал Иннокентьевскую. Каппелевцы, не ожидавшие контратаки, дрогнули и отошли за сопки. Ночью подошла подмога – несколько десятков эсеровских боевиков, присланных из штаба Политцентра, и Косухин, передав команду своему заместителю, с которым в горячке боя даже не успел познакомиться, лег спать, велев будить себя лишь в случае атаки белых гадов.
Очевидно, каппелевцы тоже выдохлись, поскольку Степе удалось поспать до утра. Его разбудил прибывший на позиции Федорович. Глава Политцентра сообщил, что Иннокентьевскую придется все же оставить – чехи требовали создания здесь нейтральной зоны. Косухин от души высказался по адресу проклятых легионеров, после чего они раскурили с Федоровичем свежую пачку папирос «Атаман».
– Ваш Чудов, похоже, подрастерялся, – неодобрительно заметил глава Политцентра, затягиваясь крепким табаком. – Завтра чехи передают нам адмирала. Я думал, что по крайней мере порядок в городе ваша организация способна обеспечить…
– А то! – согласился Косухин. – И правильно думали…
– Товарищ Чудов уже несколько дней ловит каких-то Лебедева и Арцеулова. Вчера Арцеулов устроил налет на городскую тюрьму. В охране есть потери, один заключенный сбежал… Интересно, куда прикажете помещать Колчака?
– Во гады! – только и мог прокомментировать пораженный Степа. Его ненависть к беляку Арцеулову выросла по крайней мере вдвое.
– Я говорил с вашим товарищем… как его… Венцлавом, – продолжал Федорович. – Он обещал усилить охрану. К нему прибыл отряд из солдат его полка…
– Из полка Бессмертных Героев! – обрадовался Косухин. – Ну, теперь точно все будет в порядке!
– Надеюсь, – с сомнением заметил Федорович. – Вначале я не придавал поискам этих двух офицеров особого значения, но теперь, когда в город привозят Колчака… Товарищ Косухин, у меня нет к вам претензий, как к командиру, но может, вам стоит вернуться в Иркутск?
К полудню Степа был уже в городе. Пров Самсонович после вчерашнего казуса был несколько не в себе. Теперь он не гудел басом, а больше шипел, порою сбиваясь на сип:
– Обнаглели, белые гады, товарищ Косухин! Ты… эта… поймай их! Всенепременно поймай!
Степа с сожалением поглядел на раненого героя революции, козырнул и отправился в соседний кабинет. Но там было пусто – товарищ Венцлав отсутствовал.
Командира 305-го Косухин нашел во дворе. Венцлав стоял перед строем бойцов в таких же, как у него, серых шинелях. На рукавах краснели треугольные нашивки, на головах дыбились высокие суконные шлемы со странным знаком – голубым крестом с изогнутыми краями. Солдаты стояли ровно, как на смотру, красноватые как у товарища Венцлава лица, были спокойны и равнодушны.
– Прошу знакомиться: бойцы моего полка. – Венцлав, козырнув Степе, кивнул на строй в серых шинелях. – Прибыли сегодня утром.
Косухин подошел ближе к строю и, чувствуя неизбежное волнение – ведь перед ним были бойцы 305-го! – произнес:
– Здравствуйте, товарищи!
– Здра-а! – дружно и слаженно прозвучало в ответ.
«Ишь, гвардия!» – подумал Степа и доложил Венцлаву о разговоре с Федоровичем.
– Знаю, Степан Иванович, – кивнул тот. – К тому времени, когда сюда привезут адмирала, с Арцеуловым мы покончим. Но Лебедева нужно взять живым… Запомните – только живым.
Косухин не удержался и спросил о странном знаке на шлемах у бойцов 305-го.
– Свастика, – чуть улыбнулся Венцлав. – Знак бегущего огня. Введена приказом Реввоенсовета в некоторых частях. Это очень древний символ, товарищ Косухин…
Степа, решив как-нибудь попозже расспросить товарища Венцлава об этом странном знаке, поинтересовался о дальнейших приказаниях. Венцлав, подумав, велел Косухину проверить посты внешней охраны, а затем подождать его в караулке.
Степа не стал спорить. Он некоторое время просидел в караулке, где, перекуривая, выслушал историю ночного нападения на тюрьму. Узнав, что белый гад Арцеулов затеял это ради освобождения студента-очкарика, он чрезвычайно удивился. Косухин вспомнил бедную девушку, которой он принес генеральскую кошку, и с сожалением подумал, что так и не забежал ее проведать. Впрочем, он успокоил себя тем, что завтра же выкроит время и занесет ей кое-что из пайковых продуктов.
Проскучав в караулке, Косухин вышел во двор и принялся искать командира 305-го. Странное дело, но бойцы в серых шинелях – красноармейцы полка Бессмертных Героев, – расположились тут же, несмотря на мороз и начавший падать снег. Они устроились на сваленных у стены бревнах, поставив винтовки в пирамиду. Сидели странно – никто не курил и, насколько успел заметить Косухин, не разговаривал.
