Виктор Мишин - Второй шанс. Снайпер
– Молодец! Я этого и ждал от тебя. И не только я. Ладно, приедем в город, дам распоряжение. Найдем санинструктора на замену твоей пассии, а ее к нам. Тебе ведь уход нужен, вот и пусть тебя лечит, да и под присмотром будешь.
– Есть, – не зная, что ответить, рявкнул я от радости, распиравшей меня изнутри.
– Как зовут-то хоть? – вновь заговорил Истомин.
– Светланка! Как и жену из той жизни, – немного помрачнел я.
– Не тушуйся, все будет хорошо. Лично прослежу, – опять улыбаясь, проговорил Петрович.
Разговор утих, да и не хотелось лясы точить, больно уж на душе тоскливо было.
Доехали как-то незаметно. Почти всю дорогу дремал, да и боль от раны обратила на себя внимание. В госпиталь нас положили на этот раз в другой, Аничков дворец оказался сильно разрушен. В один из зимних налетов Люфтваффе во дворец попало сразу четыре бомбы. Специально, видимо, целились, суки. Александр Петрович рассказал, что погибло около тысячи раненых и много хороших врачей.
В новом госпитале нас уложили всех в одну громадную палату. Истомину предложили лечь в отдельную, для высшего командования, но он отказался. Только Зимина определили в реанимацию.
Истомин прыгал на костылях, постоянно пропадал в кабинете главного врача. Там был телефон, он все время висел на нем. На второй день в госпитале появились люди в фуражках с малиновым околышем и солдаты с катушками проводов. В кабинет главврача провели спецсвязь для Истомина. Тот стал появляться в палате еще реже.
Мы с парнями лежали, бродили по палате, кто мог, играли в карты. Карты нашли здесь, в госпитале, но Истомин пригрозил отобрать.
На пятый день Петрович вернулся после телефонного разговора – с ним бойцы.
– Серег, собирайся, нужно съездить кое-куда. Парни помогут тебе спуститься.
– Да я и сам могу, с костылем если, – опираясь на костыль, я ходил довольно уверенно.
– Ну, пошли тогда, оружие не бери, – увидев, как я вкладываю ТТ в кобуру, остановил мой порыв Истомин.
– Есть! – коротко бросил я и направился к выходу.
У входа нас ожидала, нет, ни фига не эмка. Длиннющий, черный, лакированный, хрен его знает кто. Не «мерседес» точно, этого узнать не трудно, «хорьх», что ли? Не знаю.
– Откуда такое чудо? – воскликнул я.
– После снятия блокады разведчики захватили немецкого генерала, прямо на его машине вернулись обратно. Подарили ее руководству НКВД.
Ага, как будто у них выбор был, подумал я. Забрали и спасибо, поди, не сказали.
– Куда едем? – я посмотрел на Истомина.
– В контору, есть вопросы по последнему делу. Потом отвезу тебя к дочерям.
– А их когда привезли? – удивился я.
– Так сразу после твоего отъезда. Не оставлять же их одних в Куйбышеве.
– Хорошо, соскучился уже.
– И еще сюрприз будет для тебя.
– Вот оно чего. Если хороший, то буду рад его увидеть.
– Залезай, – покачал головой Петрович.
Я погрузил свою тушку на мягкий кожаный диван, положил костыль рядом. Восхищению не было предела. Немчура уже в конце тридцатых годов делала замечательные автомобили. Когда ехали, меня поразила плавность хода. У водителя было такое довольное лицо, вот уж повезло парню. Ехали недолго, Литейный проспект представлял собой одну большую стройку. Работали все: женщины, дети. Таскали обломки, разбирали завалы. Когда вылезли из машины и шли пешком к дверям Большого дома, поразился увиденным. Лица людей, еще недавно не поднимавших головы, светились от счастья. Не было тех злых взглядов оскорбленных беззащитностью людей. Город жил и работал.
В кабинете главного комиссара Ленинграда царил хаос. Накурено было, хоть топор вешай.
– Товарищ Новиков? – протянул мне руку подошедший Кубаткин.
– Здравия желаю, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга! – пересчитав звездочки в петлицах, я отдал честь и пожал протянутую руку.
– Садитесь, Сергей Сергеевич, – начал Кубаткин и сел за стол. – Вы с вашей группой проделали хорошую работу, не было возможности сказать вам это лично.
– Служим Советскому Союзу! – Да, да, Сталин еще весной ввел новый ответ.
– Сидите, не нужно вставать, – Кубаткин махнул рукой, заставляя меня вернуться на место, с которого я подскочил.
– Лейтенант Новиков, так же как и вся группа, находится на лечении в госпитале, – доложил Истомин.
– Я в курсе, Александр Петрович, я в курсе. Я вот, что хотел уточнить, – достав из стола карту, комиссар второго ранга разложил ее и махнул мне рукой. – Сергей, покажи место, где вы предателей разбили.
Подойдя к столу, я склонился над картой. Несколько секунд разглядывал, затем ткнул пальцем в Старую Масловку.
– Уверен? – поднял на меня глаза Кубаткин.
– Конечно! Там был основной отряд, а первую небольшую группу мы постреляли чуть в стороне, километрах в трех.
– Смотри сюда, вчера в наши окопы свалился один боец. Окруженец. По его словам, в пяти километрах западнее твоей Масловки он с тремя товарищами нарвался на солдат, по описанию похожих на твоих предателей.
– Они не мои, – покачал я головой.
– Не суть, я к слову, так вот, они наблюдали из кустов, как эти суки деревню резали. Уйти не сумели, двоих на месте положили, а тот, что вышел, с раненым товарищем спрятался. Вскоре раненый умер, а этот парень пошел в одиночку. Могут ли там быть еще такие отряды?
– А почему нет? Группы собраны небольшие, от пятнадцати до тридцати человек. Мне пленный говорил, когда пугать пытался, что их много. Потом его скобами к забору прибили.
– Жестко вы работаете, – Кубаткин даже передернулся. Или мне показалось?
– Вы бы сарайчик видели. Или девку, ребенка совсем, что эти суки на четверых разложили, – ледяным голосом произнес я.
– Да все я понимаю, я ведь не осуждаю, напротив. В этот район предстоит заброска отряда диверсантов. Конкретно для истребления всей этой падали. Два взвода десантников. Все опытные бойцы, партизанили и раньше.
– Опасно. Там у немчуры сейчас зады в мыле, после наших пострелушек.
– Ну, так и они не лыком шиты. Ребят забросят не на один день. Планируется создать подпольную базу и с нее работать по очистке местности. Предполагается не вступать в бои с немецкими войсками. Только с предателями. Нужно уничтожить эту заразу, пока она не разбежалась на всю страну.
– Ну, если долговременная перспектива, то очень может быть, что получится, – я кивнул соглашаясь. – Главное, чтобы простым людям от этого не поплохело. Итак, живут как на бочке с порохом.
– Ребята будут работать аккуратно. Им не впервой. Александр Петрович, вы задержитесь на минутку, а вы товарищ лейтенант, свободны.
– Есть, – я поднялся со стула и вытянулся. – Разрешите идти?
– Идите, лейтенант, поправляйтесь. И спасибо вам еще за декабрь.
Я округлил глаза, надо же, помнит, стало быть, ну и хорошо. Я развернулся и вышел за дверь. Петрович знаком показал мне подождать, надо поболтать с шофером. Больно уж пепелац у него крутой.
Спустившись по лестнице, в дверях столкнулся с каким-то человеком, одетым в гражданку.
– Извините, товарищ командир, – человек подслеповато щурился, и этот прищур показался мне знакомым.
– Василий Гаврилович?
– Да? – произнес человек удивленно и уставился на меня.
– Новиков Сергей, мы с вами в Москве встречались, осенью, помните?
– А, товарищ Новиков, извините, сразу не признал, – неподдельно, с искренней радостью в голосе, воскликнул Грабин.
– Рад вас видеть в добром здравии. Какими судьбами вы здесь?
– Я по профилю, только вот извините, но большего вам сказать не могу, не имею права, – проговорил Грабин и осмотрелся по сторонам.
– Прекрасно вас понимаю и не настаиваю. Слышал отзывы от танкистов, о вашей пушке, только самые хорошие.
– Да, поработали мы. Я не один ведь, здесь у нас целое КБ. Вы, товарищ лейтенант, извините, меня ждут на совещании. Если вам не трудно, заходите в гости. Я живу в общежитии, при заводе. После восьми вечера обычно свободен.
– Обещаю, тем более, что с вами всегда есть, о чем поговорить.
Мы попрощались друг с другом и разошлись. Я вышел на улицу, осмотрелся.
Город казался совсем иным, не тем, что я видел зимой. А главное отличие, конечно, было в людях. Заводы работали, с продовольствием наладилось. Видел, как ремонтируют трамвайные пути, наверное, скоро запустят. Проходящие мимо солдаты вызывали уважение. В новенькой форме, похожей на «афганку», вооруженные кто ППС, кто новыми карабинами Симонова.
– Товарищ лейтенант, не угостите папироской? – раздался голос сзади.
– Конечно, – произнес я, доставая пачку. На меня смотрел парнишка лет восемнадцати, в петлицах ничего нет, – угощайтесь. Пока парень вытаскивал и закуривал, я разглядывал его. Невысокого роста, но крепкий, из-под пилотки виднеется короткий ежик волос. На щеке справа свежий шрам.
– Потрепало уже? – спросил я, кивнув на шрам.
– Да немного, из госпиталя вышел две недели назад. Пока не распределили еще. Я зенитчик, как полк соберут, так опять на фронт.
