Артефактор из Миссури (СИ) - Цой Юрий

Сон погрузил меня во тьму без всякого намека на видения, давая телу немного больше энергии от съеденной пищи в попытке остановить разъедающую мозг опухоль. Женщина с болью во взгляде посмотрела на бледное лицо сына, смахнула набежавшую слезу и вышла из комнаты, чтобы заняться хозяйственными делами, которых у многодетной фермерской семьи было делать — не переделать.

Проснулся от того, что мой нос кто-то трогал, приговаривая детским голоском.

— Мэт, а Мэт… Ты не спишь? — Пятилетняя кроха улыбнулась, увидев мои открывшиеся глаза и тряхнув белыми кудряшками сделала круглые глаза. — А наша кошка котят родила! Ма-аленькие… Хочешь одного тебе принесу?

— Милли… — Я опознал самую младшую сестренку, после которой шли двое братишек. — Пусть немного подрастут. Наверное, они еще маленькие.

— Ага! У них еще глазки закрыты! Но пищат как громко! Расскажешь мне сказку?

— Расскажу. Только… — Я посмотрел на светильник над головой и попросил. — Включи пожалуйста вот это.

— Лампочку что ли? Так светло уже!

— Ты включи и выключи. А я посмотрю, — я надеялся, что увижу потоки энергии в манопроводах, которую пока не вижу в своем теле.

Лампочка загорелась желтым светом одновременно со щелчком выключателя, и я заморгал глазами, не обнаружив видимого тока энергии. Наверное, мои глаза просто ее не видят. Или не могут, или опухоль мешает. Я задумался. Щелк, щелк… Лампочка еще два раза мигнула, и сестренка опять взобралась на стул перед моей кроватью.

— Теперь расскажешь сказку?

— Теперь расскажу. Только короткую. Хорошо?

Дождался кивка и рассказал ей сказку про капризную принцессу и доброго принца. Там еще была злая мачеха и злой людоед, так что малютка восторженно охала и замирала, когда сюжет грозил неприятностями и радостно захлопала, когда добро победило зло и они поженились.

— Милли. Мне нужна большая иголка и какая-нибудь кость. Сможешь достать? — Мысль немедленно сделать лечебный амулет — это первое что пришло в мою голову с пониманием о своей болезни. Сначала нанесу руны, а потом буду разбираться с энергией. Все равно мне ничего не оставалось делать, как немедленно приступить к изготовлению простого лечебного артефакта пока болезнь еще давала возможность двигать руками.

— Иголка есть у мамы. А косточки я у Дика возьму. Все равно он их не доедает.

Крошка прошлепала босыми ногами по дощатому полу на выход, а я прислушался к голосам за окном, где старший брат и сестрички собирались на работу. К их голосам примешивался какой-то непрерывный треск и мужской голос, по-видимому отца моего тела. Вскоре шум со двора стих и ко мне зашла мама с тарелкой, на которой лежали два яйца в скорлупе и кусок хлеба с желтым кубиком масла на нем.

— Доброе утро! Завтрак, мой мальчик! — Проговорила, стараясь выглядеть бодро мамочка, старательно пряча остальное в глубине глаз.

Я с удовольствием съел оба яйца с жидким желтком и заел вкусным мягким ломтем хлеба, чувствуя как масло растекается по моему небу даря приятные вкусовые ощущения.

— Как поспал? Ничего не болит?

Я на удивление сносно себя чувствовал по сравнению со вчерашним и порадовал маму этим сообщением, отчего та засветилась радостью и поцеловав меня в щеку организовала мне утренний горшок. Я немного стесняясь сделал свои дела и после гигиенического протирания влажной ветошью был устроен на дополнительной подушке, чтобы удобно было сидеть.

— Если хочешь, могу перенести тебя на террасу, — предложила мама-Джил.

— Нет. Может быть потом. Я пока здесь полежу.

Как только мама ушла, в комнату просочилось белокурое «привидение» и выложило на табурет с которого я кушал большую иглу и две белых кости со следами собачьих зубов.

— А что ты хочешь с ними делать? — Не выдержала кроха, глядя как я ощупываю и разглядываю белые кости, выбирая наиболее удобную для нанесения узора.

— Пока не знаю. Попробую нарисовать на них что-нибудь. Скучно просто так лежать. Скажи. А что это так тарахтело во дворе?

— Это же — трактор! Ты чего? Забыл⁈

— Ага. Забыл… — Я улыбнулся. Знать бы еще, что это за «трактор», так как память моего тела не дала никакой подсказки. — Принеси пожалуйста еще нож.

Поверхность под руной нужно было выровнять от шероховатостей и следов собачьих клыков, а так очень слабенький лечебный амулет вполне мог получиться при условии, если я смогу запитать его энергией, которую пока не ощущал в себе ни на один витим. Все равно ничего другого мне не оставалось. Милли принесла нож из не самого хорошего железа на деревянной ручке, и я сунув лезвие в щель деревянного табурета принялся скоблить поверхность кости снимая по чуть-чуть тонкую стружку. Ничего… Вода камень точит!

— Милли. А город далеко?

— Опять забыл? — Ехидно улыбнулась сестренка, наблюдая за моими хилыми рученками.

— Да. Проснулся утром и ничего не помню…

— Ой! — Милли всплеснула ладошками с маленькими пальчиками и уставилась круглыми глазами. — Совсем, совсем ничего?

— Маму, папу и остальную семью помню, а дальше — ничего.

— Бедненький! Я тебе сейчас все расскажу! Папа и старшие работают на полях, мама занимается скотиной и готовит еду, я ей помогаю, а Пит и Тони еще маленькие. У нас есть коровы, куры, свиньи, лошади, Дик и Мисс с котятами.

— А город? — Напомнил, прервав длинный перечень домашней живности.

— Город есть. Там магазины и много людей. Только пешком идти долго. Машину папа продал, так что ездим туда на кобыле с телегой.

«Машина», опять «трактор». Зафиксировал незнакомые понятия и удовлетворившись наличием близкой цивилизации принялся с удвоенной силой елозить костью по лезвию, скорбя о слабости своих рук. Игла оказалась более совершенным изделием по сравнению с ножом, и я даже полюбовался ее филигранно одинаковой по всей длине толщиной и идеально острым концом без единого следа инструмента неведомого кузнеца. Пожалуй, в этом мире есть достижения которых еще не достигли в моем. Я покосился на полку с книгами и решил оставить этот вопрос на будущее, сосредоточившись на своем излечении. Очень быстро мои руки устали до онемения в пальцах, а в голове опять проснулся ненавистный «дятел». Я закрыл глаза борясь с болью, а Милли выскользнула из комнаты и уже за дверью закричала.

— Мама, мама! Мэту плохо!

Усилием воли убрал инструменты и кость под одеяло, услышав шаги спешащей к сыну матери.

— Сынок! Что, плохо? Сейчас лекарство дам.

Белый порошок быстро растворился в металлической кружке с водой, и мама поддержав рукой мою голову дала выпить горькое лекарство.

— Сейчас будет легче… — Женщина стала гладит мою головушку, приговаривая как мантру ласковые слова. Постепенно боль утихла, мысли поплыли, и я погрузился в искусственный сон как в глубокий омут.

Глава 2

Проснулся от звуков детских голосов сохранивших бодрость для дружеской потасовки после дня работы в полях фермерских посадок. Солнечный свет за окном уже окрасился вечерним багрянцем окрасив розовым край оконной рамы

— Отдай! Я первый увидел!

— Нет я! Джони! Скажи ей!

Я позавидовал беззаботности детей и прислушался к своим ощущениям. Голова налитая тупой тяжестью не сказать что болела, но ощущалась как инородный объект на детской шее. Осторожно повертел ею из стороны в сторону ощущая смещение внутреннего давления в районе затылка под черепной коробкой. Если не делать резких движений — жить можно…

Где там моя заначка? Рука нащупала кость под матрасом и я вынул ее на свет. Очень и очень плохо! Искушенный артефактор во мне не мог смириться с качеством заготовки, но я задавил его перфекционизм и нашарив в складках простыни иглу вздохнул и зажав в кулаке принялся наносить контуры двух рун. Одна служила накоплению магической энергии, а вторая выполняла воздействие на организм обеспечивая лечебный эффект. Слабые пальцы заскользили по металлу как только я попробовал нажать сильнее углубляя линии узоров. Надо сделать ручку… Разжал онемевшие пальцы и потер подушечками со следами железной спицы. Взгляд зацепился за кусок материи и я потянувшись подхватил со спинки стула тряпку, которой мама пользовалась вместо салфетки. Если намотать полосу ткани на иглу, сделав таким образом ручку — должно получиться работать немного уверенней.