Самый лучший коммунист 2 (СИ) - Смолин Павел

…Дорога пролетела незаметно. Никиты Антоновича на рабочем месте не оказалось, но это нормально — до начала рабочего дня еще десять минут.

— Заблокируйте снаружи, — попросил я «пятого», указав на дверь.

Тот выглянул в коридор и передал приказ, сам оставшись внутри. Не человек, блин, а персонифицированная служебная инструкция! Так, где тут у нас документация…

За восемь минут я успел полазить в столе и шкафах, не забывая раскладывать все так, как было. Так-то ничего: я в полном служебном праве (и даже обязан!) ковыряться в служебных бумагах — это же не личные вещи Никиты Антоновича.

Экспресс-обыск того стоил: секретарь от меня «утаивает» только то, что положено по регламенту — не стоящую внимания мелочевку и рутинный документооборот. 90% такого на имя Никиты Антоновича и пишут. Всё адресованное мне честно мне и пересылает. Это что, легендарный честный и профессиональный секретарь? А такие бывают? Поразительно!

К моменту, когда секретарь прибыл на рабочее место — выспавшийся, бодрый и улыбающийся — в приемной об обыске уже ничего не напоминало, а я сидел в кабинете, радуясь посвежевшей голове — таблетка помогла молодому, здоровому организму выдавить остатки похмелья.

— Доброе утро, — не забыв постучать, заглянул Никита Антонович ко мне.

— Доброе утро! — отозвался я.

— Извините, опоздал, — потупился он.

Я демонстративно посмотрел на часы:

— Но вы же не опоздали.

Посмотрев на часы свои, секретарь исправился:

— Тогда забираю извинения назад.

— Будем надеяться, что навсегда, — улыбнулся я ему.

Хохотнув, тот свалил в приемную. Так-то чего я профессионализму удивляюсь? Кретина мне бы и не выдали. Через пару минут ничегонеделания в дверь приемной постучали, и я услышал знакомый мужской голос:

— Сергей Владимирович у себя? Нужно обсудить с ним рабочий вопрос.

Прелюбодей Лазарев пришел доказывать свою пользу или стартовать интригу. Полагаю, первое — нос не дорос против царева внука интриговать.

Ожил селектор:

— Сергей Владимирович, к вам Константин Евгеньевич по рабочему вопросу.

Вдавив кнопку, я ответил:

— Обсудить рабочие вопросы я всегда рад.

Лазарев зашел в кабинет, держа папочку под мышкой. Вот он хуже, чем вчера выглядит — явно всю ночь ворочался, думал о будущем и сочинял для меня отчет по «внутренней кухне». Поздоровались, я пригласил его присесть, и товарищ Лазарев начал издалека:

— Я много думал о выдвинутой вами инициативе по организации полярной экспедиции. Мой давний товарищ работает учителем географии — я позвонил ему, и он объяснил, что март вами был выбран не случайно.

— Конечно не случайно, я же не буду наших сограждан в непригодные метеорологические условия отправлять, — пожал я плечами.

— До марта ждать долго, поэтому я предлагаю отправить экспедицию на Южный полюс — это можно сделать уже в ноябре.

— В Антарктиде будет лето, а возможность использовать для логистики остров Пасхи облегчит дело, — кивнул я. — Хорошая инициатива, товарищ Лазарев, если выдвинете ее на сегодняшнем совещании, я с радостью ее поддержу.

— Может лучше вы? — предложил он.

Эрзац-взятка и прогиб.

— Нет, Константин Евгеньевич, — покачал я головой. — Ваша идея, вам за нее поощрения и огребать. Это все?

— Не все, — признался мужик, развязал папочку под пристальным взглядом КГБшника — мало ли чего? — и выдал мне пару заполненных машинописью листочков. — Вот, изложил в письменном виде.

— Спасибо, изучу, — поблагодарил я. — Увидимся на совещании.

— До свидания, — попрощался довольный моей реакцией товарищ Лазарев и свалил.

Так, что тут у нас… Первое — список прегрешений товарища Гайкова. Штатный подхалим товарища Тяжельникова не идиот, и откровенных махинаций и взяточничества не допускал, проходя по грани законности. Вот тут у него родственник на хлебную должность сел, вон там — легкий перерасход средств. В целом на любого высокоуровневого Советского чиновника такого накопать можно, так что немедленному увольнению не подлежит, зато подлежит перетягиванию на свою сторону — опирается Гайков на пятую часть ЦК, и эти голоса мне понадобятся, когда придется снимать Тяжельникова. Что ж, подумаем.

Вторая бумажка вызвала энтузиазм, и, вынув из ящика стола любимую колоду со Сталиным на рубашке — один из первых моих «трофеев», с подпольной полиграфии Одесской — я сунул ее в карман, не забыл сжечь принесенные Лазаревым листочки в пепельнице: открытое окно быстро разберется с вонью — и вышел в приемную:

— Никита Антонович, я до товарища Васильева схожу, рабочий вопрос обсудить.

— Нужна моя помощь? — спросил секретарь.

— Не-а, — честно ответил я и вышел в коридор.

Кабинет Васильева расположен прямо рядом с моим, через коридор и пару дверей. В приемной обнаружился отошедший от последствий теракта секретарь.

— Здравствуйте, Максим Анатольевич. Григорий Валерьевич у себя? По рабочему вопросу.

Секретарь поздоровался в ответ, спросил начальника через селектор и проводил меня до двери в кабинет. Блин, КГБшник может помешать, но, с другой стороны, я же царёв внук, кто посмеет перечить?

Сорокасемилетний, скрывший седые волосы под краской — вон корни торчат, давно не красился — очкастый, толстый мужик с красным от повышенного давления носом встретил меня со всем почетом — у двери, рукопожатием и заверениями в том, что он мне всегда рад. Даже вот не сомневался! Теперь нужно усыпить бдительность формальным предлогом:

— Мы с товарищем Гришиным, Виктором Васильевичем, в некотором роде соседи, — поведал я. — И он мне шепнул, что Москву в скором времени ждут перемены: столица остро нуждается в расширении и решении связанной с курсом на массовую автомобилизацию проблемы. Вы ее замечали, Григорий Валерьевич?

— Пропускной способности ряда дорог не хватает уже сейчас, — кивнул он. — Значит в будущем станет еще хуже.

— Виктор Васильевич считает так же, — кивнул я. — Поэтому планирует Третье Транспортное Кольцо. Это — не секрет, просто пока мало кто об этом знает. Как считаете, Григорий Валерьевич, стоит ли Комсомолу протянуть руку помощи нашей замечательной столице?

— Строительство БАМа ведется с опережением графика, и часть товарищей оттуда уже освободилась, — кивнул он. — Если объявить Третье Транспортное Кольцо ударной комсомольской стройкой, уверен, товарищи откликнутся на призыв.

На «ударных» стройках платят больше, чем на обычных, так что да — откликнутся даже без учета давления сверху. А какая радость комсомольцам из дальних уголков Родины — это же не в тайгу ехать, а в настоящую Москву, причем надолго и с некоторыми перспективами на «осесть».

— Я считаю так же, — согласился я. — Пока, Григорий Валерьевич, я прошу вас никому на эту тему ничего не говорить — вдруг в последний момент товарищи из Горисполкома передумают или сдвинут сроки? Получится неловко.

— Конечно, Сергей Владимирович, — проявил он понимание.

— Сегодня я проснулся с мыслью, что не «проставился» коллегам как подобает, — повинился я. — Слишком все быстро и неожиданно случилось, а потом еще и инцидент с гранатой.

Секретарь ЦК набрал воздуха в грудь, чтобы меня утешить, но был прерван вытянутой мной рукой:

— Я понимаю, что это — не то чтобы должностная обязанность, но, помимо правил писанных, существуют и неписанные. Мы с вами, Григорий Валерьевич, равно как и с другими товарищами, будем долго и продуктивно работать вместе, поэтому, в качестве товарищеского жеста, я решил подарить уважаемым коллегам небольшие памятные сувениры. Вот, примите пожалуйста, не обижайте.

Коробочка с картами легла перед секретарем Сталиным вверх, и Григорий Валерьевич вздрогнул, прямо на глазах покрываясь потом.

— Две тысячи рублей в «очко» проиграть — это надо сильно постараться, Григорий Валерьевич, — усилил я накал.

— Да я ни копейки!.. — начал он было оправдываться.

— Знаю, что на свои играете, и долг потихоньку выплачиваете, — кивнул я. — Однако азартные игры законодательно запрещены. Предлагаю обсудить вашу зависимость от карт и новые, неписанные, но почетные и важные должностные обязанности.