Неожиданный наследник 2 (СИ) - Яманов Александр
Вообще, король-вояка достаточно примечательная персона. Да и не настолько он оказался воинственным. Панин, находящийся под обаянием Фридриха, рассказал о нём немало любопытного. Граф даже забыл про свои обиды, посвятив описанию деяний прусского короля всю дорогу от Дармштадта до Берлина. Да, мы поехали из Гессена сразу в столицу Пруссии. Мне не разрешили посетить Лейпциг, по причине сложных русско-саксонских отношений. А скорее всего, Никита Иванович просто устал от дороги и решил сразу ехать в милую его сердцу Пруссию. Благо не пришлось снова видеться с родственниками, ведь мы проследовали мимо столицы герцогства.
Я находился под впечатлением от состоявшейся помолвки, прошедшей неожиданно скромно. До этого дед невесты приучил гостей к ежедневным торжествам, а здесь вдруг только гессенское семейство и наша компания. Брачный контракт со стороны России подписал Панин и явно радовался хорошо выполненной работе. Мне подробности договора были безразличны и хотелось быстрее вырваться из душноватой обстановки ландграфства. Благо немцы не стали нас задерживать, и через два дня мы двинулись в путь. Первое время меня охватило полное безразличие, и я ехал молча, разглядывая опостылевшие виды из окна.
Зато весь немалый путь Никита Иванович почти не замолкал, подробно описывая поступь Фридриха к вершине, и прямо-таки жизненную необходимость союза между нашими державами. Я с графом не спорил, просто задавал вопросы, когда собеседника заносило в откровенные дебри. Зато мне удалось получить немало сведений по нынешним европейским делам. Ведь Панин затрагивал не только Пруссию, но и ещё Австрию, Польшу, Нидерланды, Францию, Данию, Швецию и Англию. Заодно он провёл несколько самых настоящих уроков по германским землям, подробно описав баварские, вюртембергские, ганноверские и саксонские дела. Этим мы занимались ещё по дороге в Гессен, но сейчас знания текли от Панина стремительным потоком.
Если граф не начинает лить елей на любимых пруссаков, то он весьма приятный и знающий рассказчик. А ведь Никита Иванович ещё и глава русской дипломатии, поэтому обладает весьма глубокими познаниями, незнакомыми даже многим вельможам. Поэтому я очень внимательно его слушал.
Что касается самой страны, то Пруссия производила приятное впечатление, несмотря на недавно прошедшую войну. Признаюсь, её последствий я не заметил. Дороги здесь хороши, как почти во всех немецких землях, народ опрятен, города чисты и нет никаких следов разрухи. А ещё меня удивил Потсдамский дворец, вернее, оказанная встреча.
Представьте себе, что на подъезде к городку вас останавливает целый эскадрон прусских кирасир. Я даже малость оробел, уж настолько они выглядели внушительно. Мы снова вышли из возка и ожидали развития событий. Судя по тому, что Панин не беспокоился, а Алонсо иронично улыбался, рубить в капусту нас сегодня не собирались.
Подскакавший в одиночестве офицер был молод и, безусловно, ярок. Огромный жеребец, золотая кираса, мундир молочного цвета, высокие сапоги и двууголка с белым пером — всё вместе создавало великолепный образ! Эдакий галантный рыцарь нового времени.
— Кузен, рад видеть вас на прусской земле! Надеюсь, дорога была не очень тяжёлой? — прозвучал звонкий голос юнца, а сам он улыбнулся.
Чую, что он немного иронизирует, но без злобы. Да и не будешь же выяснять отношения с кронпринцем. А судя по форме, нас встречают знаменитые «Garde du Corps[3]», по словам графа, лучшая конница в мире. Что касается молодого офицера, то это мой двоюродный брат и будущий король Пруссии — Фридрих Вильгельм.
Далее случился небольшой конфуз. Два молодых адъютанта подвели осёдланного коня, а кузен предложил далее следовать верхом. А я снова возблагодарил бога за то, что он послал мне дона Алонсо. Испанец ещё в Санкт-Петербурге начал учить меня верховой езде. Продолжили мы в Брауншвейге, и уже в Гессене мне пригодились приобретённые навыки. Только моя езда на весьма спокойной кобылке, вызывала улыбки окружающих. Здесь же привели настоящего боевого жеребца, вызывающего у меня страх.
Но делать нечего, пришлось взбираться в седло. Благо мои штаны вполне подходят для верховой езды, без опасности натереть себе некоторые места. Их бы ещё подшить кожей, но это в будущем. Вообще, немцы вначале посмеивались над русским кафтаном и штанами. Но затем оценили простоту и удобство моей одежды. Да и не назвал бы я свои расшитые различными узорами наряды обычными. Ведь были ещё шёлковые рубахи, необычные шапки и мягкие сапожки с жёсткой подошвой. Я старался придерживаться своих первоначальных замыслов, и могу с гордостью сказать, что даже Панин задумался о смене своих кюлотов.
Только тогда я больше боялся свалиться с коня и опозориться на всю Европу. Но Фридрих Вильгельм, будто почуяв моё затруднение, особо своего скакуна не пришпоривал. Наша парочка достигла эскадрона, где гвардейцы отсалютовали мне палашами, а далее кавалькада проследовала в город.
Далее я уже перестал удивляться и просто наблюдал за происходящим, будто со стороны. Вот мы проезжаем высоченные ворота, и открывается вид на дворец. Но мне не удалось толком рассмотреть здание или статуи, стоящие при въезде. Ведь с обеих сторон длинной дорожки расположились пехотинцы, пожирающие нас глазами. Всё это сопровождалось звуками горнов и барабанным боем. Признаюсь, меня поразила и очаровала, увиденная картина. Подобной встречи я точно не ожидал.
Подскакав к ступенькам, мы с Фридрихом Вильгельмом спустились с лошадей. Вдруг стоящий рядом офицер махнул длинным жезлом, и во дворе стало тихо. Через некоторое время лакеи открыли высокие створки, и из дворца вышел невысокий мужчина, опирающийся на трость. Выпученные глаза, резкие черты лица и чёрный мундир с огромным орденом дополняли образ короля. Внимательно осмотрев замерших солдат, он перевёл взгляд на меня и племянника. Затем лёгкий кивок и снова зазвучала барабанная дробь.
Кузен указал мне на ступеньки, и мы подошли к Фридриху, встав рядом. Король продолжал наблюдать за действиями гвардейцев, не обращая внимания ни на что другое. Я тоже увлёкся происходящим на площади. Звук барабанов, резкие команды офицеров, топот сотен ботинок действительно завораживал. Ранее я видел смену караула в Санкт-Петербурге, но там было всего десяток солдат, а здесь их сотни.
Вначале перед нами проскакали кирасиры, вызвав на одутловатом лице монарха чувство гордости. Он даже выпрямил спину и выпятил грудь. Затем было достаточно быстрое перестроение пехотинцев и их проход перед нашей троицей.
Наконец, шествие прекратилось, осела поднятая пыль, и замолкли барабаны. Фридрих, будто выйдя из задумчивости, обернулся ко мне.
— Рад видеть вас в Пруссии, Иоганн. Надеюсь, вам понравился марш гвардейцев? Мой племянник поможет вам освоиться, а у меня ещё есть дела.
Мы с кузеном быстро подняли головные уборы, отсалютовав монарху, который резко развернулся и направился во дворец.
Уже позже, когда я разместился в предоставленных комнатах, ко мне зашёл Панин. Он придирчиво окинул взглядом весьма изящную обстановку гостиной и произнёс.
— Вам оказана великая честь! Обычно, Его Величество редко удостаивает подобным вниманием гостей. А здесь целый парад, пусть и небольшой! Ведь перед вами была прусская гвардия — это лучшие солдаты в мире!
Мысленно вздыхаю и решаю не сообщать графу, чья армия недавно била этих «лучших солдат». Мне порядком надоело выслушивать эти славословия. При этом нельзя ссориться с Никитой Ивановичем, ведь никто больше не расскажет мне столько полезных вещей о европейской политике. Поэтому буду терпеть, делая вид, что наивного Иванушку-дурачка очаровал приём и непрекращающееся двухнедельное восхваление Фридриха. Наставник и ранее часто упоминал о своём кумире, но знал меру. Сейчас же он стал излишне навязчивым.
[1] Отец Георга не хотел, чтобы сын повторил его ошибки в браке, женившись по договоренности, а не по любви (как это было у него), и хотел, чтобы у сына была возможность встретиться с невестой до объявления каких-то официальных намерений. Переговоры со шведской принцессой и герцогиней-консорт Гольштейн-Готторпской Гедвигой Софией Августой, которые велись с 1702 года, не привели ни к чему. В июне 1705 года под псевдонимом «месье де Буш» Георг посетил свою летнюю резиденцию Трисдорф в княжестве Ансбах, чтобы инкогнито разузнать перспективы брака с Каролиной Бранденбург-Ансбахской. Английский посланник в Ганновере Эдмунд Поли сообщил, что Георг был очарован её хорошим характером.
