Игра не для всех II. «Вторая Отечественная» (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
Так вот «ягодки» пойдут, если вся эта армада прорвется в Россию, ее грузинские и армянские владения, вступит на северный Кавказ… Тогда резня начнется пострашнее, чем в Киликии! Тем более, что к османам может присоединиться и местное население, лишь недавно «замиренное», а ныне активно настраиваемое против русских турецкими эмиссарами… Вон, поморские аджарцы уже за врага воюют! И ведь в случае полного успеха османов резать будут уже христианских подданных русского царя, не глядя, кто стар, кто млад, раненый перед тобой кубанский казак — или же беззащитная беременная женщина…
И всю эту османскую армаду должен остановить единственный русский корпус: сто пятьдесят пехотных батальонов и сто семьдесят пять казачьих сотен при трехстах орудиях. Численное превосходство на стороне противника — едва ли не трехкратное! Нет, до начала войны Русская Кавказская армия была полнокровной и состояла из трех корпусов — но второй и третий корпуса, а также пять казачьих дивизий уже успели перебросить на Восточный фронт… Соответственно, чтобы восполнить эту убыль, на Кавказ из Средней Азии принялись переводить второй Туркестанский корпус и Сибирскую казачью дивизию. Части которых, увы, на настоящий момент только находятся в пути…
С учетом особенностей театра военных действий, русское командование на Кавказе в сложившихся обстоятельствах приняло единственное верное решение — атаковать. Да, именно атаковать! Ибо перекрыть наличными силами сотни верст границы просто невозможно — пассивная оборона приведет лишь к тому, что турки, создав многократное превосходство на участках прорыва, сомнут ее, словно карточный домик. Учитывая же сложность рельефа местности и отсутствие разветвленных железнодорожный линий, сильно ограничивающих не только передвижение по долинам, запертым узкими перевалами, но и возможность свободно оперировать резервами, а также оперативно перебрасывать подкрепления… Одним словом, переход к обороне в настоящих условиях означал не только потерю инициативы — он обрекал армию на поражение.
Соответственно, для наступления армия была разделена на пять боевых групп, каждая из которых имеет свою задачу: первая и самая сильная под командованием генерала Берхмана действует в направлении на Эрзерум, имея в своем составе несколько боевых отрядов. Это ударный Саракамышский и прикрывающий его на флангах Ольтинский и Кагызманский. Вторая под началом заслуженного генерала Абациева (выходца из низов, успевшего заслужить три солдатских Георгия) уже успела овладеть Баязетом и наступает на Ван и Котур. Именно к ней и приписан Николай Андрианович… Третья, заметно меньшая группа прикрывает поморье, четвертая (также незначительная) — защищает границу с Персией. В свою очередь подразделения пятой группы составляют армейский резерв в Тифлисе и охраняют тылы.
Ничего не скажешь, толково…
План действий Кавказской армии разработал начальник штаба, энергичный, деятельный генерал Николай Николаевич Юденич — генерал заслуженный, боевой, награжденный Георгиевским оружием за Мукден. Там полк под его началом выдержал удар двух японских дивизий, сорвав охват русской армии японцами — и в том бою Николай Николаевич был дважды ранен… Так вот, начштаба успел воспользоваться «окном возможности» в тот момент, когда многочисленная османская армия еще только начала разворачиваться для генерального наступления. Турки сочли, что русские в связи со своей малочисленностью будут лишь обороняться — и были неприятно удивлены, когда группы Берхмана и Абациева вдруг перешли границу и, отбросив курдское ополчение да передовые подразделения регулярной армии, начали стремительное наступление!
Понятное дело, что вскоре османы начали вводить в бой основные силы. Но во встречном Кеприкейском сражение с группой Берхмана они понесли значительные потери, а Абациев прочно занял Баязетскую, Диадинскую и Алашкертскую долины, закрепившись на Тапаризском перевале и перевале Клыч-Гядук. Фланговые бои в Дутахской долине и Аджарии победителей не выявили — но, по крайней мере, контратака врага не возымела успеха.
Таким образом, несмотря на значительное превосходство османов в живой силе, кампания для последних началась крайне неудачно. Русское же командование (в лице, прежде всего, Юденича) выиграло не только ноябрьское пограничное сражение, прочно перехватив инициативу, но и столь ценное время на прибытие Туркестанского корпуса!
Конечно, оперативная пауза не могла быть сколько много продолжительной — но полковник Букретов очень надеялся, что времени добраться до второй пластунской бригады ему хватит. А там… А там штабной офицер, не особенно-то и искавший для себя ратной славы и боевых наград на Дальнем Востоке, собирался воевать — воевать всерьез! Историю притеснения грузин турками он знал превосходно, кубанские казаки также воевали с османами все время своего существования — и Николай Андрианович помнил об этом, а потому войну на Кавказе воспринимал для себя как нечто личное…
Понятное дело, что должность начштаба не предполагает личного участия в бою — но ведь случается всякое. Как правило, если в ходе боевых выбывает командир, то его обязанности временно исполняет начальник штаба… А командиры пластунов бывает, что и сами ведут людей в бой, доказывая, что достойны командования лучшими кавказскими воинами Русской императорской армии! За примерами далеко ходить не надо: всего месяц назад, во время Кеприкейского сражения командир Кубанской пластунской бригады генерал Михаил Алексеевич Пржевальский первым вошел в ледяную воду Аракса, ведя за собой пластунов на ночную вылазку…
Вот теперь и Николаю Андриановичу осталось только прибыть в бригаду, получить традиционный для всех офицеров пластунской бригады бешмет с газырями и башлыком, обязательный кинжал-каму на пояс, бурку — и в таком грозном горском одеянии хоть сразу в бой!
Глава 1
Последняя мысль вызвала невольную улыбку на лице полковника, придав ему несколько игривое настроение — и, подходя к выходу из вагона, он расщедрился, подав кондуктору серебряный рубль. Приняв «на чай», последний поспешно поклонился, радостно воскликнув:
— Благодарствую, ваше высокоблагородие! Храни вас Бог!
Николай Адрианович молча кивнул на прощание железнодорожному служащему, после чего спустился на перрон, тут же зябко передернув плечами от холода. Сарыкамыш, совершенно небольшой город с трехтысячным населением, встретил полковника пронизывающим до костей ледяным ветром-поземкой. И тот в один миг выбил из тела штаб-офицера уютное тепло первоклассного вагона, отчего последний лишь крепко стиснул зубы… Тем не менее, кубанку он снял и чинно перекрестился на кресты Михайловского храма, построенного в расположении 156-го Елисаветпольского полка. А водрузив ее обратно на голову, двинулся навстречу встречающим его двум обер-офицерам, спешно бегущим от головы эшелона.
Однако последние — штабс-капитан в сопровождение подпоручика (оба, кстати, совершенно славянского вида) — лишь подали на бегу воинское приветствие, проскочив мимо недоумевающего полковника. Последний в растерянности замер с поднятой к голове рукой, недоумевающе уставившись вслед офицерам, спешно рысящим к вагонам второго класса. Не совсем понимая, что происходит и где встречающие (ведь телеграфировали же заранее!), Николай Адрианович двинулся за штабс-капитаном и его спутником… Те, в свою очередь, подскочили к также покидающим вагоны прапорщикам (первый ускоренный, четырехмесячный выпуск Тифлисского пехотного юнкерского училища) — и до слуха полковника тут же донеслись заполошные, даже истеричные крики:
— Стройся! Стройся, быстрее!!!
Удивленный и несколько рассерженный происходящим, Николай Адрианович решительно подошел к суетящемуся штабс-капитану средних лет, с дрожащим пенсне на переносице, и в приказном порядке к нему обратился:
— Господин капитан [1], извольте объясниться, что происходит, к чему такая спешка?
Обер-офицер вновь подал воинское приветствие, вскинув руку к голове, после чего четко отрапортовал:
