Ольга Дорофеева - Свой путь
Вспомнив о моей славе исправного ординарца, Коновницын опять привлек меня к разъездам с поручениями; пока товарищи мои отдыхали, наслаждаясь солнечным днем и готовясь к битве, я носилась по полям от одного полка к другому, измучилась, устала, смертельно проголодалась. Бедный Зелант сделался похож на борзую собаку. Проезжая усадьбу Давыдова, я наткнулась на тихий заброшенный пруд. Искушение было слишком велико; зайдя в кусты, я хотела было искупаться, да вдруг сомлела от жары и усталости. Пришла в себя оттого, что надо мной хлопотала неизвестная девица: её одежда была иностранной и скорее мужской, но говорила она по-русски и представилась Екатериной Ермоловой. На мой вопрос, не родственница ли она генералу Алексею Петровичу, смутилась и отвечать не захотела. Я сразу же почувствовала к ней расположение: возможно, как и я, она таилась от многих, имея необычную для женщины цель. При этом перепутать её с мужчиной было невозможно, настолько она была миловидна; ни коротко обрезанные волосы, ни одежда в этом не помогли бы. Не имея мужества бросить её без покровительства, я решилась взять её на вечно пустовавшее место денщика.
Случилась со мной и ещё одна странность: от жары и недосыпа в голове помутилось, то и дело мне мерещилось, будто с нами была ещё одна девица, похожая на крестьянку в обносках, но с зелеными волосами. Вот что делает с человеком усталость!»
— Горячая… Держи, но осторожно, не обожгись, — Катя перебросила Надежде черную, дымящуюся картофелину.
— Ух, первый раз за день поем нормально! А где ты картошкой разжилась?
— Так Мара накопала, — девушка показала на русалку, усевшуюся в стороне, подальше от костра. — На поле где-то…
— А ты… — Надежда замолчала, потом спросила, словно стесняясь: — Ты видишь её?
— Конечно! А ты разве нет? — удивилась Катя.
— Я… Думала, мерещится. Набегалась за день, вот и туман в глазах. А это помощница твоя?
— Нет, — Катя засмеялась. — Это русалка. Смешная ты, Шура!
— Русалка, — задумчиво повторила Надежда. — Почему ты назвала меня Шурой?
— Так ты — Александра Азарова, правда же? Я видела про тебя фильм.
— Фильм? Надобно мне ложиться, думать уже сил нет. Только на случай запомни, что я — Александр Александров, а не Шура Азарова. И не припомню, чтобы встречала кого-то из этой фамилии.
— Ну да, ты же выдаешь себя за мужчину.
— А ты? На тебе мужская одежда.
— Как тебе объяснить? Просто я живу не здесь. В моем мире такая одежда — совершенно нормальная для девушки.
— И срезанные волосы? — не поверила Надежда.
— И волосы. Я, — Катя решилась, — живу в будущем. И знаю всё, что будет дальше!
— Хорошее это у тебя умение, — одобрила Надежда.
— И что, ты у неё ничего не спросишь? — раздался голос Мары. Оказывается, она незаметно подошла поближе и слышала весь разговор. — Например, кто завтра победит?
— Зачем? — Девушка-улан поворошила палкой золу, выкатила ещё одну картошку. — И так знаю. Мы победим, будет на то Божья воля.
— А если не вы?
— Тогда потом победим. Но я не откажусь послушать на сон грядущий сказку про будущее, — она завернулась в шинель и легла. — Что там будет? Наверное, всё переменится?
— Многое, — кивнула Катя. — Города станут большими, дома высокими, во много этажей. Не в три, а в сто тридцать три. Не из дерева и кирпича, а из стекла, металла и бетона. На лошадях ездить не будут — на автомобилях. И ещё будут летать на самолетах, за несколько часов — сразу в другую страну. Например, из Москвы в Париж…
— Она уже спит… — тихо прервала её Мара.
— Намаялась, бедная.
Несколько минут прошло в полной тишине, потом Мара шепотом спросила:
— А что ещё ты хотела ей рассказать?
— Не знаю. Может, про синематограф?
— Это всё культурная программа. А по существу? Про декабристов, революцию, мировые войны?
— Ой, надо ли это? — усомнилась Катя. — Она только расстроится, а изменить всё равно ничего не сможет.
— Наверное, — русалка тоже легла прямо на землю, на щетину сухой травы. — Наверное, не сможет. А говорят, что главное — захотеть. Давай спать?
— Нет, погоди. А ты думаешь, что можно повлиять на историю?
— Из прошлого? Почему бы и нет? Только изменение должно быть значительным, чтобы и результат стал достаточно сильным.
— Значительным? А как же эффект бабочки? — блеснула познаниями Катя.
— Не верь, — Мара покачала головой. — Что такое — одна бабочка? Не склюет птица её, склюет другую. Даже пусть умрет эта птица — родится другая. Будет им где жить, чем питаться — выживут не три птенца из кладки, а четыре. Вот и нету следа от твоей бабочки. Это как листья на дереве: какой растет, какой засохнет, а дерево живое. Даже смерть человека не всегда может повлиять на ход истории. То есть, конечно, что-то он не сделает, детей не родит, но это ерунда по сравнению с войнами и переворотами.
— А если важного человека убить? Ленина, например?
— Может быть, — одобрила русалка. — Соображаешь! Только ты его сейчас не достанешь. Его ещё и в проекте нет!
Они тихо засмеялись.
— Не туда мы с тобой перенеслись!
— Вот и нет, — возразила Мара. — Очень даже туда. Ты подумай: Бородино! Главное сражение войны! Завтра здесь решается, кто победит. Разве это не поворотная точка?
— Эх, мне бы сюда пулемет!.. — Катя легла рядом с Марой и мечтательно уставилась в небо на звезды. — Всего один! Я бы им завтра показала!
— Ты хочешь, чтобы русские выиграли Бородинскую битву? Удержали Москву?
— Ну да! Ты сама сказала: должно быть важное событие.
— Но тогда Россия победит Наполеона, как это произошло в настоящей истории. А значит, ничего не изменится. Поменяются некоторые даты, описания сражений, списки убитых и выживших — но дальше всё пойдет своим чередом.
— Не понимаю… Что же должно произойти? Наполеон должен победить в войне, что ли?
— Я об этом и не подумала, — театрально удивилась Мара. — А ведь это вариант! Какая ты умная, Катерина!
— Так!.. — воодушевленно продолжала девушка. — Допустим, победит Наполеон. Что произойдет с Россией?
— Вряд ли она распадется на несколько стран. Возможно, отделятся польско-литовские территории, но дробить остальное Франции будет невыгодно. Даже менять императора. Гораздо проще и эффективней оставить того же, но под контролем французов.
— Протекторат? Более передовой европейской страны? А что, интересно! Возможно, такое управление послужит на пользу России?
— А ты помнишь, что будет во Франции через два года? — предостерегающе спросила Мара.
— Понятия не имею. Хотя… Наполеона свергнут и восстановят монархию?
— Вот именно! Но, выиграй он войну с Россией, этого не произойдет. Ведь союзные войска в основном состояли из русских корпусов! При взятии Парижа, кстати, погибнет много тысяч человек, цвет русского воинства. А они могли бы сыграть свою роль при восстании декабристов…
— Но ведь восстания тогда не будет?
— Сложно сказать. Многое зависит от Франции и Наполеона лично. Даже сейчас, в двенадцатом году, он уже слишком непопулярен; думаю, больше пяти лет не продержится. Что же будет дальше?
— С одной стороны, он будет слишком слаб, чтобы удержать власть, с другой — слишком силен, чтобы интервенция могла победить его одним ударом. Францию ждет гражданская война? А что, если… — Катя замолчала. — Если он пойдет на сделку с французской аристократией?
— Ты неплохо разбираешься в истории, — заметила Мара. — И в политике.
— Я люблю исторические фильмы, — не без удовольствия ответила девушка.
— Полезное увлечение! Тогда скажи, как ты считаешь: если во Франции будет восстановлена монархия, то сохранят ли они протекторат над Россией? Или вернут императору самостоятельность как жест доброй воли?
— Ты не поняла! Я говорила про сделку! Сделку, а не капитуляцию! Подумай сама: что устроило бы Наполеона взамен Франции?
— Что? Ты думаешь?.. — Русалка казалась ошарашенной.
— Вот именно! Россия! Он возьмет себе Россию! А это значит — ни войн, ни революций, ни восстаний. По крайней мере, тех, что были у нас. Вместе с ним в страну переедет множество французов, начнет развиваться промышленность, культура. Всё станет другим, — Катя мечтательно улыбнулась. — А мне понравилось придумывать другую историю. Это как компьютерная игра.
— Игра? Я думала, ты хочешь не только придумать, но и переделать!
— Да что ты! Как? Я же говорила: нет, нет у меня пулемета! И вообще, я не стала бы стрелять в людей.
— Стрелять не надо. Можно очень просто сделать так, чтобы Россия капитулировала после Бородинского сражения.
— Очень просто?
— Конечно! Кто на войне самый главный?
— Главнокомандующий? Кутузов?
— Теперь смотри, — Мара приподнялась на локте и показала рукой на холм, где виднелся силуэт стреноженного коня Надежды. — Там французы. А там, — взмах на восток, где уже занималась тонкая полоска рассвета, — штаб, ставка. Понимаешь?
