Александр Рибенек - Любовь колдовская...
— Да ты не боись, не трону! — старуха дотронулась до нее рукой. — Дюже любишь?
Девушка закивала головой.
— Больше жизни люблю, бабушка! Без него мне не жить на этом свете!
Старуха пристально посмотрела на нее снизу вверх.
— Ладно, девонька, я тебе подсоблю, — совершенно неожиданно для Алены сказала она. — Ты принесла с собой чего-нибудь евонное?
Девушка достала носовой платок и бережно развернула его.
— Здеся волосы. Я состригла клок, когда он спал… И утирка тож евонная.
Старуха взяла носовой платок и заковыляла к печи. Она взяла ухват и вытащила оттуда горшок с зельем. Потом вытряхнула туда волосы и вернула платок обратно Алене.
— На, возьми, мне она без надобностев. Возверни ее Ваньке…
Алена быстро спрятала платок на груди и принялась наблюдать, как колдует старуха. Та низко-низко наклонилась над горшком (так, что клубы пара скрыли ее лицо) и что-то быстро зашептала. Алена стояла ни жива, ни мертва, боясь пошевелиться и разрушить колдовские чары. Много вопросов крутилось у нее в голове… Бабка ведь знала, что она придет к ней. Откуда? Даже зелье уже приготовила… И почему бабка Василиса, зная, что она хочет приворожить Ивана, все-таки взялась ей помогать? Этот вопрос мучил ее особенно сильно. Но спросить старуху об этом она не решилась…
Бабка Василиса закончила колдовать, сняла с полочки маленький глиняный кувшинчик и зачерпнула им дымящееся варево. Алена даже глаза закрыла, она думала, что старуха сейчас обвариться. Но та подошла к ней и ткнула ее рукой с зажатым в ней горшочком.
— На, держи! Смешаешь с каким-нибудь питьем и дашь ему выпить… Только смотри, девка, о том, что это я тебе пособила, никому ни слова! Сболтнешь, пусть даже и нечаянно, прощевайся с жизней! Поняла?
— Поняла, бабушка! Благодарствую!
Алена схватила заветный кувшинчик и опрометью бросилась прочь из дома. Старуха посмотрела ей вослед и тихо произнесла:
— Прости меня, Дарьюшка, так надо…
Когда Дарья вернулась к месту ночевки своих, ее встретил отец, крупный, кряжистый казак с загрубевшими от тяжелого физического труда руками. По его виду девушка поняла, что ничего хорошего ждать не приходилось.
— Ты где была, Дарья? — строго спросил отец, уперев руки в бока. — Где шлялась всю ночь?
— Гуляла, — ответила она.
— Гуляла? — его глаза гневно сверкнули. — Знаю я эти прогулки! Опять к Ваньке бегала? Ты что ж творишь, стерва? Вся деревня уж знает!.. Позоришь семью!.. Гляди, Дашка, принесешь в подоле, убью!
Она вздрогнула. В словах отца было столько злости, что ей стало страшно. Но пути назад уже не было…
— Иди, буди наших, — сказал отец. — Будя им спать, работать пора. Да гляди, не засни у меня, не то вожжами отхлещу!
— Я в комсомол хочу вступить, — вдруг сказала Дарья.
— Чего? — не расслышал отец.
— Хочу вступить в комсомол, — повторила девушка.
Она ждала, что отец взорвется, начнет ругать ее, но он вдруг улыбнулся.
— Вот это дело, дочка! Вступай, коли хочешь, неволить не буду… Ну, ступай, ступай…
Дарья удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала. И в этот момент боль вдруг стальными тисками сжала сердце. Она охнула и схватилась рукой за грудь.
— Ваня! — прошептала она.
— Что такое? Что с тобой? — всполошился отец и крикнул. — Мать, иди скорей, Дашке плохо!
— Ничего, ничего, зараз отойдет, — прошептала девушка, превозмогая боль.
Она уже знала, что с ее любимым случилось что-то страшное…
Иван столкнулся с Аленой, когда подходил к стану. Девушка шла быстрым шагом, но, увидев его, остановилась. В руках она держала крынку молока.
— Здравствуйте, Иван Андреич, — поздоровалась она, потупив взор.
— Здравствуй, Алена, — ответил он, чувствуя неловкость оттого, что девушка заметила его возвращение. — Куда это ты бегала поутру?
— На хутор. Вон, молочка парного принесла… Не хотите испить, Иван Андреич?
— Это можно, — согласился он, принимая от нее крынку…
Вкус у молока был какой-то странный. Голова закружилась, руки вдруг ослабели, пальцы разжались, и крынка полетела на землю, разбившись вдребезги.
— Что с вами, Иван Андреич? — как сквозь сон услышал он голос девушки.
— Ничего страшного, — ответил он и затряс головой. — Прости, я разбил твою крынку!
— Ничего, ничего, Иван Андреич! — защебетала она. — Может, вам помочь? Обопритесь на меня, я доведу вас.
— Не надо! — решительно отказался он. — Все нормально…
И потерял сознание…
Он очнулся и увидел перед собой встревоженное лицо Алены. Иван не знал, сколько провалялся без сознания. Головокружение прошло, но ощущение того, что что-то изменилось, осталось. Мысли с трудом ворочались в голове, и поначалу Иван никак не мог понять, что с ним и где он находится. С удивлением огляделся он по сторонам, и тут его взгляд наткнулся на Алену. Иван вдруг совсем по-другому посмотрел на эту девушку. Красивая, работящая, из бедняцкой семьи… И, кажется, без ума от него. Впрочем, ему она тоже нравилась, и чем дольше Иван смотрел на нее, тем больше раскрывались его глаза. Как же он раньше не обращал внимания на эту скромную девушку?
Иван встал на ноги и сказал:
— Алена, не говори об этом никому. А то пойдут, понимаешь, разговоры… Ни к чему это! Сам не пойму, что случилось…
Девушка с готовностью кивнула головой. Иван улыбнулся ей и сказал:
— Ну, что, Алена, пошли? Наши, поди, уже проснулись…
II
Напрасно Дарья ждала ночью своего возлюбленного на обычном месте встречи. Не пришел он и на следующую ночь. Обуреваемая дурными предчувствиями, она пошла к стану, где в дни жатвы располагалась хуторская артель по совместной обработке земли.
Она немного не дошла до места ночевки артели, когда увидела два темных силуэта на фоне ночного неба. Один из них принадлежал девушке, другой — мужчине. Дарья почувствовала, как заныло сердце. Мужчиной был ее Иван! Его фигуру она узнала бы из сотни, из тысячи других мужских фигур! Но вот кем была его собеседница, и что они делали ночью вдвоем вдали от стана?.. Страшное подозрение зародилось в ее душе. Разум отказывался верить, но любящее сердце говорило ей, что случилось то, чего она все время подсознательно боялась…
Дарья бесшумно, как зверь, подобралась поближе. Так, что стали слышны голоса…
— Ванечка, как же мне хорошо с тобой! — услышала она женский голос, который сразу признала. — Я ить давно тебя люблю, сызмальства, когда ты только возвернулся со службы! Я ишо девчонкой сопливой была… Мне и зараз страшновато! Вдруг открою глазоньки, а это — сон!
— Дуреха ты, Аленка! — ответил ей Иван, прижимая к себе.
Они поцеловались. Дарья еле сдержалась, чтобы не завыть в голос от сильной душевной боли. Ее Ванечка, оказывается, гуляет с другой!..
Потихоньку она отползла назад и побежала обратно. Слезы душили ее, она хватала воздух широко открытым ртом, но его все равно не хватало. Споткнувшись, девушка упала на землю и осталась лежать, вцепившись пальцами в почву, содрогаясь от рыданий…
На следующий день Дарья отпросилась у отца и отправилась в артель. Ей необходимо было повидать Ивана, посмотреть ему в глаза. И повод был. Девушка заранее написала заявление о вступлении в комсомол. Нужна была рекомендация или двух комсомольцев, или одного коммуниста. Иван был секретарем партячейки…
День выдался жарким. Солнце палило нещадно, по лбу, по спине тек пот. Изредка налетавший ветерок поднимал с дороги тучу пыли, гоня ее впереди себя. А по обеим сторонам тихо перешептывались тугие, налитые спелым золотом колосья пшеницы.
Дарья еще издалека услышала шум работающих лобогреек и крики работников артели. Собрана была уже большая часть хлеба, работы оставалось на день-два. Она остановилась на краю поля и, прислонив ладонь козырьком ко лбу, принялась вглядываться в работающих мужчин и женщин. Девушка пыталась определить, на какой из косилок сидит Иван.
— Кого ищешь, девонька? — услышала она позади себя женский голос.
Девушка обернулась. Перед ней стояла тетка Степанида, которая в артели работала стряпухой. Она весело смотрела на Дарью, сверкая белозубой улыбкой.
— Здравствуйте, тетка Степанида! — поздоровалась девушка.
— Здравствуй, здравствуй, Дарьюшка! — ответила та. — Кого ищешь? Ивана, что ль?
Дарья кивнула головой, чувствуя, как начинает заливаться краской лицо, и горят уши.
— Он в поле, — сказала стряпуха. — Обожди трошки, скоро буду скликать всех на обед, там и погутаришь с ним. А пока поболтай со старухой…
— Спасибо, тетка Степанида! — поблагодарила ее девушка.
Пока обед доспевал, Дарья поговорила немного со стряпухой. Болтали о разном, о несущественном. Но у девушки возникло ощущение, что эта пожилая женщина жалеет ее. Это проскальзывало и в ее обращении с Дарьей, и в интонациях голоса, и во взгляде. И от этого девушка чувствовала себя неловко…
