Вячеслав Коротин - Флоту — побеждать!
— Судя по масштабам, — мрачно процедил Вирен, — это не одиночная мина, это целый «букет». Нам могло бы и хватить… Тем более, что эта банка, наверняка, далеко не единственная. Будем ждать тралящие суда на подступах к Артуру…
— Дымы больших кораблей с оста! — резануло криком сигнальщика одновременно с докатившимся звуком взрыва.
Офицеры одновременно развернули бинокли в упомянутом направлении. С востока действительно приближались дымы. Причём без труда можно было разобрать, что принадлежат они крупным кораблям.
— Явно сам Того пожаловал, Роберт Николаевич, — опустил бинокль Попов. — Успеем ли дождаться «Всадника» с «Гайдамаком»?
— Не успеем, так пойдём в порт наудачу. Выйти ведь мы из него смогли.
— Головным — «Микаса», — начал докладывать сигнальщик, — за ним трёхтрубный броненосец, двухтрубный следующий. Дальше пока не вижу.
— Можно не сомневаться, господа, — хмуро пробурчал командир крейсера. — Брать курс на створ. Иначе размолотят нас макаки за милую душу. Иметь ход десять узлов.
Недалеко от борта «Гайдамака» опять шибануло фонтаном взрыва. На этот раз значительно более скромно, чем в предыдущий. То есть затралили одиночную мину, а не «букет», как за несколько минут до этого.
— Да уж, господа, видать японцы этой ночью очень постарались, — Попов-2й не скрывал своего удивления. — Так плотно наставить мин за одну ночь…
— И это притом, что отряд наших миноносцев выходил этой ночью в море, а на рейде находились дежурные суда, — Вирен не скрывал своего раздражения. — Ведь мы возле русского порта, а японцы действуют столь нахально, как будто это рейд Сасебо или Такесики. Мы осторожничаем, а они наглеют. К тому же, надо заметить, что такой «букет» как тот, что рванул первым, с миноносца не поставишь — явно действовал минный транспорт.
— Да уж, — согласился старшой. — Обнаглели японцы — совершенно нас не боятся.
— Будем надеяться, что в ближайшее время они поплатятся за свою дерзость.
«Баян» уже приблизился к «Гайдамаку» и Вирен прокричал в рупор его командиру кавторангу Колюбакину:
— Благодарю за чистую воду Владимир Владимирович!
— Протраленный фарватер отмечен вешками. Счастливо!
«Пахари моря» продолжили своё занятие, а крейсер вскоре встал на своё место дежурного по рейду.
* * *— Что происходит? — на мостик «Петропавловска» поднялся великий князь Кирилл Владимирович. — Сегодня же эскадра должна была выйти в море.
— Доброе утро, ваше высочество, — Макаров попытался дать понять члену императорской фамилии, что «вежливостью королей» является не только точность, но и просто вежливость. — На внешнем рейде обнаружены мины, и сегодня эскадра в море не выйдет.
И на одутловатом лице великого князя вполне явственно было выражено, что нынче он находится в состоянии «послевчерашнего», и даже морской ветер на расстоянии полуметра от адмирала не смог помешать тому почувствовать соответствующее амбре…
— Да? Тогда, с позволения вашего превосходительства, — Кирилл всем своим видом показывал, что никакого «позволения» ему на самом деле не требуется, — я сегодня съеду на берег. У меня есть кое-какие дела в Артуре.
— Не смею препятствовать, ваше высочество, — Степан, как и реальный Макаров, и не рассчитывал на хоть какой-нибудь прок от пребывания этого алкаша в штабе флота.
— Буду иметь ввиду, адмирал, — двоюродный брат императора не стеснялся показать кто здесь представитель дома Романовых, а кто «наёмный служащий».
А адмирал Того, хоть и раздосадованный тем, что русские корабли так и не вышли на внешний рейд, начал бомбардировку крепости. В ответ загрохотали Электрический Утёс и батареи Тигрового Хвоста. Да, количество орудий бивших по японцам было ничтожно мало по сравнению с тем, что находилось на их броненосцах и крейсерах, но, как говорил сам Нахимов: «Пушка на берегу стоит целого корабля в море». Береговые батареи вполне успешно отбивались от японской эскадры, хотя артиллеристы, от самого распоследнего подносчика снарядов, и вплоть до командиров батарей отзывались о моряках в это время исключительно матерно. Только «Баян», бывший дежурным по рейду, отвечал из своих орудий вражеским кораблям.
На берегу вырастали султаны разрывов и издали казалось, что на батареях не может остаться уже ничего живого, однако артиллерия крепости продолжала достаточно бодро огрызаться и даже добилась кое-каких успехов: были отмечены два взрыва на «Микасе» и один на «Хастусе». Причём на последнем рухнула грот-мачта.
— Представляю как злобствует сейчас Стессель, — усмехнулся начальник штаба Макарова.
— Пусть себе, — мрачно ответил командующий. — Нам с ним детей не крестить. А по эскадре распорядитесь передать, Михаил Павлович, что завтра мы выходим в море.
— Куда?
— Прогуляемся до Эллиота. Георгий Владимирович!
— Слушаю, ваше превосходительство! — немедленно отозвался Дукельский.
— Пригласите ко мне к трём часам Матусевича.
— Есть!
— Ступайте!
Флаг-офицер немедленно слетел с мостика и отправился на катере к миноносцам Первого отряда.
Степан пытался представить, что же делать дальше. В стратегическом плане. Ну да — «Петропавловск» он пока спас, «Победу» — тоже. А дальше-то что делать? Теперь ведь, при планирующейся активности флота «Хатсусе» и «Ясима» на мины могут и не въехать… Ведь только наличие у русской эскадры всего двух боеспособных броненосцев в покинутой Степаном реальности позволило Того принять решение разделить свой Первый отряд на две бригады для регулярного обстрела Порт-Артура. Теперь может и не посметь.
А ведь скоро очередная атака брандеров. И что делать после её отражения? Не всовываться из порта, имитируя, что выход закрыт? — Не поймут. Продемонстрировать готовность эскадры к бою? — Японцы запросто могут перенести высадку своего десанта в Бицзыво, дата которой известна, и во времени, и в пространстве — гадай потом…
— Доброе утро, Степан Осипович! — оторвал адмирала от мыслей о будущем подошедший Верещагин.
— Здравствуйте, Василий Васильевич, — протянул руку художнику Макаров. — Что-то вы поздновато сегодня поднялись.
— Да нет, как обычно. Просто увидел, что эскадра в море не идёт, задержался на шканцах и сделал несколько набросков внутреннего рейда.
Один из самых выдающихся флотоводцев русского флота, и, пожалуй, самый известный художник-баталист России были очень похожи: оба высокие, статные, с роскошными бородами, оба, кстати, георгиевские кавалеры, причём Верещагин получил крест даже раньше Макарова — ещё в 1868 году, когда юным прапорщиком возглавил контратаку своих солдат при обороне Самарканда. Других наград не признавал, но «Георгия» всегда носил с гордостью…
— Не выходить решили, как я понимаю, из-за мин на внешнем рейде.
— Именно так. И, как можно убедиться, не зря. Хороши бы мы были, если бы заработали ещё одну минную пробоину.
— А что дальше планируете?
— Сегодня тралить внешний рейд, ночью вывести усиленную дежурную группу, чтобы японцы не посмели сунуться сюда опять со своими «сюрпризами», а завтра всё-таки выйдем в море с четырьмя броненосцами и четырьмя крейсерами. Ну и миноносцами Первого отряда.
— Куда?
— Василий Васильевич, а вы не японский шпион? — улыбнулся командующий.
Но округлившиеся глаза Верещагина показали, что шутка «из будущего» адекватно воспринята не была.
— К Эллиоту, — поспешил Макаров убедить своего доброго знакомого в том, что полностью ему доверяет. — Очень привлекательное место для Того, чтобы устроить там маневренную базу. Пока ещё они вряд ли успели приступить к её оборудованию, но мы постараемся приготовить нашим узкоглазым друзьям парочку-другую сюрпризов.
— Не буду спрашивать каких, чтобы вы опять не заподозрили во мне японского шпиона, — художник, кажется, оказался способным учеником в плане восприятия чувства юмора двадцать первого века. — Пойду, пожалуй, перекушу, а то сегодня пока ещё и не завтракал практически.
— Я тоже. Не возражаете, если я приглашу вас на завтрак к себе в салон?
— С благодарностью принимаю приглашение.
Завтрак. Общение с начальником «земноводного» отдела штаба полковником Агапеевым на предмет взаимодействия с береговыми батареями и возможности передачи десантных пушек Барановского крепости. Обед. Беседа с начальником Первого отряда миноносцев каперангом Матусевичем. Общение с командиром «Амура» Ивановым. И так далее…
К концу дня Степан чувствовал себя выжатым как лимон, и с трудом представлял как реальный Макаров мог выдерживать такое адское напряжение на протяжении целого месяца своего нахождения в Порт-Артуре…
Глава 2
Когда капитан третьего ранга Николай Степанович Марков назвал своего сына Осипом, он думал о внуке. Имя которому уже тоже было выбрано. За двадцать один год до рождения. Молодой офицер до жути хотел, чтобы в далёком будущем появился адмирал Степан Осипович Марков — почти полный тёзка его кумира.
