Мэри Джентл - Том I: Пропавшая рукопись
Аш было восемь лет, когда ее изнасиловали двое наемников.
Девственницей она, ясное дело, не была. Вся ребятня в лагере перепихивалась ночью под вонючими овчинами, а у Аш к тому времени были и постоянные дружки. Но эти двое наемников были не восьмилетки — взрослые мужики. У одного хватило порядочности напиться в стельку.
Другой был достаточно трезв, чтобы заметить, что соплячка всхлипывает. Такая неблагодарность заслуживала наказания. Он накалил острие кинжала в костре и провел ей острием по скуле от глаза к уху. Девчонка не угомонилась, так что он резанул еще раз и рассек щеку параллельно первому надрезу.
Аш взвизгнула и вырвалась у него из рук. Кровь заливала ей щеку. Девочка еще не справлялась с мечом или топором, хоть и начала уже учиться, но у нее хватило силенок поднять взведенный арбалет, брошенный кем-то на телеге, и в упор пристрелить первого насильника.
Кинжал вспорол ей другую щеку, но теперь это был честный удар, без всякого садизма. Парень бил насмерть, да только промахнулся.
Перезарядить арбалет в одиночку она не могла, но и убегать не стала, а нашарила под трупом мясной нож и воткнула его в бедро солдата, точно перерезав бедренную артерию. Он истек кровью в считанные минуты. Аш оказалась способной ученицей и помнила, куда целить.
В лагере наемников убийством никого не удивишь, но восьмилетка, уложившая двух взрослых вояк, заставила обратить на себя внимание.
Первое отчетливое воспоминание детства Аш сохранила о дне суда. Ночью прошел дождь, и под утренним солнцем от поля и перелеска поднимался пар. Косые лучи высвечивали сквозь дымку палатки, фигуры грубых вояк, котлы, телеги, козлов, прачек, шлюх, капитанов, коней и флаги. Ярко горели отрядные цвета на эмблемах и плащах. Аш смотрела на большой раздвоенный штандарт с изображением креста и зверя, вдыхала прохладный воздух раннего утра.
Бородатый мужчина присел на корточки, чтобы заговорить с ней. Она была мала ростом для своих восьми лет. Аш увидела свое лицо, отраженным в блестящих пластинах нагрудника.
Большие глаза, растрепанные серебристые патлы и три незаживших шрама: два на левой щеке, один на правой. Вроде племенного знака каких-нибудь диких скифов.
Она поглубже вдохнула, ощутив запах дыма, конского помета и мужского пота; увидела вдруг, словно со стороны: большой мужчина на корточках и перед ним крошечная девчонка с растрепанными кудряшками, в заплатанных штанах и в лохмотьях камзола, полы и рукава свисают до земли. Босоногий ребенок с круглыми от страха глазами — и с обломком большого охотничьего ножа, перезаточенного в кинжал по детской руке.
Тогда она впервые осознала, что красива.
Бессильный гнев заставил кровь барабанами застучать в ушах. Если бы знать, как использовать эту красоту! Бородатый мужчина, капитан отряда, спросил:
— У тебя отец или мать живы?
— Не знаю. Может, кто из них и отец, — она наугад ткнула пальцем в толпу солдат. — А матерью никто себя не зовет.
Худощавый солдат, стоявший рядом с капитаном, негромко подсказал:
— Один из убитых имел глупость оставить заряженный арбалет. Можно сказать, сам нарвался. Что касается девчонки, прачки сказали, что она не девственница, но и шлюхой ее никто не кличет.
— Если она достаточно взрослая, чтобы убивать, — капитан оскалился сквозь медную проволоку усов, — значит, и достаточно взрослая, чтобы отвечать за убийство. Выпороть ее на телеге.
Раздался звонкий, тонкий, но отчетливый голосок:
— Меня зовут Аш. Они сделали мне больно, и я их убила. Если кто-то еще сделает мне больно, я его тоже убью. И тебя убью.
Аш получила положенную порку, с добавкой за дерзость и нарушение дисциплины. Она не плакала. Потом один из арбалетчиков дал ей обрезанную по росту куртку и тряпичный нагрудник с соломенными валиками вместо доспехов, и девочка с гордостью напяливала его всякий раз, когда училась обращению с оружием. Месяц-другой она считала того арбалетчика своим отцом, но вскоре поняла, что его доброта была минутной прихотью.
Несколько позже, когда ей почти исполнилось девять, по лагерю прошел слух, что появился Лев, рожденный Девой.
2Маленькая Аш сидела, прислонившись к стволу сухого дерева, и внимала рождественскому представлению. Подстеленная шкура отчасти защищала седалище от холода промерзшей земли.
Шрамы заживали медленно и до сих пор ярко выделялись на бледной коже. Когда она, вместе с компанией лагерной беспризорной ребятни, выражала свое восхищение пронзительным визгом, изо рта вырывалось белое облачко пара. Страшный Дракон (человек, закутанный в дубленую конскую шкуру, с конским черепом, привязанным на макушке), топоча ножищами, ковылял через сцену. На шкуре еще сохранились волосы, и длинный хвост развевался пониже спины. Рыцарь Пустых Земель (отрядный сержант, одолживший у кого-то отличные доспехи) взмахнул копьем и промахнулся с чрезвычайным искусством.
— Прикончи его! — выкрикнула девчонка по имени Ворона.
— Загони ему копье в зад! — поддержала Аш.
Ребятишки, сбившиеся в кучу вокруг дерева, презрительно свистели и гомонили.
Ричард, маленький черноволосый парнишка с красным родимым пятном на щеке, прошептал:
— Я точно умру. Потому что Лев родился. Я слышал, сам лорд капитан сказал.
Аш уже готовилась поднять его на смех, но последняя фраза согнала с ее лица презрительную ухмылку.
— Когда? Где? Когда, Ричард? Когда ты слышал?
— В полдень. Я принес воды в палатку, — с гордостью добавил Ричард.
Аш пропустила мимо ушей его претензии на статус пажа. Она сунула нос в кулачок, отогревая дыханием озябшие пальцы. Дракон с Рыцарем не в шутку разошлись. Видать, им тоже холодно. Аш поднялась и потерла онемевший зад сквозь шерстяные штаны.
— Ты куда это, Аши? — спросил сосед.
— Пойду отолью, — гордо объявила она. — А тебе со мной нельзя.
— Не больно-то и хотелось!
— Мал ты еще! — пустив эту прощальную стрелу, Аш стала пробираться через толпу детей, коз и собак.
Небо нависло над головой ледяной оловянной миской. От реки поднимался белый туман. Хоть бы снег пошел, что ли, хоть немного бы потеплело! Шаркая обмотками из тряпья, заменявшими ей башмаки, Аш пробралась к заброшенным хижинам, или, может быть, старым овинам, которые служили зимними квартирами офицерам отряда. Вокруг жались к земле солдатские палатки. Люди теснились у костров, согревая руки и лица и выставив задницы на мороз. Аш проскользнула у них за спинами.
Обогнув ферму, она едва успела юркнуть за бочку с водой, над которой на добрую ладонь торчала глыба льда. Они как раз выходили через заднюю дверь.
— …Пешком, — закончил фразу капитан. Остальные, звеня доспехами, шли следом. Тощий священник и двое доверенных лейтенантов, те самые, которые, по сведениям Аш, могли (когда-то) претендовать на благородное происхождение.
Капитан словно родился в броне. Полный доспех — от кирасы с наплечниками до железных башмаков со шпорами — и все точь-в-точь по его мерке. Только шлем с забралом он нес под мышкой. Металл начищен до зеркального блеска, да в такую погоду сиять ему не с чего. Посреди грязного двора капитан казался белой статуей; Аш только теперь поняла, откуда взялось выражение «белые доспехи». Только рыжая борода и кожаные ножны не в тон.
Аш присела на пятки, вцепившись онемевшими пальцами в промерзшие клепки бочонка. Трое в полной броне прошагали мимо. Стальные пластины звенели и скрежетали — словно фургон с солдатской кухней на ухабах.
Вот бы ей такие доспехи! Не столько любопытство, сколько завистливое восхищение потянуло ее вслед за маленькой группой мужчин, уходивших к лесу. Тогда можно бы ничего не бояться! Да еще знать, что носишь на себе целое состояние!.. Аш побежала быстрее, чтобы не отстать.
Небо стало бронзовым. Несколько снежных хлопьев легли на ее волосы (будь они почище, были бы почти того же цвета). Нос и уши у нее горели, а пальцы стали сине-багровыми. Зимой всегда так, она привыкла и не думала об этом. Даже не стала плотнее кутаться в камзол, из-под которого торчала грязная рубашонка.
Четверо впереди — капитан, отрядный священник и двое молодых лейтенантов — шли в непривычном молчании. Они миновали линию часовых. Аш проскользнула мимо, пока капитан говорил с патрулем.
Странно, что они идут пешком. Вверх по крутому склону к лесной опушке. На краю леса, оказавшись перед буреломом выше роста взрослого мужчины (вот где дров на всю жизнь хватит!), она поняла: лошадь здесь не прошла бы. Даже боевой конь.
Теперь трое солдат надели шлемы. Безоружный священник держался на шаг позади. Мужчины оставили забрала открытыми, чтобы видеть лица друг друга. Тот лейтенант, что повыше ростом, потянул из ножен меч. Капитан покачал головой.
Меч скользнул обратно в ножны. Скрежет металла эхом отдался в тишине.
В лесу все молчало.
Трое вооруженных повернулись к священнику. На нем не было лат, только бригандин, крытый бархатом, да кабассет, шлем-шляпа note 3, под которым виднелось разрумянившееся на морозе лицо. Священник уверенно шагнул вперед, под свод леса. Аш, под прикрытием падающего снега, подкралась поближе. До сих пор она не обращала внимания на окружавшие лагерь холмы. В долине была река с хорошей водой и домики покинутой деревушки. Чего же еще? Хорошее место для зимовки, а дичи в голом зимнем лесу не встретишь. К чему уходить от костров, если не ради охоты?
