Сергей Ким - Война за Отечество
Поняв, что сектор обстрела у шара нехило сократился, к нему сразу же поползло несколько солдат с бронепрожигающими гранатами. Двоим из пяти не повезло, и их подстрелили, но вот остальные неровным залпом швырнули свои ручные бомбы во вражину. Первая граната отскочила от начавшего двигаться шара, но уже вторая благополучно распорола правую гусеницу, и коробочку развернуло боком. И в этот самый момент в шар врезалась третья граната, и в следующее мгновенье бронепрожигающая струя пробила тонкую стальную плиту и воспламенила боезапас.
Взрыв! И многотонная боевая машина превратилась в огромный полыхающий костёр.
Хорошо всё-таки горят франкские коробочки, даром, что ли на них бензиновые движки стоят?..
…Сила взрыва была такова, что многопудовую башню подбросило в воздух и швырнуло на крышу одного из полуразрушенных кирпичных домов.
Но всё это оказалось просто отвлекающим манёвром, ибо теперь нас всерьёз решили раскатать в тонкий блин — спереди показалась ещё четвёрка шаров, но на этот раз не средних Рено-3, а тяжёлых четвёрок. Под прикрытием пехотных цепей, они начали равномерно перепахивать наши позиции трёхдюймовыми фугасами.
Вдобавок, судя по звукам, где-то в тылу франков заработали ещё и бомбомёты[9], что было совсем плохо…
…Пули наших митральез и фузей били по наступающим франкам, но русские солдаты понимали, что врага так просто уже не остановить. Так что по нашим окопам быстро разнеслись мои приказы:
— Гранаты к бою! Штыки примкнуть!
Пора было вспоминать старую премудрость великого русского полководца о том, что "пуля — дура, а штык — молодец". И что с того, что этим словам уже почти что полтораста лет?..
Времена и оружие меняются, но главным на войне по-прежнему остаётся простой солдат. Ничего, главное сейчас сдюжить, не отступить…Прорвёмся, не впервой…
Лягушатники враг старый, проверенный — уже третий раз с ними воюем…Победим, обязательно победим…
Мы всегда побеждаем.
Главное — побеждать.
Всегда.
Даже, если врагу покажется, что виктория за ним…
…Так что нужно выдержать и этот бой.
* * *Мы пытались идти как можно быстрее, но раненые очень тормозили нас. Слава Богу, что хоть франков можно было здесь не особо опасаться — за речку им ещё предстояло перейти, но я не сомневался, что другие мосты защищались не хуже, чем наш.
…Шары франков буквально вкопали нас в наши же окопы, а подошедшая пехота добила бы нас окончательно, но я вовремя отдал приказ об отступлении. Нет, это не было трусостью, мы просто ничего не могли противопоставить противнику, и погибли бы без всякой пользы. Мы даже смогли сжечь два из четырёх шаров — сработала моя засада с мортирами, но их было просто-напросто больше, и мы отступили.
Правда, не забыв подорвать важный мост под ногами наступающих франков.
Но из полусотни бойцов, под моим командованием осталось лишь чуть больше дюжины. Из них, примерно, половина к тому же была ещё и ранена.
Теперь мы уходили на восток, в надежде прорваться к своим. Один из унтеров до службы в армии работал на почте в городе, и вспомнил, что около главпочтамта в небольшом ангаре должен стоять небольшой геликоптер фельдегерской службы. Так что, учитывая, что опыт вождения подобного аппарата у рекомого унтера был, мы рассчитывали по тихой смыться из города и сесть около какого-нибудь лесного массива.
Главное, чтобы геликоптер уцелел.
Большего нам сейчас и не надо было.
Так что сейчас мы бежали на восток, таща на себе носилки с ранеными и тихонько моля Бога, чтобы наш отчаянный план удался.
* * *Знаете, так я скоро начну верить в истинные чудеса…
…Геликоптер был цел, хотя крышу ангара изрядно поковыряли случайный осколки, но специально по нему не били. В городе было гораздо больше других лакомых целей, чем достаточно неприметное трёхэтажное здание с несколькими пристроенными гаражами.
Так что сейчас мы, выставив нескольких часовых, распахнули двери ангара и осторожно выкатывали на свет божий небольшой почтовый геликоптер[10]. Со стороны летучая машинка производила впечатление скорее игрушки, чем серьёзного агрегата — наверное, всё дело было в миниатюрных размерах геликоптера.
…Теперь нас стало ещё меньше — не слишком близкий путь до главпочтамта одолели не все раненые — теперь в живых осталось ровно двенадцать человек.
Вечерний Кёниг был освещён зловещим багрово-алым светом от полыхающих по всему городу пожаров. Аэронефов[11] в небе, к великой нашей радости, почти что не было — все они были переброшены куда дальше на восток, ближе к постоянно перемещающейся линии фронта. Кое-где были ещё слышны звуки стрельбы и орудийной канонады — это добивали последние части русской армии, достаточно глупые и храбрые, чтобы вступить в бой с превосходящими силами врага.
Всего несколько часов назад мы сами были в таком же безнадёжном бою, а теперь уходим, бросаем наш город на растерзание врагу. Но мы просто не можем поступить иначе — будет ещё один город, ещё много городов и битв, и рано или поздно мы победим.
Мы просто не можем по-другому.
Мы можем проиграть битвы, но войну — никогда.
…После не слишком долгих мытарств, при помощи грубой силы шести человек и такой-то матери, мы выкатили коптер из ангара-гаража, развернули плоскости несущего винта, заправили машину и начали грузиться.
Маленький грузовой отсек этой стрекозы-переростка, лишь по недоразумению названной геликоптеров, едва-едва вместил нас всех. Просто он был рассчитан в основном на перевозку срочной почты, мелкогабаритных грузов и срочных гонцов фельдъегерской службы, но, ни в коем случае десанта. Одному Господу Богу известно, каких усилий нам стоило всем в нём разместиться.
…Немолодой уже, светловолосый унтер-офицер начал быстро переключать какие-то тумблеры и рычаги на приборной панели геликоптера. После этих манипуляций, моторчик коптера пару раз чихнул и завёлся, раскручивая несущий винт. Ротор начал вращаться всё быстрее и быстрее, свист и треск стал уже совершенно невыносимым, и пилот решил идти на взлёт.
Мотор взвыл с удвоенной силой, в его звуке появился какой-то надрыв — коптер начал понемногу отрываться от земли и медленно подниматься в воздух. Делал он это, правда, на редкость медленно и мог уже смело претендовать на звание не стрекозы, а летучей черепахи.
Зависнув на высоте примерно метра, коптер остановился намертво, и на приборной панели загорелась красная сигнальная лампочка. По всей видимости, был ещё и сигнал зуммера, но мы его попросту не услышали.
— Командир! — проорал пилот, перекрикивая шум работающего двигателя. — У нас значительный перегруз! Нужно избавиться от всего лишнего!
Я поколебался несколько секунд, принимая окончательное решение, а потом приказал:
— Всё лишнее — за борт! — я помолчал и добавил — И оружие тоже.
Солдаты мрачно посмотрели мне в глаза, но дверь распахнули и начали живо выбрасывать всё, что, собственно говоря, можно было выбросить. Особенно было жалко и рискованно было выбрасывать оружие, хотя его у нас почти и не было, но всё же…
Коптер с натугой поднял ещё на метр в воздух, и…опять завис.
Пилот вновь повернулся ко мне и прокричал, с болью глядя мне в глаза:
— Командир!..Мы всё равно слишком перегружены!
Я посмотрел на пилота, тихонько кивнул ему, а затем быстро рванул к выходу.
Остановить меня никто не успел, и я выпрыгнул из парящего геликоптера.
Железная стрекоза начала тяжело набирать высоту и медленно улетать прочь. Я видел, как кто-то ещё захотел выпрыгнуть, но им этого не дали сделать.
Заложив широкую дугу, геликоптер промелькнул мимо меня, и я увидел через лобовое стекло, как пилот отсалютовал мне, и повёл машину прочь. Тяжело нагруженный коптер чиркнул колёсами прямо по крышам низких трёхэтажек и полетел на восток.
Я помахал им вслед и подошёл к груде выброшенного оружия. Навьючив на себя побольше смертоносного железа, я неторопливо побрёл прочь. Сражение окончено, но война-то продолжается, пока жив хотя бы ещё один солдат.
Ничего…Прапорщик Карл Клюге не сдастся, не захватив с собой хотя бы ещё пару солдат Императора Наполеона IV.
Примечания
1
Ягер — снайпер
2
Митральеза — пулемёт
3
Scheisse (нем.) — дерьмо
4
Мортира — гранатомёт
5
Фузея — винтовка
6
Драгуны — мотопехота
7
Бронепрожигающая — кумулятивная
8
Шар — танк
