Владимир Скворцов - Русь многоликая
Первоначально, в момент их вторжения на территорию, по которой кочевали роксоланы, в том числе и русы, всё произошло достаточно просто. Первые столкновения начались задолго до общего нападения гуннов, и русы в числе многих других племён, принявших власть алан, потеснивших сарматов, таких же кочевников, как и они, успешно отражали многочисленные набеги новых противников, идущих с востока. Первоначально эти вторжения имели своей целью грабеж соседей, но они происходили слишком часто, и в них постоянно гибли воины племени. А оно и так не отличалось многочисленностью.
После того, как защитников утомили и измотали, да вдобавок они понесли значительные потери в стычках, последовало настоящее нападение пришельцев. И пусть их было не слишком много, но они победили, аланов принудили принести клятвы верности чужакам и оказать поддержку в их дальнейшем завоевании земель на западе.
Гунны из побеждённых племён по своему обычаю набирали воинов, после чего уходили захватывать новые земли, в этот раз дальше на запад. Первый раз, непосредственно в момент вторжения, видя значительно поредевшие ряды русов, победители их не тронули и взяли себе пополнение с других. После захвата дунайских равнин и многих других земель, гунны остановились для отдыха и основательного грабежа захваченных территорий. Это продолжалось пятьдесят лет, а потом их новый царь Аттила опять двинулся на запад.
Он собрал дополнительные силы со всех покорённых им земель, и вот тогда в этой войне приняли участие и русы. С тех пор прошло двадцать лет, уйдя из дома вместе с отцом юношей, сейчас, после смерти Аттилы и распада его царства, Румон возвращался домой умудрённым годами мужем, со значительной добычей и пятью (из десяти) тысячами ушедших воинов. Выжило не слишком много, но это были ветераны, уцелевшие в самых страшных сражениях и представляющие опасность даже для более многочисленного противника.
- Что-то я опять размечтался и задумался, - Румон мысленно одёрнул себя. - Проходите, друзья, присаживайтесь ближе к огню.
За время путешествия по дорогам войны у друзей, ставших побратимами, сложился определённый ритуал - по вечерам, если не было срочных дел, подготовки к новому походу или ожидания атаки врага, они проводили время в беседах на самые разные темы. Во время этих разговоров обсуждали произошедшие сегодня события, дела давно минувших дней, возможное будущее и свои планы. Так что и сейчас, после того как Тиберий рядом с огнём поставил кувшин вина, а Нифонт достал кубки, завязался привычный разговор.
- Ну что, Румон, вот и закончилась война, скоро будешь дома, там тебя встретят жена и дети, которых ты не видел столько лет. Начнётся новая жизнь.
- Даже не знаю, что сказать, Антоний. Я воин, и для меня война так же естественна, как и возможность дышать. Точно такие же почти все мои воины, вернее они вынуждены были стать ими, чтобы сохранить свою жизнь. Для нас, прошедших сотни схваток и переживших штурм множества городов, как-то уже непривычно пасти стада. Да и повидали мы многое, так что знаем, что жить можно по-другому, не проводя всё время в кибитке, как наши предки, и послушно следуя за стадом.
- Это по тебе заметно, - продолжил монах. - Ты как будто боишься возвращения домой. Как мне кажется, ты отвык от прежней жизни, ставшая привычной за эти годы - закончилась, а какую начинать - не знаешь ни ты, ни кто другой. Каждый должен выбрать свою дорогу сам, в этом может помочь только Бог. Доверься своим чувствам и ничего не бойся, Господь тебя не оставит и поддержит твои начинания.
- Ты не прав, монах! - воскликнул Тиберий. Он уже поддержал Румона, помогая выжить ему и его воинам в сотне схваток и сражений. - Если принять во внимание всё произошедшее за это время, то путь уже определён - война и уничтожение врагов. И здесь уже ничего не переделать, будущее предопределено. А вот с кем воевать - тут возможен и выбор. А сейчас его ждёт только отдых и подготовка к новой войне. Это опять же, если верить твоим словам, происходит по воле твоего бога.
- Бог всегда оставляет человеку свободу выбора. А вот если твои деяния ему будут не угодны, ты сам поймёшь в конце пути и найдёшь, где пошёл не той дорогой. Это всегда необходимо сделать, раскаяние может помочь тебе заслужить его прощение.
- Может быть да, а может и нет. Стрела, выпущенная из лука, остановится, только попав в цель. Или пролетев мимо и воткнувшись во что-то другое. И как бы ты ни раскаивался, выстрелив, изменить ничего не сможешь. Единственное, что тебе остается - решить, стрелять ещё раз или нет.
- Да ладно вам искать истину там, где её нет, - вмешался Нифонт. - Я думаю, Румон уже всё для себя решил, так что давайте лучше послушаем, что он скажет.
- Меня вы пытаете, а что сами делать будете? Война закончилась, теперь вы можете отправляться по домам и зажить, как хочется, - в свою очередь задал вопрос Румон.
- Мне рядом с тобой хочется быть. Здесь интересно и много нового можно узнать, в другом месте мне будет просто скучно. Так что, если не прогонишь - останусь с тобой, - ответил Нифонт.
- А если я заделаюсь обычным кочевником и буду пасти стада, не пожалеешь?
- Ты сам в это веришь?
- Не знаю, но я почему-то о таком и не задумывался.
- И я с тобой останусь, - вступил в беседу Антоний. - Вокруг тебя всегда много людей, так было и так будет, а для меня находиться среди них - самое главное.
- Так куда же вы без меня, кто вас защищать будет, - не остался в стороне и Тиберий.
- Ну что же, спасибо, друзья. Я как-то уже привык, что Тиберий мне прикрывает спину, Нифонт всегда готов ответить на любой вопрос, а Антоний поможет не заблудиться в потёмках чужой души. Значит, будем вместе искать дорогу, по которой пойдём дальше.
Глава 2
Окрестности среднего Дона, 454 г. н.э., Румон
До знакомой речной излучины отряд добрался достаточно быстро, там мы и нашли своё кочевье. Первоначально наше появление вызвало страх, все давно привыкли, что появление вооружённых людей ничего хорошего не предвещает. Нам навстречу даже выдвинулась сотня конных лучников, но скоро всё выяснилось, и эта сотня разлетелась по степи с вестью, что с войны вернулись воины племени.
Честно говоря, нас уже почти и не ждали, двадцать лет срок не маленький, и надежду в людях племени поддерживали лишь редкие весточки, которые удавалось порой передавать тем или иным способом. А жизнь у оставшихся была тяжёлой, племя после ухода большинства воинов сильно ослабело и постоянно подвергалось нападениям со стороны. Мало того, что более сильными соседями были захвачены лучшие пастбища, так ещё постоянно совершались нападения на стада, из-за чего люди в племени постоянно голодали.
Моя встреча с женой прошла неожиданно легко, хотя внутренне я не то чтобы боялся, а очень волновался. Как-никак мы расстались двадцать лет назад, прожив вместе два года, и за это время у нас родилось двое детей. Но все беспокойства оказались напрасными, Алана меня сразу узнала, как будто не было долгих лет разлуки и наше расставание произошло буквально вчера. Не успел я подъехать к нашей кибитке, как Алана птицей выпорхнула из неё и с криком "Румон" бросилась на грудь, обхватив меня руками. А я просто гладил её по голове и что-то бормотал из того далёкого прошлого, что помнили только мы. И откуда-то вдруг перед глазами появился туман, всё вокруг стало нерезким и расплывчатым.
Рядом, немного в стороне, неуклюже переминался какой-то молодой воин ростом чуть ли не выше меня, словно не зная, что делать и куда деть свои, неожиданно ставшие слишком большими, руки.
- Вот ты каким стал, Варазман, тебя уже так просто не подбросишь вверх в небеса. Ну иди сюда, сын, я тебя тоже обниму.
- Вот только дочку не сумела уберечь, простишь ли, Румон? - сказала Алана.
- Что тут сделаешь, бог дал, бог взял, а вот с тех, кто этому поспособствовал, мы спросим в полной мере.
Но скоро все успокоились, Алана вспомнила, что она хозяйка, и начала хлопотать, готовя угощение. Но тут я опять её отвлёк, достав свои подарки. Первым подал пурпурное шёлковое платье, потом расшитый золотом халат, сапожки, усыпанные жемчугом, и напоследок диадему. Когда Алана надела обновки с украшениями и появилась перед оставшимися для ночёвки воинами и другими членами нашего племени, дружный восхищённый шёпот и охи женщин раздались со всех сторон.
При этом самым часто повторяемым было слово "царица". Сыну я подарил полный доспех, конную упряжь и комплект оружия - длинный меч, короткий меч, кинжал, топор и копьё. Всё было сделано из лучшего железа. А затем начались приготовления к вечернему пиру.
Хоть их оставалось и немного, но резались уцелевшие овцы, варилось мясо, доставался сберегаемый сыр и молоко. Со своей стороны, из наших дорожных запасов появлялись кувшины с вином и хлеб, сыр и мясо. Конечно, этому угощению было далеко до тех пиров, которые устраивал Аттила, но для нас, вернувшихся домой, он был самым лучшим за долгие годы.
