Сергей Шхиян - Кодекс чести
— Вы почему без экипажа?
— Зачем он, я рядом живу.
— А если тебя ранят?
— Если да кабы, — небрежно ответил я.
Антон Иванович, тоже с похмелья, был мрачно настроен и шутливого тона не поддержал.
— Если этот ферт тебя убьет, я его сам вызову, — сообщил он. — Не нравится мне ваша дуэль, ты всё-таки штафирка, а Чириков хоть и пехотный, но боевой офицер.
Назвать «фертом» крупного с суровым лицом отставного полковника было большой натяжкой.
— Господин, как там тебя, — пробормотал поручик, забыв фамилию секунданта. — Господин секундант, пора начинать!
Противники оглянулись в нашу сторону, и лица их вытянулись: видимо, не ожидали такого неуважительного к себе отношения — когда участник дуэли буднично пришел на поединок пешком. У Чирикова под глазом был фонарь и разбиты губы. Смотрел он форменным зверем и не потрудился ответить на мой легкий поклон.
Антон Иванович сошелся с секундантом посередине поляны, и они начали обговаривать детали поединка. Мы с Иваном стояли на своей стороне и обсуждали Чирикова.
— Кажись тот самый и есть, из 11 Псковского, только мордой и постарел, бакенбард отпустил. Ишь как смотрит-то зверем, сожрать готов. Бей его, ваше благородие, не сомневайся, его даже Суворов-Рымнинский за зверства над солдатами и пленными турками корил. Пустой человек.
— Чего это они тянут? — спросил я, наблюдая за оживленным разговором секундантов.
— Мало ли чего, — ответил на мой риторический вопрос солдат, — Антону Иванычу след твой интерес блюсти, ты всё-таки его потомок!
— Пойди, послушай, о чем они там спорят, — попросил я.
— Это можно, — согласился Иван и подошел к секундантам.
Чириков, между тем, попугав меня горящим взором, отвернулся и рассматривал старинный острог, где я, столкнувшись с сектой сатанистов, чуть не погиб и, кстати, спас беглого солдата Ивана, который теперь для конспирации изображал моего слугу.
Послушав разговор секундантов, солдат вернулся ко мне:
— Батальонный не хочет сюртук снимать, а наше их благородие одетым драться не допускает. Секундат ихний говорит, что полковник свежести боятся, а какая нынче свежесть — теплынь!
— Какая разница, — удивился я, — пусть в сюртуке стреляется.
— Видать, есть разница. Может, он под него панцирь надел! Скверный человек батальонный, может и на военную хитрость пойти.
— Разве на дуэли такое возможно? — поразился я. — Он же честь потеряет!
— Можно потерять то, что есть, а чего нет, не потеряешь, — сделал неожиданный для меня философский вывод солдат.
— Это понятно, но если такое узнают, он сделается изгоем, его ни в один приличный дом не пустят.
Иван хотел что-то ответить, но не успел. Секунданты окончили переговоры и разошлись.
— Сюртук Чириков не хочет снимать, — возмущенно сообщил Антон Иванович, — зябко ему, видите ли!
— Думаешь, панцирь надел?
— Не знаю, что он там надел, но со вчерашнего вечера почему-то потолстеть изволил.
— А какие условия дуэли? Я вчера был немного того, не в себе, не запомнил, — спросил я.
— С десяти шагов от барьера. Я бы с таким выродком через платок стрелялся! Ладно, пойду, они, кажется, до чего-то договорились.
Секунданты вновь сошлись, но в этот раз разговор был краток.
Антон Иванович вернулся, обескуражено качая головой:
— Господин Чириков признает, что вчера погорячился и согласен принести тебе свои извинения! Что ты на это скажешь?
— Что значит, погорячился? — удивился я. — Он назвал меня лжецом!
— А ты набил ему морду, — усмехнулся поручик. — Будешь принимать извинения? Если не захочешь стреляться, то я сам его вызову! Не нравится мне этот детоубийца!
— Конечно, буду, из-за этой дурацкой дуэли мы сегодня не уехали! Да и девочку жалко, он ее непременно изведет.
— Вот и ладно, а то моду взяли с битой мордой извинения просить! Хотя, чего с него взять, коли чести нет — пехота!
Антон Иванович вновь подошел к секунданту Чирикова, и они опять принялись о чем-то спорить. Наконец дело сдвинулось с мертвой точки. Поручик воткнул в землю палаш и начал мерить шаги. Чириков по-прежнему не поворачивался в нашу сторону и делал вид, что внимательно рассматривает бревенчатый замок.
— Оробел, видать, батальонный, — удовлетворенно заметил Иван, — под пулей стоять это тебе не солдатам рыла чистить!
Отсчитав десять шагов, секунданты воткнули в землю вторую саблю. Потом начали мерить равные расстояния от начала схождения до барьеров. Когда приготовления были окончены, осмотрели оружие. Каждый участник должен был стрелять из собственного пистолета.
— Господа, — нарочито громко сказал Антон Иванович, — снимите верхнее платье, и прошу занять свои места!
Я быстро снял сюртук, передал его Ивану и отправился на исходную позицию. Несмотря на уверенность в своих силах, внутри было как-то зыбко, и холодело под ложечкой. Возможно, не от робости, а с похмелья.
Противник, наконец, оторвавшись от созерцания окрестных красот, начал стягивать с себя просторный сюртук. По ним у него оказалась не рубаха, а жилет странного покроя.
— Жилет тоже снимать! — крикнул с нашей стороны поручик.
Секундант противника, как мне показалось, хотел возразить, но, внимательно посмотрев на утепленного дуэлянта, опустил голову и сказал тому что-то краткое и резкое.
Чириков пожал плечами и начал неловко снимать и этот элемент одежды. Мы внимательно наблюдали, как он неспешно расстегивает пуговицы и стаскивает с плеч странное одеяние. Жилет мялся и стоял колом, напоминая женский корсет, похоже было на то, что хитроумный душегуб пришел на поединок в самодельном бронежилете — вшил между двумя слоями материи металлические пластины.
Секундант Чирикова, которому вблизи было хорошо видно, как утеплился зябкий дуэлянт, выглядел смущенным и рассерженным. Видимо, ухищрения отставного полковника были и для него полной неожиданностью.
Наконец наши секунданты сошлись в стороне от траектории выстрелов и обменялись несколькими репликами. Носатый арбитр громко сказал:
— Господа, готовьтесь, по команде начинайте сходиться!
Я опустил оружие стволом вниз и расслабил руку. Пистолет у меня был надежный и хорошо пристрелянный, так что попасть в цель с десяти шагов было не проблема. Главное, чтобы раньше не попали в меня. Антон Иванович вытащил из кармана платок и поднял вверх руку:
— Раз! Два! — начал считать он и остановился. — Это еще что такое!
Все оглянулись в сторону дороги, откуда послышался стук копыт. К нам приближался нежданный гость — уездный начальник, надворный советник Киселев.
— Господа, немедленно прекратите! — закричал сердитым голосом старик, останавливая лошадь и сползая с седла на землю. — Стыдно, Алексей Григорьевич и Петр Петрович, вы это что такое надумали! Вы что, забыли манифест 1787 года, яко ослушники законов!
— Александр Васильевич, о каких нарушениях закона вы говорите? — удивился секундант Чирикова. — У нас здесь загородная прогулка.
— Вы, господа, за такую прогулку, «яко нарушители мира и спокойствия» и подвергнетесь лишению всех прав и ссылке в Сибирь на вечное житье. А коли поубиваете друг друга, то вызвавший нанесения раны, увечья или убийство, будет судим как за умышленное причинение этих последствий. Немедленно подайте друг другу руки и поехали ко мне пить мировую! Мне нынче поутру прекрасную водку привезли, потому я к вашему ристалищу задержался, чуть смертоубийство не допустил! Стыдно по пустяшным ссорам стреляться!
— Извините, Александр Васильевич, — сказал я, не отвечая на улыбку Киселева. — Ссора у нас не пустяшная. Если хотите дело миром кончить, то арестуйте господина Чирикова за попытку убийства падчерицы, в чем свидетели мы с моим камердинером. А не хотите с судом возиться, не мешайте нам рассудить дело по божьему промыслу.
— Какой падчерицы? — удивился Киселев. — Той, что с гусаром убежала?
— Это господин Чириков объявил, что она убежала, а сам отдал ее управляющему имением Завидово Вошину, чтобы тот ее убил.
— Бог с тобой, Алеша, что это ты такое говоришь! Петр Петрович, неужто это правда?!
— Богом клянусь, Александр Васильевич, чистая клевета и навет! Оговорил меня господин Крылов, не знаю только, по ошибке или злому умыслу. Не было такого.
— Не верите про падчерицу, посмотрите, в каком жилете господин Чириков хотел честь свою защищать, — вмешался в разговор Антон Иванович. — Коли Алексей откажется стреляться, я сам потребую у полковника сатисфакцию.
— Что за жилет такой? — заинтересовался Киселев, перестав улыбаться.
— А вы сами взгляните, — пригласил поручик, указывая на лежащее на траве платье.
Надворный советник подошел к одежде и взял в руку жилет. Подержал его в руках, пощупал и отбросил в сторону. Мрачно взглянул на стоящего в одной рубахе Чирикова.
