Алексей Волков - Гавань Командора
Чашу моего терпения переполнил обычный окурок. Он нагло красовался посреди палатки, словно лежать на видном месте для него было в порядке вещей. Сухой брезент вспыхивает как порох. Главное – поджечь, а там не успеешь толком среагировать, как уже остался без крыши над головой.
И тогда я разозлился по-настоящему.
Бычок был обнаружен перед вечерним построением, когда бойцы уже направились на подобие плаца. Им же лучше. Первая возможная гроза так и не разразилась над их головами. Обошлось без криков. Сюрприз их ждал после отбоя. В палатке. В моем лице.
По летнему времени темнело поздно, но в палатке уже царил полумрак. Поэтому меня увидели не сразу, а спустя несколько мгновений. Но раньше ли, позже ли – это теперь не имело никакого значения.
– Взвод на выход! – коротко скомандовал я.
Они построились. Без энтузиазма, наверняка матерясь про себя, однако куда в армии от начальства денешься?
– Что это? – Я показал бойцам окурок.
Ответом была тишина. Видно, по голосу поняли – шутки кончились, и теперь ожидали разборок, выяснений, кто из них является нарушителем приказа.
– Мне плевать – чей, – успокоил я взвод. – Зато мне не наплевать, что мои приказы игнорируются.
Читать нотации дальше я не стал. Решил, что словами все равно не пробьешь этих молодых охламонов. Не понимают люди слов, если слова не подкреплены делом.
– Плащ-палатку.
Приказание было выполнено с некоторой задержкой. Бойцы пока не понимали, во что они вляпались.
– Саперные лопатки. Всем.
Я бы обязательно добавил оружие, однако оружейка, на счастье солдат, была закрыта. Им просто повезло…
– Первое отделение, берись! – Я торжественно положил в центр плащ-палатки злосчастный окурок.
Бойцы все еще не понимали. Может даже думали, что у взводного поехала крыша.
– Взвод бегом!
Руки солдат привычно согнулись в локтях.
– Марш!
И мы побежали. В хорошем темпе.
Окрестности лагеря я изучил достаточно неплохо и заплутать не боялся даже в темноте. Уж с чем, а с ориентацией никаких проблем у меня никогда не возникало.
По ощущениям, мы отбежали километров на десять, когда мне понравилась одна из полян. Понравилась – громкое слово. Кроме луны, никакого освещения не было, но не цветочками же я собирался любоваться! Цветочки оставим для сентиментальных барышень, буде таковые еще уцелели на свете.
– Стой! Копай! – Я старательно отмерил квадрат два на два метра. – Глубина – два метра. Приступить!
Орудовать малой саперной лопаткой – удовольствие из последних, однако никто не роптал. Понимали – я ведь мог ошибиться с выбором места и заняться исправлением ошибки. Например, приказать копать чуть дальше. Поляна большая, а не хватит – найдутся другие места.
Трудились быстро, то и дело сменяя друг друга. Я подождал, пока яма достигнет требуемого размера, и скомандовал:
– Становись! Головные уборы снять!
Бычок полетел примерно по центру. Я взял под козырек, прощаясь с бедолагой, и вздохнул:
– Пусть земля будет пухом! Закапывайте, ребята!
Обратно я вел их опять бегом. Только направление взял чуть в обход, чтобы путь был длиннее.
Летние ночи коротки. Когда взвод вернулся к палатке, небо ощутимо стало светлеть. Утреннего подъема никто не отменял.
Как всегда в подобных случаях, нагружены мы оказались без меры. Я сам мечтал, где бы притулиться, отдохнуть хоть полчаса. Куда там! Об этом даже нечего было мечтать, и оставалось выглядеть бодро да смотреть молодцом. На радость начальству и на зависть бойцам. Нам разве привыкать?
И только во время случайно выпавшего перекура мой тогдашний приятель, Витька Кривцов из второй роты, покачал головой:
– Ну ты и зверюга! Бойцов не жалко, хоть себя пожалей! Человеку отдых нужен, даже если он офицер. Зачем так людей гонять? Им бы свой срок отбыть…
– Дослужусь до полковника, тогда отдохну. А бойцы молодые, им дурную энергию девать некуда. Зато порядок наведу.
Кривцов в сомнении покачал головой.
Бычки больше действительно в палатке никогда не валялись. Как я ни проверял. Курили, конечно, однако осторожно, старательно заметая любые следы.
Через две недели в соседней роте сгорела палатка. Начальственного шума было!
Уже потом, когда я превратился в штатского гражданина, как-то случайно встретился с одним из моих бывших бойцов. На крутой, мне никогда такая не светила, тачке, весь из себя… Поговорили по-дружески о том о сем. Между делом всплыл злополучный окурок.
– Молодцом вы были. Мы сразу поняли – мужик.
– Я ж вас гонял, – напомнил я.
– Так по делу. Молодые мы были, дурные. По-хорошему бы не поняли. Похороны – это доходчиво и ясно. Опять-таки, круговая порука. Каждый отвечает за всех…
А полковником я так и не стал. И даже до майора не дослужился. Остался вечным капитаном. Но кто знает свою судьбу?
…Я обидел его, я сказал: «Капитан,
Никогда ты не будешь майором…»
Пока я вспоминал, Валера решил – говорить со мной бесполезно. Зря, между прочим, решил. Меланхолия прошла, словно никогда не бывала. Если же что осталось, то кто углядит?
– Всех наверх!
Моряки кое-как собрались на палубе. У нас не военный корабль. Флибустьеров в строю стоять не заставишь.
– Отдохнули – и хватит. Скоро Франция. Забыли, что идет война? Столкнемся с противником – хотите пузыри пускать?
Кое-кто попытался возразить. Пришлось рявкнуть так, что недовольных не осталось. И вместо приятного времяпровождения невдалеке от своих берегов людям пришлось отрабатывать всевозможные действия в чрезвычайных ситуациях.
Откровенно говоря, с одной стороны, моряки были даже рады. В делах время летит быстрее. Да и по сравнению с реальными походами это казалось всем игрой.
– С этого дня оружие всем иметь при себе. Если мешает в работе, то где-нибудь под рукой. Не хватало еще…
Я сам не знал, чего могло не хватать. Все-таки не Карибское море. Почти цивилизованные места. До французского берега рукой подать. До английского, кстати, тоже…
2
Флейшман. Бригантина в тумане
Вторую половину океанского перехода Сергей пребывал в меланхолии. Он много времени проводил в полном одиночестве или на кормовом балкончике, а чаще – на квартердеке. Задумчиво смотрел на море, почти непрерывно курил, на вопросы частенько забывал отвечать. Может, просто не слышал их.
Он даже внешне как-то сдал. Стал более расслабленным, на лице отчетливее проявились морщины. Словно наш предводитель постарел. С одной стороны, я его понимаю – столько времени тащить на плечах такой груз и вот наконец приблизиться к цели.
До желанной Европы рукой подать. Кровавые воды Карибского моря далеко позади. Тут поневоле захочешь просто отдохнуть, отринуть на какое-то время текущие дела и хлопоты. Благо, они не идут ни в какое сравнение с перенесенными нами. Я бы и сам с удовольствием провалялся бы на диване месяца два, и чтобы меня никто не беспокоил. Кроме Лены. Но корабль маловат для любовных утех. Отдельная каюта есть лишь у Командора. Хотя он частенько покидает ее и одиноко торчит на юте.
Гораздо хуже, если Сергей пытается оценить проделанный нами путь. Слишком там много крови. Порою – пролитой напрасно.
Хотя вряд ли бывалый вояка станет переживать из-за чужих жизней. Если это не жизни друзей. Я и то не просыпаюсь в кошмарах, хотя вроде человек изначально мирный, непривычный к подобным вещам. Век сильно повлиял на нас, заставил изменить прежнюю систему ценностей, иначе взглянуть на многое, что казалось нам раньше незыблемым и неопровержимым. Многое ушло, как подозреваю, без возврата, а то, что заняло освободившееся место, с точки зрения морали двадцать первого века больше подходит преступникам, чем порядочным людям.
Впрочем, порядочные люди, иными словами – люди с положением, в наше время творили не меньше гадостей. Только не так открыто, стараясь, чтобы никто ничего не узнал.
Здесь же врага принято уничтожать собственноручно, без посредников, без обдумываний алиби и без страха перед законом. Если подумать – даже порядочнее.
Но – хватит. Бумаги у нас всех в порядке. Доберемся до берега – я со спокойной душой повешу шпагу над изголовьем дивана. Кабан хочет вступить в армию Петра – вольному воля. Я же предпочитаю заниматься более мирными вещами. Открою дело. Прежде здесь, потом попробую в России. Там сейчас можно отлично развернуться. Своих купцов не так много, с моим-то опытом не особенно трудно выбиться в большие люди. Ардылова могу припахать. Руки у бывшего раба Командора золотые. С его помощью можно такое производство отгрохать! Особенно если заручиться поддержкой сурового императора…
Если и возьмусь когда за оружие, то только для защиты своего имущества. И никак иначе. Еще семью заведу. Надо и нам с Леной заиметь ребенка. Все равно лучше женщины я здесь не встречу. Чужие они здесь. Переспать с ними можно, а жить нельзя.
