Анатолий Дроздов - Интендант третьего ранга
Крайнев бросил ключи на столик в прихожей, переоделся и прошел в кухню. В морозильнике он перебрал пакеты с готовыми блюдами, выбрал куриную грудку с зеленым горошком, сунул ее в микроволновую печку и включил телевизор. За ужином он просмотрел выпуск новостей, хмыкнул, услыхав об очередном падении фондовых индексов, и отправился в зал. Там сел к компьютеру и открыл биржевые сводки. Это не входило в круг его обязанностей, но цифры, которые сейчас выстраивались на экране, со временем появятся в отчетах, отчеты проверит внутренний аудит, то есть Крайнев… Он помнил котировки за несколько лет, будь то цена акций или металлов, оправдать потери, сославшись на предшествовавшую дню заключения сделки котировку или более свежую, в банке не удавалось никому.
Рано потеряв родителей, Крайнев пристрастился к чтению. Когда сверстников водили в цирк или театр, подросток Витя сидел за книгами – библиотека в доме оказалась богатой. Уже тогда он обнаружил, что сходу запоминает цифры, текст и рисунки; он легко мог воспроизвести их потом на бумаге – даже год или два спустя. Учился он легко, как в школе, так и в военном училище. Особенно любил его преподаватель тактики. Наука побеждать не считалась важной в училище войск тыла. Курсанты прекрасно понимали, что их будущее оружие – калькулятор, а не танк или автомат. Крайнев, знавший назубок тактико-технические данные российской и иностранной техники, ходил у "тактика" в любимчиках. К тому же отличник-курсант метко стрелял, уверенно анализировал ошибки в обороне или наступлении и выказывал находчивость в решении неожиданно поставленных сложных задач.
– Тебя бы в строевики! – вздыхал "тактик" после его докладов. – Генерал пропадает! Зачем такого к бумагам?..
Крайнев отмалчивался. Еще в училище он решил: в армии не останется. Страна, которую люди в форме столько раз спасали от беды, перестала относиться к ним с уважением. Офицеры ютились в разваливающихся домах, их денежного довольствия не хватало, чтоб содержать семью, телевидение и газеты воспевали тех, кто больше наворовал. Героями фильмов стали бандиты. Международные и отечественные организации боролись за права заключенных, за улучшение условий их содержания. Крайнев пять лет жил в старом, продуваемом ветрами бараке с удобствами во дворе, никакие общественные организации это не волновало. Барак именовался "офицерским общежитием", зимою в нем было жутко холодно, а летом душно. Не голодал он только благодаря охоте. Тайга начиналась сразу за забором, на дивизионном складе было полно древних винтовок и патронов к ним. Комдив смотрел на браконьерство подчиненных сквозь пальцы – людям надо было есть. Крайневу повезло с наставниками: скоро он сам в одиночку мог скрадывать круппного зверя и добывать его. Коренной москвич, выросший в тепличных условиях, он быстро приспособился: мог неделю не мыться, спать на снегу у разведенного костра, свежевать кабана и печь еще теплое от крови мясо на углях. Он научился седлать коня и ездить верхом – иной транспорт для охоты в тайге не годился. Крайнев гордился своим умением, но эта жизнь ему не нравилась. Его одноклассники, учившиеся куда хуже его, получали престижные дипломы за границей; у единственной кормилицы Крайнева – бабушки, не было денег даже для студента московского вуза. Поэтому Крайнев выбрал военное училище. Здесь одевали и худо-бедно кормили…
Покончив со сводками, Крайнев еще немного поблуждал по новостным сайтам, заглянул в электронные библиотеки, где скачал несколько новинок. Память его "ибука" была забита, поэтому он оставил файлы на рабочем столе и выключил компьютер. Большие часы на стене показывали девять. Крайнев сунул диск с фильмом в лоток плеера и перешел к тренажерам. Он давно заметил, что монотонные и трудные упражнения выполняются споро, когда смотришь интересный фильм. Лучше всего про войну. Наблюдая за лихой танковой атакой из фильма "Освобождение", Крайнев с удовольствием крутил педали, затем поднимал и опускал железо, чувствуя, как радуются застоявшиеся за день мышцы. Покончив с обязательным комплексом, он принял душ и прилег на диван отдохнуть. И тут на него пахнуло прелью…
Он снова стоял на той же лесной дороге, светило солнце, впереди за кустом разговаривали, а позади слышались шаги. Крайнев обернулся. С боковой тропинки на дорогу выскочила девчушка в пиджачке и длинной юбке; увидев Крайнева, она испуганно замерла. Крайнев приложил палец к губам и дал знак оставаться на месте. Девчушка испуганно закивала, а Крайнев двинулся к кусту лещины, закрывавшему поворот. Мокрая трава вмиг остудила босые ноги, но Крайнев, если и почувствовал это, то не обратил внимания. Осторожно раздвинул гибкие прутья орешника…
На дороге, прямо у куста, стояла телега. Возле нее, спиной к Крайневу, задирая руки, топтался солдат в длинной гимнастерке, замызганных защитных шароварах и обмотках. За спиной солдата болтался карабин. "Мосин, образца 1938 года", – машинально отметил про себя Крайнев. Два всадника верхом на лошадях держали солдата на прицеле винтовок. На всадниках были пилотки и форма мышиного цвета. Немцы?..
– Кто это? – спросил ближний к солдату всадник, указывая дулом. Крайнев присмотрелся и различил сквозь ограждение бортика телеги человека, лежавшего на охапке сена. Виднелись забинтованная голова и безжизненно свисавшая с телеги рука.
– Кто это? – сердито повторил всадник, и Крайнев вдруг сообразил, что тот говорит по-немецки. Солдат, которого допрашивали, стоял неподвижно, и Крайнев понял, что тот не понимает.
– Брось, Эрих! – сказал второй всадник. – Один большевик везет второго. Все ясно.
– Вдруг кто важный? – возразил Эрих. – Гауптман велел брать "языка".
– Если и важный, то дохлый, – сказал второй, заглядывая в повозку. – Такой "язык" гауптману не понравится.
– Возьмем этого? – спросил Эрих, указывая на солдата дулом винтовки.
– Что он знает? – презрительно отозвался второй немец. – Не видишь, обозник, из мобилизованных, даже не ефрейтор. В лагере их полно. Тащить еще одного? Гауптман послал нас разведать, на не собирать пленных.
– Как скажешь, – пожал плечами Эрих и сердито ткнул пленного стволом. – Оружие!
В этот раз солдат понял. Осторожно, одной рукой стащил с плеча карабин и за ремень протянул немцу. Тот забросил свою винтовку за спину, взял карабин и слегка оттянул рукоятку затвора.
– Патрон в стволе! – удивленно сказал он напарнику. – Обозник собрался воевать!
– Ну и покажи ему войну! – хмыкнул второй.
Эрих направил карабин на пленного. Крайнев увидел, как гимнастерка на спине солдата мгновенно потемнела. Но выстрела не последовало.
– Не получается! – удивился Эрих, поднимая карабин.
– Сними с предохранителя, – посоветовал напарник.
Эрих шутливо шлепнул себя по лбу и повернул пуговку затвора. Ствол карабина опустился… Крайнев не услышал выстрела. Только увидел, как из спины пленного вылетел красный фонтан – солдат ничком рухнул в траву. Эрих передернул затвор и выстрелил в человека, лежавшего на телеге. Затем дернул затвором еще дважды – патроны выскакивали из магазина и падали в траву, после чего вытащил затвор и швырнул его в куст.
Крайнев успел. Затвор, пробив кружево листьев и тонких веток, тяжело лег в ладонь. Крайнев вновь раздвинул ветви – немцы неспешно удалялись. Крайнев перевел взгляд на убитого обозника. Тот лежал, как ворох тряпья. "Он ведь поднял руки! – подумал Крайнев. – Сдавался…"
Он вышел на дорогу и разыскал в траве выброшенные Эрихом патроны. Подобрал валявшийся на дороге карабин и затолкал патроны в магазин. Затвор мягко клацнул, запирая ствол. Крайнев выдохнул воздух и поднял оружие.
Пока он возился, немцы успели отъехать шагов на сто. Крайнев поймал в прорезь прицела мушку и навел ее в середину темного пятна на куртке Эриха. Как это всегда бывает, он не услыхал собственного выстрела – только приклад жестко двинул в плечо. Не глядя вперед (и без того знал, что попал), Крайнев передернул затвор и вновь вскинул карабин к плечу.
Второй немец оказался не из трусов. Развернув коня, он скакал к нему, на ходу целясь из винтовки. Крайнев видел над мордой лошади насупленное лицо, приникшее к прикладу, и черный зрачок направленного в его сторону винтовочного ствола. "Патрон, у меня последний патрон, – одернул он себя. – В голову не целить!" Из ствола немца вылетел дымок, над головой Крайнева тоненько вжикнуло. "Высоко! – спокойно подумал Крайнев. – На скаку попадают только в кино". Немец мгновенно перезарядил винтовку и свесился влево, чтоб голова лошади не мешала целиться. Крайнев быстро навел ствол ему в грудь и спустил курок. Опустив карабин, он молча смотрел, как выронивший винтовку немец сползает с лошади и повисает в стременах. Конь, почуяв смерть всадника, остановился и недоуменно глянул на стоявшего впереди человека, словно вопрошая: "Ты что это, а?"
