Виктор Мишин - Второй шанс. Начало
– Сколько же вы времени потратили? Такая работа! – восхитился я.
– Почти месяц безвылазно в яме, но зато – какой результат.
– И часто так? – я обалдел, когда оглядел место раскопа.
– Да бывает… Тут, сейчас, почти как в сорок первом – все траншеи отрыли, три блиндажа, ячейки.
– Немцы-то были? – спросил я.
– Мало, несколько человек. Видимо, тут артиллерией все перемешали, потом танками прошли – в одном месте кусок «гусянки» нашли. Так что, когда подошла пехота, обороняться здесь уже было некому. Да и своих они выносили, – рассказывал Алексей Борисович, – в сорок первом всех своих вытаскивали.
– Страшно все это. Сколько же еще в земле вот так лежит? – задумчиво проговорил я.
– Я шестой год плотно работаю, уже со счета сбился. Много еще. Нашим детям останется.
– Если они помнить будут, а то фиг его знает.
– Ну, все не забудут, точно. С нами уже наши дети работают, так они и продолжат.
– Можно тут походить немного? – я обвел глазами местность.
– Хотите представить, как было? Не получится – такое не представить и в страшном сне. Походите, только грязи много. И не трогайте ничего, мало ли всякого валяется! Всего-то никогда не откапаешь – кто знает, сколько тут чего было!
– Я просто похожу немного, в мыслях покопаюсь.
– Дорогу назад сами найдете? Я пойду к ребятам, дел-то еще здесь очень много.
Я кивнул, показывая, что справлюсь сам.
Алексей Борисович пошел в сторону палаток, в которых жили поисковики, а я огляделся.
Не знаю, о чем я думал, спрыгивая в бывший окоп. Приземлившись, увяз в глине чуть не по колено – пришлось сильно тряхнуть поочередно ногами, чтобы скинуть налипшее «тесто», иначе и ноги не переставить. Сделав пару шагов, споткнулся и все-таки рухнул в самую жижу.
«Ну да, этого и следовало ожидать! Ну, и за что это я зацепился?» – выругался я про себя.
Нога была в петле, точнее – в винтовочном ремне, торчавшем из грязи. Вставая, я неловко дернул ногой – вместе с ремнем выдернулся кусок глины, отдаленно похожий на винтовочный ствол.
«Во блин, и я чего-то нашел!» Ковырнув кусок глины, в который уходил второй конец ремня, я выдернул то, что когда-то было сумкой от противогаза и тут – оп-па! Чугунную чушку Ф-1 ни с чем не перепутаешь. Хоть она и была облеплена глиной, взяв ее в руки – ну а что еще оставалось – отметил, кажется, даже вслух, чеки-то – нет. Обернувшись, увидел на краю окопа двух парней – оба побелели, а я, наверное, вообще был зеленым. Парни стояли, не в силах что-либо сказать, я глянул быстро в другую сторону и успел крикнуть:
– Ложись…
Глава 2
Темно. Не тишина, значит – еще живой. Вроде ничего не болит, хотя я лежу – может, просто не понял еще. Надо как-то глаза открыть. Открыл – не больно, но темно. Ага! Значит, вот почему темно – что-то было на голове. Поднял руку – не больно, протянул к тому, что посчитал головой. Железо! Когда это я успел каску нацепить и, вообще, откуда она взялась-то? Блин, да что же так в ушах-то гремит? Сдвинул назад каску – перед глазами земля. А, так я в окопе, а где граната? Повернул голову – рядом кто-то лежит на боку. Неужели кого-то все же зацепило? Подполз – вставать почему-то боялся. Человек был одет во что-то толстое и длинное – пальто, что ли? Какое на хрен пальто – шинель! Откуда?
В голове – каша: блин, ну ладно – книги, кино – но так ведь не бывает. Так, как там говорилось? Кто-то долетался, а я похоже – домечтался. Неужели я – на войне, на ТОЙ войне? Блин, это в книгах хорошо – «попал» и пошел себе гансов «валить», да со Сталиным чаи гонять, а мне-то что делать? Да, вот это я попал, да еще, похоже, прямо во время боя. Думать некогда, надо осмотреться и принимать меры. Для начала – постараться выжить. Да это, вообще-то и есть основная задача и – самая трудная: если я попал в то место и время, где погибнет дед, то это – сентябрь 1941-го, и мне – амба! Так как, вся 235-я сд здесь и ляжет. В сентябре они попали в «котел», из которого уже не вышли. Изучал, когда деда искал, путь этой дивизии. Да и какой путь-то – по ней прокатились дивизия СС «Полицай» и восьмая танковая дивизия вермахта. Дальше продолжать?
Так, вроде потише немного стало, надо высунуться и осмотреться. Надо скорей одежду скидывать, а то объясняй потом – кто я и откуда. Стоп, а одежка-то не моя! Посмотрел на лежащего бойца – «есть контакт», – в желудке теперь пустота, только во рту помойка. Нет еще привычки к покойникам, тем более – лежащим по частям. Набрав воздуха в легкие, достал из кармана убитого бойца красноармейскую книжку, раскрыл. Сидоренко Сергей Васильевич, рядовой, 1923 года рождения.
– Может, и у меня документы есть? – сам себе прошептал я и похлопал руками по карманам.
– Нету ни хрена, никакой – даже самой плохонькой – справочки, – я размышлял вслух.
Я в телогрейке – пусть так, прокатит наверное. Штаны-то тоже – местные.
Вроде комплекция та же, что и у меня. Но вот судя по ощущениям, я намного моложе. Лет двадцать, не больше.
– Братуха прости, так надо, – я, подхватив винтовку убитого, отошел в сторону. И почти сразу полетел от удара в лицо обратно, в ту же грязь.
– Ты что, сука, спрятаться решил? – на меня смотрел какой-то злобный карлик, в фуражке и с нашивками на рукавах. – Я тебя прямо здесь кончу, трус!
Я ничего не говорил, а только смотрел на дико вращавшего глазами пигмея. Ростом ниже меня, а я сам-то всего метр семьдесят, но пошире в плечах. Особист он, или политрук – хрен их разберешь, чего-то ждал. Я решил ответить хоть что-то.
– Да не прячусь я, оглушило сильно, пока очухался, тут и вы уже – по роже. Теперь вот совсем очухался. – Мой неуместный юмор был явно лишним. Я быстренько прикусил язык.
Он выхватил у меня из рук винтовку и махнул пистолетом в сторону.
– А ну вперед, урод, тут таких контуженых – каждый третий. Лапки задрали и к врагу.
– Вы же меня в окопе встретили.
– Я таких, как ты, насквозь вижу. Пошел вперед, говорю.
Ну чего тут говорить – видно, в книгах и фильмах не врали: особисты – это что-то! Раз не убили в бою, значит – предатель, логика железная. Или, просто мне такой «подарок» попался.
Выбравшись из траншеи, под редкими взглядами других бойцов побрел в сторону видневшегося блиндажа. Глядя вокруг, видел людей, которым суждено погибнуть. Как мне с таким знанием находиться рядом, но ничем не помочь? Ну, вот уж хрена лысого. Чем смогу – обязательно помогу. Да и навыки разные есть, даже поделиться есть чем. Не Рэмбо ни разу, но послужил свое, чуток поучаствовал. Да и просто – голова не для шапки.
Войдя в блиндаж, увидел командира и бойца с рацией. Командир о чем-то заговорил с «особистом» у меня за спиной. Я не слушал их – не мог оторвать глаз от радиста. Нет, я никогда не видел даже его фото, но был уверен – настолько он был похож на мою бабушку. Я чуть не вскрикнул.
– Потемкин, свободен, позову.
Радист поднялся из-за стола с рацией и вышел. Я хотел поглядеть ему вслед, но этот садюга «особист» сильно толкнул меня в спину пистолетом. Ребра отозвались болью.
– Полегче, товарищ политрук. Давай хоть спросим его – кто он такой.
– Чего его спрашивать – шпион, трус и предатель, – прошипел сзади мой истязатель.
– Ого, вот как? Ну, а зачем привел тогда? Ты кто? – это уже мне.
– Новиков. Доброволец я, из первого полка третьей дивизии народного ополчения. – Этот полк был в составе группировки наших войск, сражавшихся где-то рядом. Воспоминания были свежи.
– А как ты здесь оказался, вы ведь западнее стояли?
– Стояли. Соседи наши – 177-я дивизия – еще держится, а нас разбили. Выходили – кто как сможет. Рвануло что-то рядом – а тут товарищ политрук.
– Сколько лет тебе – выглядишь лет на двадцать? – командир со знаками различия капитана спрашивал спокойно, «особист» наливал себе чай.
– Восемнадцать в октябре будет. Добровольцем взяли, не хотели сначала – мамка одна, а нас у нее четверо. Я – самый старший, отец – командир, но мы уже похоронку получили на него. Из дому я сбежал. Ходил по лесу, искал хоть кого-нибудь. Когда бомбежка началась, меня бойцы к себе в окоп и стянули. Патроны подавал, а как последнего убило, я его винтовку взял, но выстрелить ни разу не успел. Тут меня по роже и приложили.
– Да врет он как сивый мерин – драпать собирался.
– Почему драпать? – я недоуменно смотрел на политрука. Чего он злой-то такой?
– Заткнись, курва! – Ну вот опять. Блин, он чего, вообще не знает других слов, только «лается» все время.
– Ты не кипятись, политрук, сам-то где был во время налета? – устало произнес капитан.
«Особист» аж в лице изменился:
– Как это «где»? Вместе со всеми, в окопах. – Глаза политрука бегали из стороны в сторону.
– Ну, так и он – в окопе, ведь так, боец? – Капитан перевел взгляд на меня.
– Так точно, товарищ капитан.
Капитан с некоторым удивлением посмотрел на меня и продолжил:
– Присягу принять успел?
– Да, неделю назад, – блин, я чего ляпнул-то, какое «Так точно»? Здесь еще так не говорят.
