Сергей Конарев - Балаустион
— Даже так? — удивился спаситель. — Эй, Прокл, принеси мне свой меч. И факел прихвати.
С места он не стронулся, а голос если и повысил, то совсем немного. Аркесил восхищался храбростью этого мужа, но чувствовал, что ничем не сможет помочь тому в назревавшей схватке.
«Белые плащи», обнажив мечи, наступали с трех сторон. Но в этот момент от ворот, из которых наверняка и появился ночной храбрец, подбежал привратник с ярко пылавшим факелом. Танцующий рыжий огонь осветил место действия и… заставил вооруженную троицу застыть на месте.
— Исад! — вскричали они хором.
— Исад, — сглотнул Аркесил. К горлу подкатил подозрительный комок.
— Исад, сын Фебида, — спокойно отвечал тот, принимая из рук раба меч. — И находитесь вы перед домом эфора Фебида, господа. Я еще раз спрашиваю — что здесь происходит?
Старший «белых плащей», коренастый тип средних лет с бронзовым значком декадарха на плече, нервно облизал губы.
— Стратег приказал привести к нему этого человека, храбрый Исад, и мы лишь выполняем приказ.
— Вранье, — отозвался у него из-за спины Аркесил, безуспешно шаря по земле в поисках костыля.
— Ого! — удивился Исад, увидев, кого привела судьба к порогу его дома. — Ты, Аркесил!
С кажущимся демонстративным безразличием молодой номарг прошел между «белыми плащами» и, повернувшись к ним спиной, протянул олимпионику руку и помог подняться. На месте мерзавцев Аркесил бы не торопился вонзить меч в эту открытую спину — Исад был известен способностью передвигаться молниеносно.
«Белые плащи», похоже, тоже знали об этом, и не сделали ничего, чтобы помешать молодому номаргу.
— Эй, Прокл, — кликнул тот. — Помоги гостю пройти в дом.
Аркесил охотно оперся на плечо невысокого пожилого невольника. В другой раз он бы непременно воспользовался случаем поддеть оставшихся с носом негодяев, но сейчас его мысли были заняты только друзьями, осажденными грозными противниками.
— Но, доблестный Исад, — тоскливо поглядев вслед удаляющейся добыче, декадарх сделал последнюю попытку, — мы получили приказ… мы обязаны привести данного молодого человека к элименарху.
— Этот храбрый молодой воин серьезно пострадал — не без вашей помощи — и не может никуда отправиться. Я охотно предоставлю ему убежище в стенах нашего дома. Все, что здесь произошло, выглядит весьма подозрительно: сначала ты утверждал, что он шельмует в кости, потом пытался выдать его за своего кузена, а теперь прикрываешься именем высокого магистрата.
— Это правда, элименарх ве….
— Боюсь, элименарху Леотихиду, если у него имеется желание повидать олимпионика Аркесила, сына Полигона, придется лично явиться к моему отцу. И объяснить, почему его люди посреди ночи, как разбойники, нападают на столь прославленных граждан Спарты и избивают их до полусмерти.
— Но….
— В связи с этим, — холодно продолжал номарг, — я вынужден задержать и вас, ибо был свидетелем злостного нарушения законов полиса. Прошу, сдайте ваше оружие, господа, и следуйте за мной. Вам не сделают худа и разместят в одном из помещений дома.
— Ну уж нет! — декадарх сплюнул и, с лязгом вогнав меч в ножны, круто повернулся и зашагал к лошадям. — Едем, парни, к псу их!
Двое молодых «белых плащей», не спуская с Исада настороженных взглядов, последовали приказу командира. Номарг не сделал попытки их задержать. Заметив стоявшего в отдалении конька Аркесила, молодой мечник подошел к нему. Пегий дрожал всем телом и нервно перебирал ногами. Факел снова появившегося у ворот Прокла высветил густеющий на крупе коня кровавый потек. Исад молча указал привратнику на коня и отправился в дом.
Аркесила он застал слабо отбивающимся от служанок, атакующих его с мокрыми полотенцами и тазом с теплой водой.
— Исад, во имя богов, убери их! — взмолился олимпионик.
— Они всего лишь хотят обмыть твое лицо и ссадины, — попытался успокоить гостя молодой мечник. — Клянусь молнией Зевса, ну и отделали они тебя! Чего им было нужно?
— Потом, потом вопросы, — Аркесил сделал попытку подняться с лавки, на которой сидел, но без сил повалился обратно. — Проклятье! Прости меня, Исад, я очень благодарен тебе за помощь, но сейчас… я должен добраться до дома полемарха Брахилла. Во что бы то ни стало….
Исад смерил его взглядом.
— Вряд ли ты сможешь сейчас куда-либо добраться, — с сомнением проговорил он. — Скажи мне, в чем суть дела, и я отправлю к полемарху кого-нибудь из рабов.
Аркесил замялся. Он помнил, что Исад еще с агелы одинаково относился и к Леотихиду, и к Пирру, командирам враждовавших друг с другом эномотий. И дом Эпименида сейчас окружили именно Триста, товарищи Исада. Захочет ли молодой мечник помогать противникам своих друзей, и более того — ввязываться в борьбу между Эврипонтидами и Агиадами? Здравый смысл подсказывал, что вряд ли. Как бы не наоборот….
— Какое-то тайное поручение? — заметив колебания олимпионика, Исад поджал темные губы. — Ты не обязан мне рассказывать.
— Дело щепетильное… и срочное, — нехотя проговорил Аркесил, пряча глаза. Ему стыдно было говорить такое человеку, который, возможно, только что спас ему жизнь. — Здесь замешана политика, и поэтому….
— Довольно, — нахмурился Исад. — Догадываюсь, о чем пойдет речь, и не желаю ничего слушать. Я служу царю и не могу помогать его противникам.
— Прошу, мне нужно только….
— Попросишь об этом моего отца. Он — эфор Спарты и должен знать, что творится в городе.
— Но время не терпит!
— Тогда постарайся говорить короче, — раздраженно отрезал Исад. — Отец примет тебя немедленно. Эй, помогите ему!
Мягкие руки служанок подняли Аркесила со скамьи.
— Но разве можно беспокоить господина эфора в такой час? — у Аркесила екнуло сердце, когда он представил, что из-за него сейчас поднимут с кровати Фебида, могущественного и сурового магистрата. Даже голова перестала болеть от испуга.
— Отец еще не спит, — успокоил его Исад. — Леонид Эврипонтид у нас в гостях, и мы как раз заканчивали ужин.
Боги, еще и Леонид! Мелеагр как-то говорил Пирру, что все беды, свалившиеся на старшую ветвь рода Эврипонтидов, выгодны Леониду более чем кому бы то ни было иному в Спарте. «Если погибнешь ты и твой брат, этот молодой аристократ наследует трон, и это слишком серьезный мотив, чтобы отвергать его из-за одной репутации. Репутации для того и создаются, чтобы быть однажды потерянными. А учитывая все, что в последнее время происходит, я не удивлюсь, если Леонид счел, что этот момент настал. И, клянусь богами, он прав — трон Лакедемона стоит и не такой жертвы», — так сказал советник Арес. А секретарь Гермоген, который обыкновенно с ним спорил, в этот раз согласился. Пирр ничего не сказал, но — это видели все — призадумался.
— Хорошо, веди, — обреченно кивнул Аркесил. А что ему оставалось делать?
Они прошли через пару просторных, но незатейливо обставленных комнат — эфор Фебид ратовал за исконные спартанские добродетели и простоту быта на деле, а не на словах. Исаду пришлось поддерживать ковылявшего на одной ноге олимпионика под руку, чтобы тот не упал. И все равно через каких-то полсотни шагов боль в растревоженной ноге стала настолько сильной, что Аркесил, стиснув зубы и обливаясь потом, прислонился к стене, чтобы перевести дыхание.
— Мы уже пришли, — глядя на олимпионика своими непонятными черными глазами, промолвил Исад, указав в сторону обычной, не покрытой даже лаком, деревянной двери.
— С-сейчас, — выдохнул Аркесил. Ногу как будто грызли собаки.
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге возник статный молодой муж с заметно непропорциональной фигурой, открытым, хоть и грубо слепленным лицом и честными карими глазами. Все сходились во мнении, что внутренние достоинства Леонида, сына Лисандра, значительно перевешивают внешние.
— Исад? Тебя не было слишком долго, и эфор отправил меня узнать… о боги, — он только сейчас прислонившегося к стене и бледного, как творог, олимпионика. — Аркесил? Что случилось?
— Приветствую тебя, стратег, — через силу улыбнулся Аркесил. Новый чин Леонида исключал всякое панибратство, даже если вспомнить дюжину лет совместного обучения в агеле.
— Люди элименарха Леотихида сбросили его с коня прямо возле наших ворот, — неохотно пояснил Исад. — Привратник сообщил об этом как раз вовремя, чтобы они не успели забить его до смерти.
— «Белые плащи» слишком много позволяют себе в последнее время, — сдвинул брови Леонид. — Эфор должен узнать об этом инциденте.
— Я как раз пригласил Аркесила разделить с нами ужин. Похоже, ему есть о чем поговорить с отцом, — кивнул Исад.
Леонид, ободряюще улыбнувшись, сделал приглашающий жест и Аркесил, поддерживаемый Исадом, шагнул в трапезную. Сердце его заколотилось, волнение оттеснило физическую боль. «Наступает ответственный момент, дружок, — сказал олимпионик сам себе. — Надо же — всю жизнь ты отмалчивался, а теперь жизнь друзей зависит от твоего красноречия, но говорить нужно толково и четко. И кратко — старый Фебид не любит болтунов, да и время не терпит».
