Белла чао (1943) (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

Итальянских пленных уже угнали из Коница на обмен в сторону Мостара, и Костантино я так и не нашел, но у Леки выяснил, что принчипе жив, но вот ранен или нет, неизвестно. По таком случаю попросил позаботиться о лейтенанте — ценный кадр, мне помог и еще поможет, если правильно подход найти. Ранкович перспективы оценил и обещал, а со своей стороны посоветовал получше подготовиться к рейду в Македонию.

Провел ревизию спецгруппы — все на месте, только Альбина с Живкой застряли у доктора Папо в госпитале, там сейчас с переправой и передислокацией забот выше крыши. Бранко и компания, пока меня носило к немцам, вовсе не скромничали, а отжали ништяков почти как после Плевли.

Собрал всех, проверил обувку, одежду — все целое, не рваное, на ходу не развалится. На парад, конечно, в таком нельзя, но где парад и где боснийские горы? Народ по моему примеру обрастал оружием и снарягой, все с хорошими ранцами или рюкзаками, у каждого не только шинель или бушлат, но и шерстяное одеяло, и балаклава, и варежки. Зима, конечно, уже кончается, но в горах померзнуть — как здрасьте, особенно ночью.

Из оружия у всех в дополнение к основному стволу еще и пистолеты, к некоторым — по три-четыре глушака от «Франьо и Ко». К мастеру понемногу утекало английское золотишко, но он сделал столько полезных вещей, что не жалко.

Очень мне понравились итальянские пилотки, в которых щеголяли Глиша и Небош. Пилотка вообще форменный головной убор партизан, только звездочку пришей, а в этих можно и в не сильный холод воевать — у них клапана наподобие тех, что в буденовках. Если их опустить и застегнуть под подбородком, то видок, конечно, как у окруженцев под Москвой и Сталинградом, но нам главное уши не отморозить.

В Сталинград Манштейн, разумеется, не пробился, Паулюс капитулировал в середине января. А Красная армия тем временем на Харьков и Ростов. Радиосводки описывали грандиозное рубилово у Батайска, но только после того, как в коницкой школе я пролистал большой атлас, меня тряхнуло от радости — это же южный пригород Ростова! Значит, железную дорогу перерезали и немцам придется выбираться с Кавказа через бутылочное горлышко Керчь-Тамань. Господи, только бы наши удержали Батайск! Берлин транслировал речь Геббельса на предмет сплотиться перед лицом таких роковых событий и вещал об очередном триумфе — спрямлении фронта у Демянска и упорной обороне Старой Русы. Москва утверждала, что наши окружили в Демянске целый корпус и взяли Мгу, англичане комментировали эти события крайне туманно, без подробностей.

В Африке бои шли вокруг неведомых мне перевалов Фейд и Зидибузид, но союзники, несмотря на невнятную координацию действий между англичанами, американцами и французами, уверенно пихали Роммеля к Тунису и Бизерте и уже через пару недель могли сбросить его в море, если Лис Пустыни не выкинет какой-нибудь номер, на которые он большой мастер.

На Тихом океане японцы эвакуировали Гуадалканал и основные события сместились в Новую Гвинею. Вроде все шло по написанному в учебнике истории, и я очень жалел, что не помнил все эти события и даты. Ладно, это все вне моего контроля, надо заниматься осуществимыми задачами. Например, задуматься о некоем единообразии формы — полностью это нереально, но внешний вид Специјалне јединице Врховног штаба должен внушать — мы же орлы, а не вахлаки какие! Нашивку, что ли какую придумать — гром, молния, череп с костями? Нет, молнии и черепа нельзя, не поймут. Может, орла? Блин, орел тоже занят — у меня появились дополнительные основания ненавидеть нациков.

Или что-нибудь из моего времени? «Никто, кроме нас» слишком пафосно, «Твори бардак, мы здесь проездом!» точно подойдет, но слишком несерьезно, да и где мне столько текста вышьют?

— И что это означает? — оглядели ребята нарисованный пятилепестковый красный цветок с цифрой «1» посередине.

— Пять лепестков как на петокраке, — солидно объяснил автор рисунка, Лука. — Цвет красный тоже оттуда.

— Но цветок-то почему, Владо?

— Потому, что это еще цветочки, ягодки будут потом.

Глиша весело гыгыкнул, его поддержал Марко.

— А единица? — допытывался Бранко.

— Мы вроде как первые такие, — скромно объяснил я, не вдаваясь в значение «первый значит лучший».

— Ну… — протянул Небош, — ничего так. Я носить буду.

Остальные согласились, теперь у меня новый головняк — где взять нашивки? Только швейными делами мне заняться не дали, выдернул Лека Ранкович в штаб дивизии и сразу нагрузил:

— Михайловича поймать хочешь?

— Ого! Канешна хачу!

— Тогда тебе дорога на Зеленгору.

Конкретнее на дорогу из Калиновика, идущую через массив Зеленгоры на юг, к Дубровнику — комдив Четкович для понятности провел по карте пальцем от и до.

— И что там делать? Вряд ли штаб Дражи в этой Вукоебине…

Перо захохотал:

— Штаб в Калиновике, но если мы ударим, куда они побегут?

— Итальянцам под крыло, к бабке не ходи. И как раз через Зеленгору, логично. Так, и сколько в Калиновике четников?

Ранкович проверил свои записи:

— Где-то тысяча осталось, ну, может, чуть больше.

Тут уж я малость охренел:

— Вы нормальные? У меня сейчас пятнадцать человек и я должен перебить тысячу?

— Большинство останется прикрывать отход, на тебя выйдет только Михайлович со штабом.

— Это вы так думаете! А сколько выйдет, неизвестно. — упирался я изо всех сил. — Почему просто не послать туда батальон или даже бригаду?

Второй раз за последнее время на меня смотрели, как на дурака, но с некоторой жалостью:

— Там дорог почти нет. И большой отряд не спрячешь, а у четников в каждом селе информаторы. Дража метнется в другую сторону и все, ищи ветра в поле.

— А твоя группа проскочит незаметно, — добавил Перо.

Похоже, мне от этого задания не отбоярится, начальники уже все решили. А раз так, надо с них урвать побольше:

— Пулеметы давай. И взрывчатку. И мины, если есть. И подрывников из людей Руса.

— Да зачем? — удивился Лека. — Тебе полчаса продержаться, а там мы собьем заслон, подойдет далматинская бригада…

— А то ты не знаешь, как все бывает! Бригада застрянет или новое задание получит или четников с Михайловичем окажется больше. А я людей класть не хочу.

— Война это стоять и помирать, где приказано, — двинул челюстью Четкович.

Ну да, кадровый офицер, странно ожидать от него других воззрений.

— Знаешь, когда Небош в Гиммлера стрелял, у меня сомнений не было, за такое умереть не жалко. Но вот за Михайловича — увольте. Пулеметы давай, а то вдруг он пробьется.

Но вытряс я лишнее только после согласования замысла засады. Есть там местечко, Оштри Кук, где дорога вьется в каньоне перед подъемом на седловину. Вот если встать на ней, то атаковать нас можно только в лоб, или карабкаться под огнем на крутые склоны. А мы туда еще и растяжек понаставим.

Набралось нас все-таки не пятнадцать, а полсотни, да еще Лука привязался — мы-то все воюем, а он картиночки в штабе рисует. Дело, безусловно, нужное, но для самоуважения не полезное, вот он и рвался в бой. Но я взял только потому, что уж очень за него Бранко просил, по-родственному.

До Недавича уже привычным манером докинули на грузовиках, а дальше двадцать километров по высоким и холодным горам, и ровно через тридцать часов после выхода будьте любезны замаскироваться и сидеть в засаде. И это еще хорошо — могли бы и от самого Коница ножками-ножками…

Забирали от Неретвы на север, в ненаселенку и мимо горы с неприятным названием Велики Зимомор, долиной реки идти стремно — там деревушки и катуны пастушьи на каждом шагу. Марш сам себя не пройдет и уже через час мы втянулись в ритм, ступая почти след в след ушедшему вперед охранению. Перед глазами покачивалась спина впереди идущего, на переходе командовал Бранко, можно отключить мозг на время — в нужное место выведут партизаны из местных уроженцев.

Но в голову лезло всякое — и как мой коллега по федерации рассказывал, что они на туристских байдарках писали «Умный в гору не пойдет», и что зря я гнал на Верховный штаб с организацией дивизий, вон как неплохо получилось, и что нам не страшна ночевка в горах, все тепло одеты, есть калорийная еда, сухой спирт, накидки и одеяла.