Война после войны (СИ) - Шмаев Валерий

На последнем этапе войны здорово выстрелили РПГ, автоматические гранатомёты, бронежилеты и разгрузки, которые успели запатентовать в Англии и прогнать через Союз. Очень прилично наварились на англичанах, американцах и австралийцах. Бронежилеты, разгрузки и гранатомёты десятками тысяч закупали. После заключения мира с японцами бронежилеты и РПГ пошли легально через «Лерман Центр» в Южную Америку и только тогда американцы поняли, какие деньги они теряют.

Разумеется, бронежилеты в первую очередь поставлялись в наши войска и, после продажи лицензии на производство, англичанам. В войсках на них разве что не молились, а англичане орденок, какой-то Сержу выписали вместе с почётным гражданством и ещё какими-то привилегиями. Это он изобретателем выступил. Всё-таки Серж один из официальных наследников всего этого хозяйства. Наши, разумеется, молчат, что он на службе. Уже полковник!

Жаль, что я в сорок третьем погиб, сейчас генералом был бы, а Вальтеру Рихтеру не светит. Его в Советском Союзе с собаками ищут, скоро и в розыскных листах появлюсь. Хоть прославлюсь. Надо только понять, как мне всё это подать.

Движение вокруг меня началось в начале августа. Видимо контрразведка Организации проверяла меня на принадлежность к пропаже Альфреда Вюнненберга, но я всё время был на виду, а Гек исчез вместе со своими бандитами. Поэтому в один прекрасный весенний, по местному исчислению, день, ближе к вечеру Грета Бенке принялась оказывать мне дополнительные знаки внимания. Строить мне глазки, томно вздыхать, прикасаться ко мне плечиком в тире, зазывно смеяться в ресторане после дозы, но я в первый вечер не повёлся, сославшись на деловую встречу.

Меня повели сразу от ресторана и, похоже, водили уже не первый день. Ждал, ждал и так лопухнулся, поэтому потаскав хвост по своим точкам и поговорив с пятаком людишек, я поехал в бордель и завис там до утра. Хоть выспался, но на всякий случай отослал сообщение Рубику, чтобы приготовились и присмотрели за Паулой. Она и так без двух карабинеров на улицу не выходила, а наутро просто уехала в тир, и ребята устроили там праздник типа день рождения очередного родственника. Этим потомкам испанцев только свистни насчёт праздника, они прямо на улице безумные пляски устроят.

Вечером я предсказуемо оказался в койке с Гретой. Причём в своей койке, в своём отеле, который у меня охраняется очень прилично. В первый день ничего не произошло и в последующие встречи тоже. На меня смотрели и ещё больше недоумевали. На что смотрели? На пулевые и штыковые шрамы и искали татуировку, а я её четыре свидания не показывал, демонстрируя Грете весь свой богатый эротический опыт.

Что значит, какую татуировку? Эсэсовскую, группу крови, которая, но я обломал Грету, разобрать у меня она ничего не смогла. У меня на левой руке, там, где эсэсовцы себе группу крови накалывают свежий шрам от пулевого ранения. Ну не совсем свежий, четыре года ему. С того самого отделения гестапо в норвежском городе.

Сразу после уничтожения этого отделения гестапо Красницкий Николай Евфграфович расковырял мне место на левом предплечье, на двадцать сантиметров выше левого локтя, где у эсэсовцев этикетка прилеплена. Я хорошо её у начальника гестапо и его подручных разглядел. Долго заживало, между прочим. В двух местах пришлось расковыривать, изображая сквозное пулевое ранение и неудачно сделанную операцию.

Вообще-то домашний доктор — это очень удобно. Я бы оставил Красницкого живым, забыв о его грехах молодости, но за его художества в Норвегии я бы его рядом с начальником гестапо пристроил. Так что он ещё очень легко отделался. Добрые всё же норвежцы люди, цивилизованные — только благородно зарезали.

Я ещё тогда начал готовиться, как только в сейфе начальника гестапо нашёл восемнадцать комплектов документов на разные имена с разными фотографиями и подробными биографиями. Кроме начальника гестапо на фото были шесть незнакомых мне мужиков. При этом к подручным местного главного упыря они никакого отношения не имели. Это очень похоже было на то, что в том городе был канал переправки местных эсэсовцев в нейтральные страны. Так сказать, часть «крысиной» тропы.

В порты Норвегии во время войны совершенно спокойно заходили суда из Аргентины, Португалии, Бразилии, Колумбии и прочих нейтральных стран и немцы смотрели на это сквозь пальцы. Гауптштурмфюрер, конечно, не молчал, но путного ничего не сказал, да и времени не было его вдумчиво потрошить. Очень он не хотел говорить, где лежат ключи от сейфа. Стойкий был, два раза его водой отливали, а с пустыми руками я уходить не хотел. Всё же сломал я начальника гестапо, доносы нашего доктора очень были нужны, а главное его расписка о сотрудничестве с гестапо. Сам сейф мы бы не утащили.

Документы пошли приятным бонусом к архиву, правильным деньгам и драгоценностям, лежащим в сейфе. Очень хорошо, что мы этот железный ящик утащить не смогли.

Немцы здорово возбудились от того, что гестапо сгорело. Неделю успокоиться не могли. Даже пепелище разбирали, но, видимо, увидев закрытый, не взломанный и выгоревший сейф, угомонились. Внушительную стопку ненужных бумаг и папок я предварительно спалил в этом железном ящике. Поэтому немцы обгорелые развалины и перекапывали, кому-то необходимо было убедиться, что документы в сейфе сгорели.

Так я стал Вальтером Рихтером, правда, уже здесь, в Аргентине. Светить эти документы в Норвегии и перед Малышевым я не стал. Мы неплохие фальшивые бумаги через норвежских друзей купили, чисто на пароход. В страну ребята приехали совершенно нелегально.

Было очень похоже, что капитан так постоянно зарабатывал. Тайная каюта была оборудована всем, чем необходимо, а убить ребят он даже не пытался. Подпольщики в Норвегии его конкретно предупредили, что Рубика с ребятами встретят, и мы связаться должны. Платили тоже не мы, а мои норвежские помощники, я это специально с ними проговаривал, отстегнув норвежцам награбленных у эсэсовцев денег, а стволы с гранатами Гек с Рубиком и англичанами не скрывали.

Документы Гек сделал мне по проговоренной со мной схеме: Вальтер Рихтер совершенно официально приехал в Аргентину из Венесуэлы в феврале сорок третьего года, все отметки есть, и стал легальным гражданином Аргентины задним числом. Деньги здесь делают всё, а что невозможно сделать за деньги, то надо просто удвоить сумму. Геку, правда, пришлось утроить. Ну а фотографию мне местные «профи» по приезду переклеили. Даром что ли я с трущоб начинал? Здесь такие умельцы, что ахнешь.

С Гретой у нас тоже всё отлично. Она показала мне свои умения, я ей свои, потом ещё пару десятков раз. Всё нас друг в друге устроило. Я прилюдно разошёлся с любовницами. Она просто поменяла старых любовников на других. Паула понятно — прикрытие бизнеса. Здесь это в порядке вещей.

По поведению Греты я понял, что её кураторы, отложили меня на потом. Убивать не за что, человек явно умный раз так удачно закамуфлировал знак, а подкопаться не могут, так как просто не знают кто я такой. В лоб же не спросишь, я могу неправильно понять и ответить так, что только брызги полетят — про бывших итальянских солдат все знают. Вот и отложили до лучших времён, тем более что я проговорился, что у меня в «Штатах» нарисовался оружейный контракт, и я собираюсь крупно расширяться.

Грету тоже всё устраивало. Человек я занятой. В её дела не лезу, а статус официальной любовницы владельца магазина, тира и прочего хозяйства даёт неплохой бонус для развития отношений.

Меня тоже всё устроило. Малыши Генри проявили всю систему слежки и всех топтунов Организации, работающих в городе. Плюс прошли по цепочке от одного куратора до другого, выявив ещё двадцать восемь человек, живущих в окружении кураторов. До недавнего времени я о них не знал.

Совершенно ребята не скрываются. По вечерам собираются в одном кабаке, в закрытом частном клубе, то есть, но это и хорошо. Выяснить, кому он принадлежит, не составило труда, ровно, как и всю остальную навеску, от охраны и охранников до покровителей городских властей. Они ведь тоже в этом клубе по интересам бывают — чужой туда просто не зайдёт.