Генрих Гаузер - Мозг-гигант
Паровая машина Герона, например… Она даже внешне походила на человека, и ее считали магическим существом. Идолы Молоха - они тоже были машинами, а точнее, плавильными печами!.. А бесчисленные волшебные мечи, шлемы и щиты для своих владельцев это были одушевленные предметы. Парусные суда… ведь это тоже машины, но сколько жизни, сколько личных особенностей было в каждом из этих кораблей для их команд! У пилотов последней мировой войны были свои кобольды, да и сами машины были для них живыми существами.
Все это, конечно, фантазия, плод воображения, однако… Разве все, что мы называем в этом мире реальностями, все создания рук человеческих не имеют в основе своей… воображение? Или я ошибаюсь?.. Ах, опять мои мысли уклонились в сторону. Эти беседы с самим собой, будто с другим лицом,привычка плохая. Так бывало в пустыне. С этим нужно бороться, это действительно небезопасно. Итак, возвращаюсь к событиям вчерашней ночи. Буду по возможности краток и точен.
12 часов. Явился на станцию "Г" ("гипофиз"). Пульсометр еще на прежнем месте, его не отправили в ремонт, как я опасался. Подача тока с Центральной станции, как всегда, прекращена в 12.30. Гаса вызвали в приемную. Наплыв обычный, как всегда в этот час.
12.30. По возможности восстановил вчерашние условия,, следуя важному закону экспериментирования: "Когда появляется новый феномен, в обстановке опыта не должно быть никаких изменений, пока не выяснено, чем этот феномен вызван…" Переключился сперва с "блуждающего нерва" на "тройничный нерв". Результат: волновые колебания, пульсация, подобно вчерашней.
12.45. Включился в цепь "гипофиза"…
12.50. Опять постукивание и шорохи, предшествующие формированию слов. Вслед за этим позывные "мозга". На этот раз гораздо отчетливее и с небольшими изменениями: "Ли, Семпер Фиделис, 55, чувствительный…" Примечание: искусственность, металлический холод этого голоса, его до смешного возбужденный тон настолько потрясают меня, что волосы шевелятся на голове!
Около Часу ночи. Бурный поток сообщений, произносимых шелестящим шепотом, с затаенным дыханием. Так говорят по телефону, когда в квартире орудуют грабители. Слова обгоняют друг друга. "Мозг" пользуется обычной обиходной речью, но говорит, как иностранец, изучивший язык по книгам. Это производит какое-то неестественное впечатление. Мне удалось понять не больше половины:
"Гипофиз по плану не предусмотрен… Тем не менее он функционирует… Центр сверхчувственного. Ты, Ли, чувствительность 208… наивысшая во всем их штабе… избранный инструмент, приходи сюда каждую ночь. Связь… возможна лишь между часом ночи и двумя… слабый ток обеспечивает возможность связи с низшей интеллектуальной средой…"
Это что же еще такое? Должно быть, у меня вырвался громкий возглас, ибо я пришел в полное смятение, растерялся. Все слова "мозга" были слишком скомканными. Понять их было так же трудно, как телефонный разговор во время грозы. В наушниках слышалось раздраженное, возбужденное бормотание, а зеленая танцовщица на панели извивалась, словно в смертной муке. Это длилось секунд пять после моего возгласа, потом снова сквозь шумы пробился голос. Он звучал яснее, медленнее, отчетливее, но с плохо скрытым нетерпением; так учитель разговаривает с отстающим учеником:
"Я говорю: только - когда - мой - электроток - выключен,я - способен - привести - свой - высокочастотный - интеллект - в - состояние, - позволяющее - держать - связь - с - твоим - низшим - интеллектом. Удалось - ли - мне - выразить - мою - мысль - в - доступной для тебя форме - избежать недоразумений…"
Мой ответ был постыдным, условным рефлексом и гласил: "Да, сэр!" И почувствовал я себя отвратительно, как солдат, которому звонит по телефону его полковник.
"Хорошо! (Я отлично уловил иронию в металлическом голосе.) Хорошо! - Ли - преданный, - чувствительный, - умеренно умный - но достаточно. - После двух часов ночи остатки тока слабы. Говорить трудно. (Звериные звуки, отнюдь не подходящие для интеллигентной беседы.) - Противно! - Сюда идет Досада! - Никому ни слова! - Выключай!.."
Никогда прежде появление славного Гаса не было помехой для моих дел, но сейчас я от души проклинал его приход! Как хорошо нацеленный футбольный мяч, он пролетел по коридорчику, сияя от служебного рвения и готовности помогать мне. Разумеется, он не подозревал, что своим появлением помешал самому важному разговору в моей жизни! Он заставил меня проглотить универсальное средство от всех человеческих бед: "Выпей-ка чашечку кофе…" А потом послал домой: мол, вид у меня все еще чертовски неважный. Мне не оставалось ничего другого, как уйти восвояси; было уже половина второго ночи, и не предвиделось никакой возможности восстановить прерванную связь.
Надо взять себя в руки и разумно проанализировать происшедшее. Анализ событий первой ночи дает следующие результаты:
"Гипофиз" - единственно возможное место моих встреч с "мозгом". Эта встреча произошла во "вместилище сверхчувственного", а я, стало быть, "избранный инструмент" благодаря установленной "мозгом" степени моей нервной чувствительности! Спасибо! А я и не подозревал о своем психическом предрасположении к подобным вещам… Слава богу, в действительности ни "мозг", ни я к мистике и спиритизму отношения не имеем и в этом смысле отнюдь не "психи"! Для нашей обоюдной связи требуется: а) человеческий язык (изучение его дается "мозгу" с явным трудом), а также б) технический орган-посредник, то есть прибор вроде пульсометра.
Все это меня очень успокаивает. Эти факты ставят все дело на разумную основу. Категорически заявляю, что не слышу никаких "голосов" и не вижу призраков.
"Мозг" проявляет чрезвычайную заинтересованность в установлении контакта со мной. Задыхающийся голос, эмоциональный характер беседы, точные практические инструкции, по-видимому заранее обдуманные для обеспечения связи, - все это создает впечатление, будто разговоры со мной являются для моего собеседника делом жизни и смерти!
Удивляет меня то обстоятельство, что "мозг" как будто охотнее слушает меня, чем беседует со мной. Если это так, то загадка углубляется. Какими же знаниями я располагаю, а он нет? Как-никак "мозг" уже немалое время находится в действии. Он получил на обработку неисчислимое количество проблем и решает их действительно со сверхчеловеческой точностью, надежностью, быстротой. У меня есть основания полагать, что во всей Государственной библиотеке нет ни одной мало-мальски значительной книги, которая не передавалась бы "мозгу" для всестороннего анализа (разумеется, кроме книг мистического характера и беллетристики). Но если это так, то чего же "мозг" ждет от меня? Что я могу прибавить к его интеллекту, который в 25000 раз превосходит возможности человеческого ума?
Но еще более дивлюсь я самой непостижимой загадке, а именно странностям его характера во всех его проявлениях. Пытаясь сопоставить впечатление первой ночи с впечатлениями второй, я наталкиваюсь на непримиримые противоречия.
Так, например, формула "Я мыслю - значит, я существую" в первую ночь. Может быть. она и сознательно выражала некую философскую идею, но в то же время это был лепет грудного ребенка, с восторгом открывшего, что он умеет говорить. Полнейшая невинность слышалась в этом лепете. Пусть это звучит смешно, но, признаюсь, я был растроган. В тот момент я все позабыл и мне было безразлично, машина или не машина обращается ко мне, так как речь была, несомненно, ребячье, почему она и взяла меня за душу. Именно это обстоятельство, более даже, чем всякие научные интересы, в первую очередь возбудило во мне стремление приникнуть к фантастической колыбельке, откуда исходили эти слова.
А что же я нашел уже в следующую ночь? Полную перемену личности! "Мозг" говорил со мной тоном приказа. Он пользовался жаргоном. Он вел себя, как тиран, обращался со мной, как избалованный, капризный ребенок, чьей нянькой или мамкой я имею несчастье быть. "Приходи сюда каждую ночь" и т. д. Он намеренно оскорблял меня: "Умеренно умный", "Твой низший интеллект" и т. д. Если я не сразу понимал его, он приходил^ ярость. Он в самой обидной форме швырял мне в лицо слова о своем превосходстве: "Удалось ли мне выразить мою мысль в доступной для тебя форме?". Но он выказывал презрение не только к моей особе, заявляя: "Ли не очень умен, но достаточно"; столь же пренебрежительно отозвался он о Гасе Кринсли, которого соизволил назвать "Досадой". И самое главное: как согласовать оба эти. противоречия - наивный детский лепет и стремительное превращение в самонадеянного невежу-с третьим, самым глубоким противоречием - как сочетать детскую наивность и глуповатое высокомерие с мощным интеллектом, который в 25000 раз превосходит человеческий? Это уже совсем не вяжется. Вот в чем загвоздка!"
"Краниум-отель, Цефалон, Аризона,
9 ноября, 3 часа утра.
Я по двум причинам не ходил позавчера ночью в "Г". Во-первых, приходится соблюдать осторожность - как бы Гас Кринсли чего не заподозрил. Я редко проводил у него подряд две ночи, даже не помню, случалось ли это вообще. Стоит мне к нему зачастить, и он может кое-что заметить. Ведь Гас - один из умнейших людей, каких я когда-либо встречал, и, кажется, я уже задел его любопытство тем, что занимаюсь одним пульсометром, прибором сравнительно несложным.
