Ваккури Юха - Цивилизации долины Нигера
На побережье Атлантики важнейшими провинциями Мали были Гамбия (или Бати), губернатора которой называли Бати Манса, а также Касса, которой правил Касса Манса.[69] Ниань полагает, что именно кланы старого Мандинга — Сисоко, Корома и Камара, завоевали эти западные провинции Мали. В топонимии названия провинции есть явные совпадения с местными названиями Древнего Мандинга.[70]
Для Мали значение провинции Бати заключалось прежде всего в земледелии, которым занимались там свободные люди. В этом отношении западные провинции резко отличались от восточных областей государства, где рабочей силой служили трудившиеся на земле рабы. Португалец Валентин Фернандиш, который писал в 1506 г. о Западной Африке на основе личных наблюдений,[71] рассказывает, что важнейшим продуктом Бати был рис, который вывозили во внутренние районы страны. Наряду с этим в провинции выращивали просо и хлопок (который отправляли ткачам в Кассу), а также занимались скотоводством. Между прибрежными провинциями Атлантики и внутренними частями Мали шла оживленная торговля. Жители побережья получали за свои сельскохозяйственные продукты золото и железо.
По устной традиции, жившие между Гамбией и Рио-Гранде вассальные племена Мали составляли свободный союз, известный под названием Каабу (Габу). Границы Мали на западе расширялись вслед за проникновением туда купцов-малинке и земледельцев. В связи с завоеванием Каабу упоминается полководец Сундиаты по имени Тирамахан, о котором говорится, что он организовал царство Каабу. Связь Каабу с Мали сохранялась по крайней мере до конца XVI в. Это подтверждается тем, что правитель Каабу, носивший титул фарим, вступал в должность в столице Мали того времени — Ниани, хотя власть Мали в западных провинциях стала уже номинальной.
В середине XV в. положение в Западном Судане существенно изменилось: парусники португальцев достигли устья Гамбии. Первая встреча европейцев с африканцами была полна взаимного недоверия и враждебности, но обе стороны быстро поняли выгоды торговли. Прибывавшие с чужеземцами издалека товары укрепили положение племенных вождей побережья, хотя они и не хотели официально порывать вассальных отношений с Мали. Состоявший на службе португальского короля венецианец Ка да Мосто заключил в 1455–1457 гг. соглашение с гамбийским Бати Мансой и начал вывозить из Африки золото и рабов, что приносило в Европе большие прибыли. Бати Манса со своей стороны получал для своего двора товары европейского производства.
Вывоз рабов в Европу составлял лишь малую долю африканской работорговли. Первых черных везли в Европу главным образом для того, чтобы подтвердить, что корабли действительно плавали в столь экзотические страны, где живут люди, отличающиеся от европейцев цветом кожи. Подсчитано, что во второй половине XV в. в Европу привозили примерно 700–800 рабов в год. Всего к концу века в Европу было привезено примерно 35 тысяч африканцев. За все время существования работорговли в Европу привезли от 50 до 100 тысяч рабов — не так уж много по сравнению с торговлей людьми в целом, которая исчислялась миллионами. Но в то же время в связи с работорговлей следует помнить, что в число рабов, куда бы их ни отправляли, попадали по большей части самые лучшие, здоровые и крепкие люди, из этого следует, что даже относительно небольшое число потерянных путем работорговли молодых мужчин и женщин наносило тяжелый удар тому обществу, из которого эти рабы были взяты.
Первых рабов португальцы покупали на берегах Сенегала у царя Дьолофа, потом они добрались по реке Гамбии вплоть до Кантора, где завязали отношения с торговцами-дьаханке,[72] последние привозили им, кроме рабов, также золото и хлопчатобумажные ткани, производимые ремесленниками Касса. Таким образом, при посредничестве португальцев внутренняя торговля Мали превратилась во внешнюю.
Торговля золотом на Гамбии была только началом, объем ее значительно вырос после того, как португальцы в 1471 г. прибыли в торговый центр, расположенный южнее и несколько западнее современной Аккры, который позже стали называть Эльминой.[73]
Преимуществом новой фактории было то, что она находилась близ золотоносной области Акан, откуда золото вывозили в Европу и раньше, но в значительно меньших масштабах, чем теперь португальцы. Раньше золото поступало в Европу из Акана через множество посредников: прежде всего это были малийские торговцы, которые привозили золото к началу караванных путей, откуда арабские и берберские купцы везли его далее через Сахару. Теперь торговля шла непосредственно с европейцами, и золото сделало свое дело: губернатор Эльмины сообщал в 1513 г., что, будь у него в достатке рабов и европейских товаров, он мог бы доставить португальскому царю столько золота, сколько тому будет угодно. Он жаловался, что часть золота идет через мандингских купцов прямо на север.
Другой источник свидетельствует, что, хотя по объему торговля золотом на Гамбии была скромнее, чем в Эльмине, она все же превратила Кантор в столь оживленный торговый центр, что некоторые малийские купцы предпочитали возить золото не в Эльмину, а в Кантор.
В начале XVI в. из Эльмины в Португалию доставляли примерно 400 кг золота в год, во второй половине века количество привозимого в Португалию золота уменьшилось, но не из-за истощения запасов, а потому, что дорогу в Эльмину нашли английские, французские и голландские купцы.
Мали стремилось не только к торговым связям с Европой. Видя, что границы его власти сокращаются прежде всего из-за укрепления позиций Сонгай, царь Мали, манса Мамаду, в 1480-х гг. попытался установить дипломатические связи с Португалией. Он надеялся, что союзнические отношения с заморским государем Жуаном II помогут спасти его власть от гибели. Однако установить эти связи не удалось, и распад державы Мали продолжался. В это время и произошло решающее сражение за гегемонию в Западном Судане. Царство Сонгай под руководством Али Бера выиграло у Мали борьбу за власть, длившуюся годы (1460–1473).
Потерявшее господствующее положение Мали перестало интересовать зарубежных хронистов. В XVI в. в страну прибыл только один известный путешественник — Лев Африканский,[74] — и то по пути в Сонгай.
Лев Африканский рассказывает, что видел в Ниани стада, хлеба и хлопок. Местные жители были, по его мнению, «гостеприимны и зажиточны», а также «более умны и прилежны, чем все остальные».
Но, несмотря на гостеприимство, трудолюбие и ум народа, распад государства Мали в XVI в. продолжался. Из царей того времени упоминаются обычно только трое: Мамаду II (1530–1535), Мамаду III (правил в 1560-х гг.), а также Маган, о котором рассказывается, что он был «последний манса».
Прежде чем окончательно стать одним из незаметных государств, Мали получило последнюю возможность для нового подъема, когда марокканцы разрушили Сонгай. Малийский царь Махмуд (Мамаду) решил напасть на Дженне в 1599 г., но сражение обернулось поражением, поскольку город получил помощь от посланных из Томбукту резервных марокканских частей. Исход сражения решило огнестрельное оружие, и у марокканцев оно было, а у малийцев — нет.
Маган, который, как сказано, был последним мансой, отступил вместе с остатками своего народа в Кангабу, где и вел жизнь скромного вождя племени, подобно тому как жили мандинги за 450 лет до этого.
Со временем он отказался от власти и передал ее преемнику. В межгосударственной политике Западного Судана объединение мандингов в Кангабе участия не принимало, а если в нем и продолжалась борьба за власть, то это были незначительные межродовые столкновения. Говорят, что еще и в нашем веке в Кангабе стоял у власти тот же род, который в свое время повелевал могущественным царством Мали.
Сонгай
Легенда о Фаране Мака
Хотя царство Сонгай, или Гао, достигло расцвета последним из трех «золотоносных стран» Западного Судана, корни его уходят в такое же далекое прошлое, как первой «страны золота» — Ганы, и так же, как история Ганы, первоначальная история Сонгай окутана легендами.
Главная фигура легенд о рождении Сонгай-мифический герой по имени Фаран Мака. До его появления на берегах Нигера эту область, согласно легендам, стерегли духи-властители — Тору, которым подчинялись также небо, ветры, дожди и грозы. По легендам, корни властителей Тору уходят далеко в прошлое, вплоть до прямых потомков Адама. Таким образом, легенды о Фаране Мака можно считать более древними, чем легенды о Вагаду. Древнейшая фигура западносуданских мифов, которая упоминается в легендах, — это Данду Бери, который считался духом-хранителем великого царя Сонгай ши Али Бера.
