Екатерина Тильман - Пятое время года
– Я устал слушать ваши выдумки, – облегченно вздохнул Евгений, услышав наконец долгожданный бред. – Вы громоздите нелепость на нелепость, делаете какие-то фантастические выводы... Я не собираюсь их комментировать. Если вам настолько интересно, что я делал в замке графа Горвича, я могу это описать хоть с точностью до часа, но...
– А ваша жена это подтвердит? – неожиданно и жестко перебил Гуминский. – Вы ведь были в замке не один! Или вы достаточно хорошо ее проинструктировали, и с ней тоже бесполезно разговаривать? Но не забывайте, что есть много изощренных способов для задавания вопросов, а учитывая то, что ее вполне можно рассматривать как вашу сообщницу...
Не надо было ему это говорить! Словно какая-то пружина распрямилась внутри Евгения – напряжение, накопившееся за все время ожиданий и страхов, разом выплеснулось наружу, и он в бешенстве вскочил, еще не зная, что сейчас сделает: вытряхнет Гуминского из кресла, опрокинет на пол или придушит прямо на месте!..
...Еще не успев выпрямиться, он услышал за спиной громкий щелчок, и что-то тяжелое ударило его сбоку по ноге, да так что он едва удержал равновесие. Он отскочил, развернувшись, готовый отразить атаку – но никакой атаки уже не было, лишь возле кресла, где он секунду назад сидел, раскатывалась кольцами резиновая лента. Окажись шеф чуть более расторопным, прочный резиновый бинт намертво притянул бы Евгения к креслу...
Гуминский по-прежнему сидел в кресле, даже не пытаясь встать. Он слегка обалдело смотрел на Евгения, еще не до конца осознавая свой промах, и очень медленно доставал из кармана... нет, не пистолет, а небольшой пульт, который, видимо, и приводил в действие коварный механизм.
Какие-то доли секунды они молча смотрели друг на друга, потом шеф отбросил бесполезный пульт и начал подниматься из кресла. Но Евгений не успел воспользоваться своим тактическим преимуществом: распахнулась дверь, и в лабораторию вбежали двое рослых охранников.
Евгений рванулся в проход между стойками, сорвал с полки какой-то прибор и изо всех сил швырнул его в оконное стекло. Но ожидаемого звона осколков не последовало – стекло выдержало, а искалеченный прибор с грохотом рухнул на пол. Евгений затравленно огляделся: он был зажат между небьющимся окном и двумя рядами стоек.
Оставался последний шанс – разделить преследователей. Евгений сделал еще один шаг назад, как бы намереваясь пролезть по подоконнику мимо стойки и проскользнуть вдоль стены к двери. Затея удалась: один из охранников двинулся вдоль стены, другой шагнул в проход между стойками.
Ожидавший этого Евгений тут же прервал ложное движение и изо всех сил рванул на себя плохо закрепленную стойку. Тяжелые приборы, имевшие множество острых углов и ручек, посыпались на охранника. Защищаясь, он дернулся было назад, но врезался в другую стойку и этим только усугубил свое положение.
Его товарищ, совершенно не ожидавший такого поворота событий, втиснулся между стойкой и окном, намереваясь скорее добраться до Евгения. Но тот, понимавший, что в драке ему надеяться не на что, мгновенно вскочил на шаткую кучу приборов, нимало не заботясь о судьбе похороненного под ними охранника, и спрыгнул другой стороны.
Вожделенная дверь была совсем рядом, и Евгений рванулся было к ней, но шеф уже пришел в себя и поспешно извлекал из внутреннего кармана похожее на пистолет устройство, назначение которого было вполне очевидно...
«Снотворным... как медведя!..» – мелькнуло в голове у Евгения, а ноги уже сами бросили его назад, прочь от шефа, прямо на взбешенного охранника, который, цепляясь за стойки, яростно перебирался через завал...
...Дальнейшее Евгений воспринимал словно в замедленном кино. Увидев, что преследуемая «добыча» вдруг повернула ему навстречу, охранник рванулся вперед, чтобы в прыжке сбить Евгения с ног. Евгений совсем близко увидел его перекошенное лицо, услышал предостерегающий крик шефа и, проворно присев, бросился в ноги охраннику, надеясь завалить противника через спину.
Сближение было настолько стремительным, что удар от столкновения оглушил Евгения – но эта же скорость и помогла ему: охранник не успел среагировать на неожиданный маневр. Теперь Евгению требовалось только устоять на коленях, чтобы противник опрокинулся через него... и он устоял – но тут же вес проехавшего по спине тяжелого тела буквально впечатал его в груду осколков. Евгений едва успел защитить глаза, когда боль от множества порезов на миг лишила его сознания...
Едва придя в себя, он попытался вскочить на ноги, но не успел: сзади его грубо схватили за руки и заломили их за спину с такой силой, что у него потемнело в глазах. Между лопаток безжалостно уперлось твердое колено, с новой силой вгоняя в раны куски стекла. Евгений, уже не пытаясь сопротивляться, невольно закричал, прося о пощаде – и вдруг захват ослаб, колено безвольно съехало куда-то вбок, и охранник медленно повалился рядом с поверженным пленником.
«Что случилось? – не сразу понял Евгений. – Похоже, – сообразил он наконец, – шеф все же выстрелил из инъектора... Нервы не выдержали, не иначе!..»
Он с трудом отпихнул тело охранника, выбрался из-под него, сел. Голова гудела, как большой колокол, лицо, руки, рубашка были в крови, и порезы отчаянно болели. Ухватившись за опрокинутую стойку, Евгений кое-как поднялся на ноги.
Лаборатория была пуста, шеф исчез. Охранник, принявший на себя предназначенную для Евгения иглу с сильнодействующим снотворным, лежал в полном трансе. Второй, погребенный под грудой приборов, слабо стонал, но не шевелился. Дверь была открыта.
Евгений выскочил в коридор. После неудачной попытки разбить окно, он больше не надеялся выбраться из здания. Но неужели на всем этаже нет никого, кроме шефа и охранников?! Здесь же должны быть исследовательские лаборатории, в двести пятнадцатой комнате – кабинет Балашова... почему везде заперто?!
Евгений отчаянно толкал и дергал все двери подряд, пытался звать на помощь – но уже понимал, что проиграл. Шеф надежно обеспечил отсутствие свидетелей, и помощи ждать было неоткуда.
...Игла со снотворным прекратила бессмысленную борьбу. Евгений почувствовал укол в основание шеи, по инерции сделал еще несколько шагов, чувствуя, как тело становится чужим и легким, будто во сне, а окружающее перестает иметь значение...
Он успел еще выставить вперед руки, чтобы не разбить лицо при падении, но самого падения уже не ощутил...
* * *Ночью Юля почувствовала, что ей угрожает опасность. Она плохо понимала, что это значит, но ощущение тревоги не проходило.
Она не понимала, что просто ловит направленную на нее эманацию агентов СБ, которым был отдан приказ усилить внимание. Ей казалось, что произойдет что-то страшное, что опасность приближается, что...
«Вернуться в общество нормальных людей и погибнуть!» Легко смеяться над этим, когда все хорошо и спокойно, Юля же чувствовала, что еще немного, и она сойдет с ума. Она пыталась услышать эманацию Евгения, но это никак не удавалось ей.
За завтраком она кое-как она сумела сохранить самообладание, но оставшись в доме одна, совсем запаниковала. Казалось, что вот сейчас в дверях появятся агенты СБ и... дальше представлять было страшно!
«Бежать! – подумалось ей. – Меня явно решили арестовать, я это чувствую, это не просто паника. Так чего же я жду?»
В этот момент она почти забыла о запретах Евгения – не мог же он предусмотреть всего! Чувства предупреждали об опасности, и она верила им. Но как выбраться из дома, чтобы не вызвать подозрений? К аэропорту и близко подходить нельзя, это ясно. И куда вообще бежать? Где менее всего опасно?
Юля заставила себя сесть и подумать. Надо сделать что-то неожиданное... но что? Кто может ей помочь?
Этот вопрос – кто может помочь? – навел ее на мысль. Она вспомнила, что несколько дней назад, когда она только приехала ее старый знакомый проявил к ней просто невероятную любезность и внимание. Она с трудом заставила себя быть с ним вежливым, особенно если учесть, что в его эманации просто-таки сквозило неприличное любопытство: все у эсперов так, как у нормальных людей, или нет? Но это было тогда, а сейчас даже это низкопробное чувство могло пригодиться Юле.
Кстати, а где он работает? И можно ли туда позвонить? Юля с трудом припомнила его фамилию и достала телефонную книгу...
Когда они с Никодимом договорились о встрече, Юля почувствовала себя спокойнее. В ее родном городе все подобные свидания всегда проходили одинаково – еще со времени неандертальцев, вероятно. Если девушка желала сохранить свою репутацию, встреча происходила в одном из трех местных кафе, а если же репутация волновала даму не особенно, то парочка ехала куда-нибудь покататься. И в большинстве случаев время, проведенное на прогулке, сильно не соответствовало числу километров на счетчике.
Последний вариант Юлю вполне устраивал: это давало ей возможность выбраться из города, не вызывая подозрений. Возможно, за ними даже не будут следить – по крайней мере, не так внимательно.
