Андрей Посняков - Зов Чернобога
— Снорри.— Княгиня неожиданно улыбнулась. — Он был когда-то самым младшим из вас… Помнишь, какие ребята были: Ингви Рыжий Червь, Харальд Бочонок?
— Помню, — глухо ответил ярл. — Надеюсь, им хорошо и весело в Валгалле, в золотых чертогах Одина.
— Сколько уже Снорри? Кажется, двадцать три… — продолжила Сельма. — Он так до сих пор и не женат.
— У него есть наложницы… А жениться он всегда успеет. Главное — сделать правильный выбор.
— Как сделал ты?
Сельма подошла к мужу сзади, расстегнув тунику, ласково погладила руками шею.
— А почему у тебя совсем нет наложниц и до сих пор всего одна жена? — тихо спросила она. — Ведь ты же конунг!
— Потому что мне хватает тебя, — прошептал Хельги и обернулся. Сельма уже снимала платье.
Бросив тяжелую ткань на пол, потащила мужа к ложу. Князь невольно залюбовался ее точеным телом — белым, поджарым, стройным, с большой, налитой соком, грудью. Трех дочерей уже родила ему Сельма, а по ее фигуре и не скажешь — все как девочка, длиннонога, тонка в стане.
— Иди сюда, милый. — Сельма повалилась на ложе, потянув за собой мужа. И Хельги, ощутив жар любви, сбросил на лавку тунику…
Сельма… Хельги давно уже ощущал ее как бы частью себя, потому и не считал нужным заводить наложниц, хоть это и было положено по его княжескому статусу. Что же касается жен… Ладислава, северная красавица с золотым водопадом волос и томным васильковым взором, она ждала его в Ладоге, ждала каждый день и каждую ночь — Хельги знал это и мучился сам. Позвать Ладиславу сюда, в Киев, объявить законной женой? Сельма вряд ли будет против, знает — так и должно быть у славного конунга. Нет, Сельма не станет возражать, а вот Ладислава… Согласится ли она променять свою нынешнюю свободу на нелегкую долю Княжьей жены, к тому же не главной? О, боги, если б знать ответ. Да знает ли его и сама Ладислава? Лада… Иногда казалось — бросить бы все, поднять на ладье парус и уплыть на север, к любимой. И там через некоторое время снова ощутить тоску по семье, по дочерям, по Сельме.
Князь покачал головой, прислушался — кто-то поднимался по ступенькам крыльца. Осторожно, чтоб не разбудить Сельму, Хельги оделся и, набросив на плечи плащ, вышел в людскую.
Тут же — словно только того и ждали — заглянули в двери тиуны.
— Ярил Зевота к тебе с вестями, княже! Позвать сейчас, иль пусть обождет?
— Зовите.
Ярил — белобрысый, длинный, с хитрыми глазами, — войдя, поклонился, поправил сползший с плеча фризский плащ.
— Ну, чем порадуешь, друже? — Хельги деловито кивнул в сторону скамьи. Ярил, поклонившись, уселся, вытащил из поясной сумы пергаментный свиток с красной печатью.
— Из Новгорода тебе, князь.
— Ага! — обрадовался Хельги. — Наконец-то послание от Ирландца.
Сорвал печать, развернул свиток, вчитался… Посидел, покачал задумчиво головой, протянул пергамент Ярилу.
— Прочти.
Непростые дела описывал Конхобар Ирландец. Волхвы новгородские — Малибор, Кармана и прочие, — осмелев, подняли головы. Замыслили снова выкликнуть новгородским князем Квакуша, слабоумного Малиборова сына. За него бы сами правили. Уже принялись мутить народ, да Ирландец тоже не лыком шит — тут же просчитал их маневры и нанес упреждающий удар. Правда, кое-кто скрыться успел, в том числе и Малибор с Карманой.
В общем-то, на этом и заканчивались собственно новгородские новости, дальше начинались ладожские. А те были еще хуже! Во-первых, именно туда сбежали непойманные новгородские волхвы, наверняка затаившие лютую злобу, а во-вторых… Во-вторых, в ладожской земле многие хотели призвать нового князя, бродили по дорогам и весям недовольные, а в дальних урочищах нагло задерживали выплату дани. Мало, слишком мало было в Ладоге верных людей, мало и в самом граде, и того меньше в лесах, на Паше, Капше, Сяси, Мологе…
Ну а кто там был у Снорри, на кого можно было бы положиться? Найден – тиун с Маленой, супругою, вот, пожалуй, и все. Ну, еще Дивьян на дальнем погосте, так он молод еще. Что же касается Никифора, тот основал монастырь за Шугозерьем и в мирские дела не лез. Да и слишком уж далеко он от Ладоги, а путей — в весеннюю-то распутицу — никаких. Выходило, самому нужно ехать в Ладогу, наводить порядок с верной дружиной, укрепить пошатнувшийся авторитет, да так, чтоб никому неповадно было! Однако ж сейчас не пойдешь, в мае только. Месяц еще. Целый месяц. Ну, месяц продержится Снорри, надежда есть. Да и Ирландец, ежели что, поможет.
— Прочел? — Князь посмотрел на Ярила. Тот кивнул, покачал головой.
— Похоже, смута надвигается в Ладоге.
— Да не «похоже», а надвигается, — невесело усмехнулся Хельги. — Скоро пойдем походом. Успокоим кое-кого, наведем порядок. Чай, вскорости-то мятеж не подымут — время для этого нужно… О чем еще поведать хотел? Не слышно ничего о Чернобоге?
— Нет, — ответил Ярил. — Послухи в корчме Мечислава – людина, если б что прознали, давно донесли бы. Значит, не в Киев подался волхв.
— Тогда куда же? Может, и правду говорили Колимог с Кувором — к дружку своему волхв подался, в леса, к Лютонегу – кудеснику?
— Может, и так. — Молодой тиун поджал тонкие губы. — Есть, правда, и другая зацепка, только очень слабая.
— Ну-ну? — заинтересовался князь.
— Войтигор – чаровник, послух мой, пьянствовал недавно в корчме с неким Ерофеем Конем, проводником известным. Так вот, серебришка заработал Ерофей трудами своими изрядно, а где заработал — про то не поведал. Хвастал только, будто проводил на север, к Ловати, какого-то знатного волхва.
— Так… Волхва, говоришь? А откуда волхв тот?
— Про то Конь не сказывал.
— Так схватить!
— Поздно. Вчера еще ушел в леса Ерофей. — Ярил немного помолчал и с хитрецой взглянул на князя: — А вот родич супружницы моей, Порубор, кое-что подарил мне… Коня вещица, он ею с колпачниками расплачивался.
Тиун вытащил из сумы плоское серебряное колечко с вытянутыми лепестками.
— Семь лепестков, — тихо произнес князь. — Из радимичских земель колечко… Чернобог! Чувствую, он это. На север подался, к Ладоге… — Хельги вздохнул: — Там его только и не хватало.
Глава 5
ТУРИСТЫ И МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ
Наши дни. Август. Восток Ленинградской области
…Зверь появился снова. Его крылья рассекали воздух все ближе и ближе и наконец ударили меня по лицу. Невероятная боль обожгла меня, я закричал изо всех сил.
Карлос Кастанеда. «Дверь в иные миры»Игорь взмахнул веслом, и юркая, груженная рюкзаками байдарка ткнулась носом в берег. Сидевшая впереди Марина осторожно выбралась на песок, подтянула суденышко. Акимцев помог ей веслом, затем вытащил рюкзаки, вынес на поросший невысокой травой берег. Хороша речка Павда, да порожиста, камениста, а воды в это лето случилось мало. Вот и вручались — то проводили лодки меж камнями, то перепиливали перегородившие путь, сваленные бобрами деревья, то вытаскивали байдарки на берег — обносили совсем уж непроходимые места.
— Говорил, надо было на Лидь идти, — выпрыгивая на берег, буркнул Иваныч — коренастый широкогрудый мужик с вечно красным лицом и простуженным басом.
— Ничего, на Лиди сейчас тоже воды мало, — откликнулся его напарник по лодке Макс — патлатый парень лет двадцати, басист из новой группы Акимцева. Именно Макс и подбил Игоря отправиться в водный поход: отдохнуть, расслабиться. Акимцев не долго думал, отдохнуть и в самом деле надо было, спросил только, можно ли взять с собой девушку. Макс засмеялся и сказал, что хоть двух. Кроме Марины, в небольшой — из трех лодок —– группе были еще две девушки-студентки — Инга и Саня, то ли родственницы, то ли хорошие знакомые организатора похода Макса.
Выбравшись на берег, Макс достал из рюкзака карту, задумался.
— Значится, так…
Иваныч и Марина с Игорем подошли ближе.
— Мы сейчас здесь. — Макс ткнул пальцем. — У заброшенной деревни Хазуново, дальше, вниз по реке, — Пялья. Предлагаю ночевку устроить здесь.
— Интересно, лавка в этой Пялье есть? — усмехнулся Акимцев. — Пивка бы купить, а то надоело уже один самогон хлестать. Ладно вечером, а днем, на жаре…
— Да, думаю, есть лавка, как не быть? — пробасил Иваныч. — Тут деревень много — Макарьино, Андронниково, Олешково, в какой-нибудь да отыщется магазин. Вот мы с тобой, Игорь, сейчас его и поищем, палатки только раскинем да лодки вытащим.
Игорь кивнул и вместе с Иванычем направился к лодкам.
— Ну, вы совсем с ума сошли, мужики! — шлепая босиком по воде, подошла к ним Инга, белокурое, голубоглазое создание в коротких шортиках и ярко-оранжевом топике. — Макс что, совсем спятил? До вечера еще — как до Багдада пешком, чего тут стоять-то? Лучше б погребли еще да встали где-нибудь сразу за деревнями.
— Нельзя нам у деревень становиться, девушки, — ухмыльнулся Иваныч. — Вы на себя-то посмотрите! Экие красавицы эротичные. Прямо секс-бомбы. Да на вас все местные обормоты слетятся, как только увидят, и не будет нам, бедным туристам, ни сна, ни покоя. Так что прав Макс, тут и встанем. А завтра поднимемся пораньше да догребем, не торопясь, до Усть-Капши… А можем и у Шуг-озера остановиться, помните, такое большое селенье?
