Шамиль Идиатуллин - Татарский удар
Папа так расстроился вдруг, у него даже глаза грустные стали, как будто я опять заболел.
Я, чтоб его успокоить, сказал: «Гады они, кто игру рисовал, и все. Надо было немцев просто врагами сделать — они фашисты, и их всех надо убивать. Правильно, папа?»
Папа сразу грустным перестал быть, начал кричать, что неправильно, потому что немцы давно не фашисты, и что не бывает национальностей-врагов, бывают немцы-гады и немцы-хорошие, и татары так же, и русские, и евреи, и хохлы.
Про хохлов я хотел сказать, что папа не прав, потому что кто такие евреи, я не знал, зато хохлов как раз знал. С ними Данила в Америке как раз сражался и всех победил. Все они бандиты. Но потом подумал, что тогда папа вообще разорется и в угол опять меня поставит, и просто стал молчать.
Папа быстро успокоился, погладил нас с Тагиром по головам и сказал: «Ладно, чего я вас гружу. Не играйте в эту гадость, и все».
Мы и не играли. Только еще три или четыре разика. Но не против татар, а против зеленых каких-то солдатиков. Меня они один раз победили, а один раз я почти выиграл, но меня Тагир отвлек, и я опять проиграл. А Тагир выиграл — ему хорошо, он уже дома играл, поэтому давно научился. А потом каникулы кончились, Тагир уехал и диск увез. А без диска «Казаки» не запускались. Дурацкая игра.
То ли дело «Лего». Это конструктор такой из пластмассовых деталек разных, очень твердых, их только зубами можно расцепить — зато игрушки очень прочными получаются. Пока Галия не схватит. Мне «Лего» вообще больше всего нравится — если не считать компьютера. Хотя, наверное, можно считать. Я к «Лего» всех друзей приучил: они сначала у меня играли, а потом начали просить своих родителей, чтобы тоже купили. Теперь у нас соревнования, кто лучше чего построит. Я обычно побеждаю. Потому что тоже давно научился, а потом, у меня деталей полная коробка, а у Арслана, например, только одна банка с «Биониклом» и один «Лазерный робот».
На прошлой неделе я принес корабль, который построил для Бэнга, в школу. Просто поиграть. А Леха Шаповалов увидел и начал выпендриваться, что у него и корабль круче, и вообще вся серия лазерников есть.
Я сказал, подумаешь, у меня не вся серия, а только Дан, Бэнг и Релла, но зато каждому из них я могу одной левой построить по три корабля. И каждый будет лучше, чем у Лехи.
Леха сказал, что ни фига, мы начали немножко ругаться, а потом решили, что кто спорит, тот кой-чего не стоит (чего не стоит, я не скажу, потому что маме на прошлой неделе опять обещал не говорить никаких плохих и даже просто грубых слов).
Мы договорились, что вот сегодня пятница, потом мы два дня отдыхаем, а потом, в понедельник, каждый принесет в школу корабль, который построит для своих лазерников. И у кого круче, тот и победил. Мы так договорились и обрадовались, а потом зазвенел звонок и начался урок — чтение.
И я весь урок придумывал, какой классный корабль построю. Одним глазом читал, что Мизия Шагиевна сказала, а другим подглядывал в тетрадку, в которой рисовал разные кораблики. Я решил, что мой корабль для Дана будет не такой, как в леговской книжке, а большой, закругленный, чтоб ни на что не был похож. И Леха, как увидит, сразу умрет от восхищения, а потом встанет и скажет: «Нурыч, ты победитель». Тут я подумал, а вдруг Леха начнет вредничать и не признает, что мой корабль лучше. Леха, наверное, про меня так же подумал — хотя он-то мог не беспокоиться, все равно ему меня не победить. Но он, как только началась перемена, побежал к моей парте, а я бросился к его, и мы чуть не столкнулись лбами и долго смеялись как дураки. А потом решили, что попросим быть судьей Элинку Амирову, которая никогда не врет. Она и установит, кто победитель.
Я хотел показать Лехе рисунок корабля, который построил, а Леха сказал, что не надо, потому что вдруг он такой же придумал, а я потом скажу, что это он у меня подглядел. Я только засмеялся и с жалостью на Леху посмотрел.
А он не понял, что я его жалею, и тоже засмеялся. А потом рассказал такое, что я чуть с ума не сошел. У Лехиного друга, оказывается, есть специальный диск «Лего» для компьютера. С ним можно прямо на экране строить что хочешь, и получается как в жизни. И даже можно команды роботам подавать, если у роботов специальные провода есть. И Леха у друга завтра или послезавтра этот диск возьмет и в понедельник мне даст. Ненадолго. Это будет просто супер. У меня таких, с проводами, наборов нет, но я подумал, что вдруг и без проводов получится. Или папа какой-нибудь провод просто приладит — от видака или сотового телефона, например. У папы ведь проводов много, а Дану не все ли равно. А если он пойдет, я самым счастливым человеком на Земле буду. Как настоящий конструктор из кино про ученых. И Галька засмеется, наверное, кх-кх-кх. Она тоже любит «Лего», но не так, как надо, а как собака кость — все время в рот тащит и пытается разгрызть. Иногда у нее получается. Но я стараюсь не ругаться. Потому что она все равно не понимает, а если громко кричать, смотрит с обидой, морщит лицо и плачет. Горько-горько. А я не могу, когда она так плачет. Я сам плачу от этого. Не всегда, но иногда. Мне ее жалко.
А ей меня не жалко. Я все воскресенье корабль строил, даже на улицу не пошел и обедать отказался. Обычно меня быстро на кухню загоняют, а в этот раз папа почему-то на работу уехал, хотя и воскресенье, а мама все время смотрела телевизор. Там ничего интересного не было — какие-то дядьки что-то быстро говорили, и иногда непонятно показывали кино про войну: то пушки стреляют, то актеры с автоматами бегают, то небо просто с облаками, и стрельба какая-то размазанная слышна. А мама сидела на топчане, который на кухне стоит, и смотрела. Даже нож, которым морковку для плова резала, на стол не положила.
Я, пока возился с конструктором, устал, будто на коньках два часа катался, даже руки дрожали. Зато корабль получился еще лучше, чем я себе представлял. Такой полукруглый, а спереди острый и с крючком, как клюв орла, а по бокам крылья в три слоя и специальные щупальца, а хвостов два, и между ними кран и две пушки. И в кабине не только Дан, но и Релла поместится, а если колпак не закрывать, то и Бэнг — правда, боком.
А потом мама спохватилась, что уже поздно, и погнала меня все-таки обедать, и я оставил кораблик на полу. А Галька, собака, взяла и все сломала. Хотя я ее еще утром просил не трогать. А она крыло рассыпала и уже крючок с носа начала отгрызать.
Мама прибежала, когда я начал орать, и, как всегда, не Гальку, а меня заругала, а потом вдруг махнула рукой, схватила Гальку, прижала к себе и ушла в спальню. Хотя Галька даже не заплакала и спать еще не хотела.
Я отругиваться не стал, потому что увидел, что на самом деле крыло можно быстро приделать, и все будет как новенькое. Так и получилось — и потом я еще бензопроводы поверху протянул, и кораблик получился такой, что и без всякого диска смог бы полететь. Если бы умел, конечно. Я как посмотрел, что у меня получилось, так и понял, что все, Лехе копец. Только Лехи в понедельник в школе не было. И Вадьки Егорова не было, и Димона Бельянинова, и Элинки тоже. Но они-то ладно, а Леху я до самого звонка высматривал, и после звонка тоже, потому что урок все не начинался: Мизия Шагеевна почему-то задерживалась, хотя давно была в школе: девчонки ее видели.
Мизия Шагеевна пришла через несколько минут после звонка. И сказала, что мы должны встать и тихо, никому не мешая, перейти в библиотеку. Там вместо столов уже были расставлены парты, много парт, и половина была занята. За ними сидел 1 «Б». И я замахал Арслану, а Арслан замахал мне, но Мизия Шагеевна сказала, чтобы мы вели себя как следует, потому что идет урок. Он не совсем обычный, потому что мы будем заниматься вот таким объединенным классом — весь день и, быть может, все три дня, оставшихся до каникул (мы с Арсланом переглянулись и беззвучно закричали ура). Потому что Людмиле Сергеевне пришлось срочно уехать.
«Б» класс тоже был не полным, у них не хватало человек семи. Сереги Алексеева не было, и Нинки Прокушиной, и Витали Щербы. Я подумал, что опять началась эпидемия гриппа, и даже немного испугался, что могу подцепить вирус и заразить Гальку, когда приду домой. Но в первую же перемену Арслан сказал, что никто не заболел, все просто быстро смотались из Казани, потому что началась война, и русские боятся, что им теперь достанется.
Я сразу сказал, что Арслан дурак, потому что война по-другому начинается: по радио страшный голос говорит, от которого мурашки. И еще Арслан дурак, потому что как может русским достаться, если мы все в России, и какая эта Элина русская.
А Арслан закричал, что я сам дебил, раз ничего не понимаю, как маленький, и что он совсем со мной тогда разговаривать не будет. И на самом деле ушел, сел за свою парту и смотрел там на меня как сыч. Это птица такая, я в книге видел: она на всех как-то изнутри головы смотрит, жутко и сердито. Меня папа сычом обзывает, когда я злюсь, что он не позволил мне в компьютер поиграть.
