Олег Бажанов - Чингиз-хан
Такая удивительная боеспособность и маневренность была результатом превосходной выучки монгольских всадников и подготовки отдельных частей и войска в целом. Чингиз строго спрашивал с начальников всех уровней за боеготовность подразделений, проводя внезапные проверки войск.
Для поддержания порядка в тылу и в действующей монгольской армии имелась особая стража с функциями, близкими к тем, которые исполняются полевыми жандармами. Эта стража называлась «Кэшик». Кэшик – элитное подразделение со многими обязанностями и широкими полномочиями – гвардия хана.
Чингиз-хан хотел иметь не только надёжную личную охрану и охрану ханской ставки, но и отборный корпус войска, а также офицерскую школу, из которой выходили его верные сподвижники, которых он мог бы назначать на должности и которым мог бы доверять.
Все гвардейцы кэшиктэны должны были быть состоятельного происхождения. Эта «аристократическая» гвардия пользовалась привилегиями и особым почётом. «Телохранитель моей охранной стражи, – повелевал Чингиз-хан, – выше внешних (армейских) тысячников, домашние их выше внешних сотников и десятников. Если внешний тысячник, считая себя равным кэшиктэну охранной стражи, заспорит и будет драться с ним, то подвергается наказанию».
В составе гвардии хана имелась особо отборная часть – «тысяча храбрых» (богатуров – дословно «Идущих к Богу»). В битвах этот отряд применялся в решительные моменты, а в мирное время составлял личную охранную стражу хана.
В монгольских войсках была установлена строжайшая дисциплина.
Очень широкое применение получила у монголов разведка, особенно тайная – ещё до начала боевых действий. Необходимость вести такую разведку Чингиз-хан уяснил после двух поражений в Грузии от своей бывшей жены царицы Тамары. Но нет худа без добра, теперь у Чингиза была лучшая в мире служба разведки, посредством которой задолго до начала военных действий изучалась местность будущего театра войны, а также вооружение, организация, настроение неприятельской армии и населения. А предварительная разведка территории вероятного противника, которая в Европе стала систематически применяться лишь в новейшие времена, Чингиз-ханом была поставлена на необычайную высоту. Нередко и сам Чингиз под видом купца или посла ходил на вражескую территорию. В результате такой постановки разведывательной службы, например, в войне против Ирана, монгольские командиры проявляли лучшие знания местных географических условий, чем их противники, действовавшие в своей собственной стране. Такая осведомлённость являлась для монголов крупным шансом на успех. Тайная разведка, начатая заблаговременно, продолжалась непрерывно и в течение войны, для чего привлекались многочисленные лазутчики. Роль последних часто исполнялась монахами и торговцами, которые при вступлении монгольской армии в неприятельские земли выпускались из штабов с запасом товаров для завязки отношений с местным населением.
Принципы построения армии Чингиз-хана, стратегия и тактика её действий были новы не только для Хорезма, Кавказа и кипчакской степи, но и для Европы и Арабского Халифата, где существовали иные военные порядки, и где алчность и злоупотребления господ-начальников вошли в обычай. Поэтому там мобилизация войск проходила несколько месяцев и требовала ещё несколько месяцев подготовки, так как короли и шахи, кроме своей охраны, не держали больших отрядов воинов, если не готовились к войне. Монгольская Орда показала пример мобилизационной подготовки войск, который впоследствии долгое время являлся основным военным порядком в России.
Орда… Немецкое слово «Орднунг» означает порядок. Отсюда – «Орден», «Ордер». Я склонен считать, что «Орда» – производное от «Орден», а не наоборот. И само слово принадлежит тюркам и означает: «Сила Света» (Ор – сила, Ден – свет). Тюрки поклонялись Тенгри – богу Неба и Света. С этим словом «Орден» и Знаком Тенгри в грязную и нищую Европу в своё время пришёл Аттила. Он принёс туда Силу Света – просвещение и порядок, секреты плавки железа, металлические орудия производства и оружие, производство кирпича из обожжённой глины и культуру строительства. Он заставил дикие, разобщённые европейские племена строить и восстанавливать доставшиеся им в наследство от предыдущей цивилизации храмы, замки и города, водопроводы, мосты и дороги. Его мастера обучили и создали прослойку ремесленников, которых заставляли объединяться в бригады и работать. «Объединяй и создавай!» – таков был лозунг Аттилы, который потом стал и лозунгом Чингиз-хана.
Знаком Верховного Тенгри-Хана – Бога Неба и Солнца тюрки выбрали прямой равносторонний крест в круге, его назвают «Аджи». Круг обозначает Солнце, крест – стороны Света, а его лучи за солнечным кругом, – лучи Солнца. Аджи вышивали на знамёнах. Поначалу Аджи были просты в исполнении, потом стали настоящими произведениями искусства. Их делали ювелиры: поверхность креста золотили, украшали драгоценными камнями, чтобы он сиял и радовал душу.
С войсками Аттилы Аджи пришли в Европу. Тюрки не называли свой знак крестом. Крестами их назвали европейцы, когда узнали о вере Тенгри.
Крест – это пересечение двух линий. А на знаке Тенгри никаких пересечений не подразумевалось, смысл здесь в ином. Там изображено Солнце, из которого расходятся лучи света во все стороны земного мира. Вот что такое знак Тенгри. Лучи солнца – лучи божественной благодати, исходящей из единого центра.
Иногда к знаку Тенгри прибавляли полумесяц. Это служило напоминанием о времени текущем и вечном. Древние тюрки время воспринимали как единство движения Луны и Солнца. Отсюда ведёт свой отсчёт их двенадцатилетний календарь.
Знак Тенгри вышивали на боевых знамёнах. Его носили на груди, подвесив на цепочку. Его рисовали татуировкой на лбу. Художники вплетали его в узоры и орнаменты. Когда Аттила шёл по Европе, молва о всесильном тюркском Боге неслась впереди него быстрее ветра.
О кипчаках… О своём Великом переселении в степь тюрки слагали песни, поэмы и сказания. Что-то даже сохранилось и дошло до нас от современников той далёкой поры. Например, древнее сказание о хане Акташе теперь рассказывают по-разному, но главное сохранилось.
Правда, башкиры утверждают, что хан Акташ был башкиром, татары – татарином, кумыки говорят, что он был кумык… Ничего нового: монголы называют Чингиз-хана своим, казахи – своим, теперь и якуты встали в очередь за чингизидством…
В Дагестане есть река Акташ, на её высоком берегу развалины древнего города, который, по преданию, основал знаменитый тюркский хан как свою столицу… Кому верить – татарам, кумыкам или башкирам? Или якутам?
Всем сразу! И вот почему.
Хан Акташ основал на Идели (Волга вначале носила название семи родов – Идель) страну, назвав её Дешт-и-Кипчак. Нынешние чуваши, кумыки, башкиры, татары были кипчаками, то есть единым народом. Ничто не разделяло их, как теперь, у них тогда был один правитель, одно ханство… К сожалению, сегодня братья не знают о своём родстве. Вот и спорят ни о чём.
При хане Акташе, то есть в III веке, встало на ноги новое большое тюркское ханство. Оно было порождением Великого переселения народов, вызванного похолоданием. Шло освоение новых, незаселённых земель с более мягким климатом. А всякая власть (с тюркского «Власть» – «Собственность» – соответствует нашей нынешней действительности – авт.), как известно, обязательно имеет границы и имя правителя.
Дешт-и-Кипчак – это название с очень глубоким смыслом. Его ныне переводят как «степь кипчаков» (то есть тюрков, переселившихся в степь). Однако такой перевод мало что объясняет. Смущает слово «дешт» или «дашт», оно как бы лишнее. К тому же в древности это слово у тюрков означало всё-таки «чужбина», а не «степь». Могли ли степняки назвать свою родину «Чужбиной кипчаков»? Неуютно звучит.
А разгадка в незаметном «и», что затерялось в середине названия. Оно, словно забытый отголосок древности, прежде звучало как «иситеп» – по-тюркски «согревшая». В русском варианте получается: «Чужбина, согревшая кипчаков». Вот и разгадка русского слова «степь» – всё становится по своим местам.
Дешт-и-Кипчак! Так и только так могли сказать тюрки, ушедшие в степь. Они, вчерашние алтайские горцы, обрели новый дом. Он «согрел» их. Для степняка и теперь нет слова теплее, чем степь. Это – самая тёплая на свете земля. «Наша колыбель – Алтай, а Родина – Степь», – говорили кипчаки.
Восемь месяцев верховому занимал путь от восточной до западной границы Великой Степи. Росли многодетные семьи, и кипчаки обживали необжитые, вернее, ничейные земли. С приростом этих земель и росла страна. Конечно, росла она не сама по себе – люди вели постоянный бой с бездорожьем, с суровыми зимами, с засухой, с весенним половодьем. И вновь шли, оставляя позади города и станицы, дороги и переправы, пашни, сады, каналы и пастбища.
