Дмитрий Светлов - Конкистадоры
— Позвольте мне…
Герцогиня Элеонора густо покраснела, по каменным плитам дворца застучали подошвы убегающего дона Бобо Карио.
— Мне нравятся решительные мужчины! — с этими словами Элеонора встала и задрала подол.
Вова вернулся только на другой день. Дон Бобо лежал смертельно бледный в окружении дюжины врачей, Саша с любопытством смотрел на брата.
— Ну как?
— Что как?
— Дон Бобо утверждает, что тебя вчера бросили на съедение львам.
— Была только одна львица и весьма оригинальная.
— Можно поподробнее?
— Ты представляешь, я ей преподношу венецианские цветочки, а она в ответ задирает юбку.
— И?
— Помог раздеться, ну и все такое, сам понимаешь.
Саша с безудержным хохотом упал на диван, Вова недоуменно смотрел на брата.
— Хватит ржать, скажи, что здесь случилось и почему у дона Бобо врачи?
— Прости, братик, это нервное. Тебе хоть объяснили смысл подарка?
— Какой может быть смысл у двух дорогих безделиц?
— Мы по незнанию подарили подвязки для чулок. Она подняла подол, разрешив тебе сменить подвязки.
— Никогда бы не догадался, я и не смотрел на подвязки. — Вова сел. — И какие будут последствия?
— Подобный подарок является предложением стать фавориткой. Его делают после, а не до.
— Теперь она поедет с нами в Америку?
— Если позовешь, — продолжая смеяться, ответил Саша.
Как выяснилось впоследствии, Саша зря улыбался. Герцогиня Элеонора Изабелла Пави из рода Габсбургов основательно взялась за братьев. Если Вова на правах любовника получал множество поблажек, то по Саше ежедневно проезжал каток из проблем и интриг мадридского двора.
Для начала герцогиня принялась разбирать с братьями основные, самые важные для них вопросы испанской действительности. Повелевая в Америке обширными территориями, конкистадоры ставили себя на один уровень с монархом. Подобное поведение вызывало негодование церкви, тем более что далеко не все конкистадоры относились лояльно к присланным из метрополии священнослужителям. Как раз эта проблема и послужила причиной, по которой для Новой Гранады искали решительного губернатора. В Сан–Хосе, Изабелле и Флориде конкистадоры посмели убить священников. Такого святотатства им не простит ни церковь, ни король. Посягнувших на церковь требовалось не просто приструнить, их следовало жестоко покарать. Только вот о продаже Новой Гранады не было и речи. Кто в здравом рассудке продаст земли, дающие ежегодно полторы тонны великолепных изумрудов, не говоря о других драгоценных камнях.
Саши и Вова постепенно разобрались во внешнеполитических отношениях Испании. Если с Португалией соблюдался традиционный недружелюбный нейтралитет, то отношения с Англией, ранее столь же враждебные, начали улучшаться. Англичан порицали за демарш против католицизма и разрыв отношений с Ватиканом. Практически все испанцы приветствовали проклятие Англии римским папой. Потеряв в результате урагана почти сотню кораблей Великой армады, испанцы блокировали Ла–Манш десятком патрульных. Французы немедленно воспользовались удобным случаем и начали захватывать английские города на континенте. Крепости Нормандии и Бретани посыпались к подножию французского трона, как перезрелые груши. Оказавшись в безвыходной ситуации, король Эдуард VI Тюдор вынужден был пойти на попятную и объявил о помолвке своей дочери и наследной принцессы Марии Тюдор с сыном короля Испании Филиппом. Будущая королева без промедлений вернулась в лоно католической церкви.
Между монархами Испании и Франции была личная вражда, периодически перераставшая в открытую войну. Воевали за Восточные Пиренеи, изобилующие свинцом, серебром и золотом. Воевали за Альпы, точнее за итальянские серебряные рудники. Оба монарха считали Италию своими землями, Карл V и Франциск I Валуа искали любой повод для сведения личных счетов, в том числе и ценой жизни собственных подданных. Правитель Священной Римской империи желал присоединить итальянские княжества к Австрии. В свою очередь король Франции считал эти княжества исконно французской территорией. Одним словом, Испания находилась в политической изоляции. Венеция поддерживала Карла V в войне против Турции. Дожи мечтали прибрать к рукам земли Восточной Римской империи. Кроме этого, они опасались гегемонии зарождающегося турецкого флота, которая положит конец торговле с Левантом.[3] Вместе с тем венецианцы продолжали дружить с Сулейманом Великолепным. В Стамбуле кроме посла Дожа находилось множество представительств торговых домов.
Известие о том, что братья нашли египетский клад, вызвало повышенный интерес к древним сокровищам. Корабль посетило много досужих дворян, представителей церкви и даже профессоров–монахов из местного университета. Подобная популярность сыграла близнецам на руку. Они в свою очередь получили доступ в университет, где смогли ознакомиться с важными для себя открытиями алхимиков. Купили несколько фолиантов научных трактатов из области познания недр земли и чудес алхимии. Кроме этого, в результате собеседования с настоятелем, вернее ректором университета, Саша и Вова получили дипломы бакалавров в области математики, физики и астрономии. Побочным эффектом ажиотажа вокруг древних сокровищ стала находка исчезнувшего раба. Близнецы давно забыли о пропавшем в Танжере арабе, который на поверку оказался египтянином. Причем грамотным, знающим письменность и историю своей родины. К сожалению, реальной пользы от Менфрена не могло быть по причине языкового барьера. Он знал только свой родной язык да десяток арабских слов.
Как только герцогиня сочла братьев готовыми к встрече с королевскими сановниками, начался новый виток издевательств под названием «подготовка к поездке в Толедо». Уютно устроившись на коленях Вовы, Элеонора Изабелла нежным голоском читала лекции об основных внутриполитических течениях и интересах влиятельных людей королевства. Братья сидели с каменными лицами, изо всех сил стараясь не закрыть глаза. Наконец герцогиня сочла обучение завершенным, слуги получили приказ готовить кареты. В первый же день прибытия в Севилью близнецы отослали письма в банк Маджоре и придворным вельможам, сеньорам Кордова и Грихальва. Сановники прислали официально–любезное приглашение ко двору, господин Маджоре к доброжелательному письму добавил шикарную карету. Поездка получилась совсем не утомительной, к тому же юноши для поддержания формы более половины пути проделали верхом. Идиллия испанских пейзажей располагала к разговорам на самые различные темы.
— Ты посмотри, Вова, на эту красоту! Холмы, дубовые леса, серебристые воды речушек. Почему в школе так мало говорили об этой стране?
— О прошлом Испании я помню только затяжную революцию, которая началась во времена Наполеона.
— Тебя что–то волнует? Но учти, я в истории не силен. — Саша подвел свою лошадь поближе к брату.
— Почему испанские короли так и не смогли расправиться с конкистадорами?
— Причин, наверное, много. Тот же Симон Боливар по происхождению метис, поэтому он воевал против испанцев.
— Не то, среди конкистадоров большинство испанцы. В мореходке на лекциях по географии морских путей что–то говорили о Кадисе.
— Приводили как пример неудачной попытки насильно изменить экономические интересы страны.
— Вроде испанский король Филипп Пятый Бурбон отобрал у Севильи право монопольной торговли с американскими колониями.
— Он передал это право Кадису в надежде, что конкистадоры в ответ признают над собой его власть.
— Да, вспомнил! Вместо этого конкистадоры начали продавать золото в Гонконге, а изумруды — на Цейлоне.
— Надо разработать серьезную стратегию, иначе у нас получится «пшик».
— По этой причине я и пытаюсь вспомнить историю Испании. Необходимо изначально отмести все известные неудавшиеся попытки.
— Нельзя вспомнить то, чего не знаешь. Сейчас известно только одно: король или боится или не может начать силовую акцию против конкистадоров.
— Боится король или нет, сие для нас не имеет значения. Главное в том, что Испания так и не подчинила конкистадоров.
— За исключением Эспаньолы, Кубы и Новой Испании.
— Там никогда не было конкистадоров, только обычные колонисты и переселенцы.
— Не скажи, на западе Новой Испании много конкистадоров.
— Зачем попусту ломать себе голову, господа Франциск Кордова и Хуан Грихальва все прояснят.
— Вероятнее всего, будут напропалую врать.
— Придется полагаться на помощь герцогини Элеоноры, похоже, она очень ловкая в интригах дама.
Путешествие завершилось не в Мадриде, как ожидали братья, а в Толедо, где находилась столица Испании. Оказывается, слова «Мадрид решил» относились непосредственно к королю. Карл V не любил своей столицы, где каждый камешек напоминал о красоте арабской архитектуры и величии мусульманского мира. Монарх предпочитал Мадрид и тратил огромные деньги на строительство там католических соборов, капелл и монастырей. В своем неуемном стремлении немедленно все переделать и изменить он напоминал Петра I, плюс фанатичная религиозность.
