Екатерина Лесина - Адаптация
Наташа появляется в кадре. Белый халат сливается с белым лицом, и контрастом глядятся слишком темные волосы.
-...изначальная установка на моделирование стресса как необходимый элемент для создания первичного контакта верна. - Наташкин голос прорывается сквозь шипение. - Но встает вопрос о синхронизации управляемых объектов. Оптимальным видится частичная перестройка исследуемой зоны согласно эталону. Однако неправилен сам подход в создании последовательной структуры!
Она становится так, что заслоняет камеру. И на картинке появляется светлое поле лабораторного халата с глубокими бороздами складок.
- Структура должна быть иерархичной! Создание узлов-концентраторов позволит решить проблему распределения давления...
Звон стекла на миг перекрывает голос. А Наташка отодвигается в сторону.
-...единственный реальный способ...
Запись мигает. Мельтешат картинки. Весь звуковой ряд сменяется протяжным свистом. И снова наступает темнота.
- Это все? - Ева порывается встать, но хозяин останавливает и снова указывает на стену. Фокус записи сменился. И сама она расцвела кислотно-яркими красками. Единственным неудобством была некоторая размытость, Ева не сразу догадалась о причине: съемка велась через стекло.
Очень толстое бронебойное стекло.
В аквариуме сидела Наталья. Рукава ее халата были закатаны, тонкие запястья лежали на столе, из-под ладоней расползалась темная паутина проводов. Камера выхватила сверхкрупный план, демонстрируя неровную поверхность кожи со вздутыми трубками сосудов и светлыми остями волосков, и снова отползла. Она откатывалась, пока в поле зрения не попала вся клетка. Кроме Натальи в ней находились трое в оранжевых комбинезонах.
Они ходили по периметру помещения, Наталья же оставалась неподвижной. Она смотрела на свои руки, а объекты - в затылок друг друга.
- Я не помню этого эксперимента, - сказала Ева. - Я не помню!
Снова мельтешение кадров. Снова куб. И Наталья, буравящая взглядом объект номер девять. Самый тугой из всей партии, будь у Евы выбор - сразу бы списала.
Объект поднялся. Медленно, заметно преодолевая внутреннее сопротивление. Сделал шаг к стеклу и камере, с удовольствием вырисовавшей искаженное лицо. Пошатнулся. Упал ничком, и судорога прокатилась по телу.
Но все-таки он подчинился!
- У нее получилось! У нее получилось с этим, а я...
Знак замолчать. И новая запись со старыми знакомыми. Теперь за столами двое: Наталья и номер девять. И трое вышагивали по периметру.
Система работала. Наташкина система работала! Некоторое время. Вот в Натальином ухе вспухла капля крови. Она увеличивалась, пока не выползла на мочку, спустилась по золотой цепочки серьги на плечо. Алое пятно расплылось на белой ткани. Наталья медленно подняла руку, попыталась пальцами поймать серьгу, но промахнулась. И уставившись на пустую ладонь, закричала.
Этот звук прошел сквозь стекло и выплеснулся с экрана на Еву. Она зажмурилась, пытаясь избавиться от воя в ушах, а когда открыла глаза, увидела: все закончено.
Наталья лежала ничком на столе. Номер девять возвышался над ней. Троица бродивших остановилась. Ева знала, что будет дальше: бросок озверевшей стаи, хруст костей и завывание сирены. Белый газ, заполнивший куб, и спустя две секунды - новый сигнал.
Опасность биологического заражения.
Немедленная стерилизация.
Блокирование уровня.
И нервное ожидание приговора рядом с кубом, на боковине которого электронное табло считает градусы по трем системам. Но запись остановилась раньше. На этот раз не было паузы с мельтешащими картинками: обыкновенный обрыв и черный экран могильной плитой Евиной жизни.
- Запись передали мне лишь вчера, - счел нужным пояснить человек в маске, хотя Ева и не спрашивала. - Признаков монтажа, дорисовки или иных способов воздействия на визуальный и звуковой ряды не выявлено.
- Оригинал, значит.
Ева посмотрела на руки: руки дрожали. Под ними не было ни проводов, ни мониторов. Просто ткань - смесь синей шерсти и дешевенькой вискозы.
- В какой-то мере да. Оригинал.
- И вы знаете, кто ее сделал?
Ткань была мягкой на ощупь и не мялась почти. Ева мяла-мяла, комкала, пытаясь оставить след, но ткань распрямлялась и щекотала подушечки пальцев синтетическим пушком.
- Я уже знаю, - ответил бессмертный, поднимаясь: - Это были вы, Ева.
Топливо закончилось внезапно. Машина чихнула и заглохла. Некоторое время "Скорпион" двигался по инерции, но затем остановился, всеми четырьмя колесами сев в мягкую мочажину.
До цели оставалось километров сорок. Вот только небо уже начало темнеть, а волки, окружив Еву плотным кольцом, сели и вывалили языки. Дышали они громко и тяжко, точно упрекали за спешку.
- Вы же не станете нападать теперь? Ведь не станете? - уточнила Ева.
Волки, естественно, не ответили.
Машина медленно погружалась, кренясь на нос. Выбравшись из болотохода, Ева обошла его, прикидывая шансы на спасение. Шансы были ничтожны и окончательно растаяли, когда мочажина отрыгнула пузырь болотного газа.
И волчица захихикала, кокетливо стрельнув разноцветными глазами.
- Да ну вас! - буркнула Ева и, заскочив в кабину, принялась собирать вещи. Сумки она перекинула через плечо, пистолет сунула за пояс. Получилось неудобно: при ходьбе рукоять давила на живот, да и не покидало ощущение, что стоит дернуться и ствол выстрелит.
Эта смерть была бы глупой. Впрочем, умных смертей в принципе не бывает.
А дорожка протянулась до самой до луны. Темнело стремительно. Лосиные мухи слетелись на тепло и теперь копошились, норовя забиться в волосы. Особо настырные лезли в нос и рот. Приходилось отплевываться. Найдя более-менее сухое место, Ева принялась устраиваться на ночлег. Волки наблюдали.
- Ну чего вам надо, а? - Ева кинула волчице кусок соевой галеты. - Чего во мне такого? Цветы растут? Хотя... сейчас и не такое возможно.
Пятнистая подношение проигнорировала. Шлепнувшись на мох, она принялась чесаться. Когти выдирали клочья шерсти, а розоватая шкура на глазах прорастала темными чешуйками. Из раскрытой пасти свешивался длинный язык, по которому стекали мутноватые капли слюны.
Мох плавился.
Ева закрыла глаза, сказав себе, что все происходит не с ней и вообще это кошмар, пусть и довольно логичный для сна. А если так, то лучше воспользоваться моментом и поспать. Глядишь, и выйдет проснуться в нормальной жизни.
И Ева отключилась: сны всегда ее спасали. К тому же там было сухо.
...Ева старалась не нервничать. Она шла нарочито неторопливо. Держала улыбку и сдерживала дрожь в пальцах. Остановилась у стенда, скользнув взглядом по старым объявлениям. Кивнула охранникам. Вцепившись в сумочку, прошла сквозь рамку сканера.
Вернула пропуск.
Сказала:
- До завтра.
Получила ответ. Сделала пять шагов до двери и, оказавшись по ту ее сторону, позволила себе выдохнуть. Оставалось немного: дойти до стоянки и передать образец.
Это будет правильно. Пожалуй, только это и будет правильно. Спускалась Ева медленно, вглядываясь в хитрые рожи крылатых быков. Крайняя пара поднималась на дыбы и, смыкаясь кончиками рогов, образовывала арку. В ней наверняка еще один сканер упрятан.
Но и он не сработал.
Все шло хорошо. Просто замечательно. И в обморок падать незачем. Двадцать метров до цели. Десять. Пять. Белое авто пряталась в тени вяза. Сиял хром деталей, влажновато лоснилась кожа салона, и непритязательно скромной выглядела позолота деталей.
- Вы здесь? - спросила Ева севшим голосом.
- Здесь, - ответили со спины. - Здравствуй, Ева.
- Здравствуйте, Ева.
Она рассмеялась, и сразу стало легче. Ее смех словно гарантия, что дальше все будет нормально. Она ведь обещала. А Ева всегда держит слово.
На Еве черное платье-сетка, в дыры которой просвечивает белое тело. В синих волосах сверкают драгоценные камни, а зеркальные очки неприятно напоминают маску.
И Ева поднимает их, точно забрало.
- Ты принесла? - Она протягивает руку. Соскользнувший рукав обнажает многочисленные шрамы. - Дай мне. Дай!
- Это... это часть, - Ева снимает медальон. - Тут образец активатора, но...
Она схватила медальон, как скопа рыбу, и спрятала в нагрудном кармане, велев:
- Иди.
- Вы ведь сдержите слово, да? Дело закроют? Он отстанет от меня? Я ведь не виновата! Я просто присматривала за ней! По вашей просьбе. А когда все случилось, испугалась.
